Анна Данилова - Танцующая на волнах
– Не может быть… Это очередная ловушка? Или ты пьяна? Может, ты не в себе? Камни, какие еще камни, черт возьми?! Не знаю, что и сказать… Вот теперь ты меня окончательно разбудила. Я сейчас же приеду к тебе… А вот так, я в Москве, приехал час или два тому назад. Думаешь, ты одна такая умная и отдаешь распоряжения? Я и сам понял, что пора возвращаться. Где девица? Поехала к себе домой. Я ей заплатил. Сейчас приеду. Надеюсь, ты дома одна? Да мало ли…
Маша смотрела на него широко раскрытыми глазами. Когда он отключил телефон, она спросила:
– Что случилось?
– Это была Женя. Она сказала, что Лена жива. И знаешь, мне показалось, что она говорила правду. Хотя и нервничала сильно, я это почувствовал.
– Как это… жива…
– Лена…
– Да эта Женя хочет заманить тебя таким образом к себе…
– Как она может меня заманить, когда она только сейчас узнала, что я в Москве? Она же не сразу сказала мне об этом, сначала ходила вокруг да около, словно подготавливала меня к этой новости, но тон мой ей не понравился… Господи, меня аж в жар бросило… Если бы это было правдой!
– Тебе не следует идти у нее на поводу, Лена никак не может быть живой, тем более что это ты – не забывай! – ты вез ее на своей машине из Москвы в Питер в спальном мешке.
– Она сказала, что в мешке были камни…
– Камни? Как это камни? Володя, остановись, сядь и подумай. Как это в спальный мешок могли попасть камни? Ты же нормальный человек, разве ты бы не заметил, что в спальном мешке тяжелые камни? К тому же ты мне сам говорил, что в багажнике пахло и была кровь… что кровь натекла, что тело начало разлагаться и в машине стоял жуткий запах… Или ты обманул меня? Но я и сама заметила, что в машине пахнет… Причем до сих пор. Просто я не говорила тебе об этом.
– Запах… Да, запах действительно был. И кровь натекла. Но тогда зачем же она мне сказала про камни?
– Понятия не имею. Они снова чего-то хотят от тебя. Хотят, чтобы ты поскорее вернулся в Москву… Может, тебе грозит опасность, о которой ты пока еще не подозреваешь? Я же не знаю всех ваших дел… Думаю, ты сильно поторопился, когда сказал ей, что мы уже в Москве…
– Не мы, а я, – поправил он ее. Он выглядел растерянным. – Но что же мне теперь делать? Я был в полусне, а она мне сказала такое… Понимаешь, она произнесла это чуть ли не торжественно.
– Да у нее крышу снесло, а ты поверил. Она сама спит и видит, чтобы Лена была жива. Но разложившееся тело в спальном мешке – это реальный факт. Ты не мог, закапывая труп, не заметить, что в спальнике камни… Во-первых, они жесткие, тяжелые, во-вторых, они не могут быть похожи на одеревеневшее тело. Даже если их и завернуть во что-то, в одеяло, скажем… И камни не могут так пахнуть…
– Да, ты права. И хотя меня всего трясло тогда, ведь я очень боялся, но все равно отлично помню, что это было тело. Человеческое тело. Голова, плечи, руки, ноги… Тело моей жены…
– Тем более не поддавайся, тебе не надо никуда ехать. Подумай сам, сейчас ночь… Даже если предположить невозможное, что твоя жена каким-то чудом осталась живой, все равно, что изменится, если ты поедешь сейчас к этой Жене? Считай, все, что нужно, она тебе уже сказала. Вспомни, ведь это она повесила на тебя всех мертвых собак… Точнее, труп твоей жены. Кроме того, ты как будто забыл совсем, зачем приехала в Москву я… Если я тебе не нужна, еще проще… Сейчас вызову такси и поеду на вокзал. Разве можно быть таким непоследовательным, Шехов? Если честно, то я даже удивляюсь, что ты руководишь банком…
Он бросил на нее насмешливый взгляд, в котором она уловила презрение. Пусть на мгновение, но он вдруг стал человеком, стоящим много выше ее, банкиром, и от одного этого взгляда, в котором она успела прочесть превосходство и надменность, ей стало не по себе. Шехов же действительно был оскорблен ее последним замечанием, где сквозило недоверие и, что самое неприятное, разочарование. Какая-то провинциальная дурочка, оказавшаяся в гуще криминальных событий, связанных с сильными мира сего, к которым он причислял и себя, посмела усомниться в его деловых и человеческих качествах. Если бы не полная неопределенность, мешавшая ему вернуться к своей прежней жизни, к работе, наконец, разве стал бы он возиться с ней? Конечно, нет. Простенькая смазливая провинциалочка, не больше. Хочет ехать в свою глухомань? Скатертью дорога. Да и нужна ли она здесь вообще?
Он разозлился на нее и мысленно даже вызвал ей такси, но руки сами неожиданно потянулись к ней, и он обнял ее, прижал к себе, глубоко раскаиваясь в недавнем желании избавиться от нее. Другое желание – вернуться с ней в постель, спрятавшись там от всей той грязи, которая грозила с новой силой обрушиться на него, – охватило его, и он как-то особенно бережно и вместе с тем страстно поцеловал ее в губы. Маша же, недооцененная, оскорбленная высокомерием Шехова, приняла его поцелуи со слезами на глазах. Смешанное чувство разочарования и вместе с тем необъяснимой нежности охватило ее. Ощущая его губы на своих губах, она готова была простить ему многое. Кроме того, объятия Шехова подтвердили, что он никуда сейчас не поедет, что останется с ней, что вернется с ней в постель. Она не знала, как объяснить, что именно сейчас, когда они чуть было не разругались, он стал ей более близок, чем там, в Питере, среди пышных декораций «Стравинского». Она не хотела думать, что желание, которое охватило его в минуту, когда он приблизился к ней, было продиктовано трусостью и слабостью, всеми теми качествами, которые, по сути, и позволили ему вляпаться в эту криминальную драму и все принять на себя. Его малодушие, надо признать, не мешало ему быть сильным, ласковым и неутомимым мужчиной, именно таким, каким она и представляла его себе, когда, поддавшись порыву, согласилась лечь с ним в постель едва ли не сразу после знакомства.
…Когда спустя полчаса она, освободившись от сонных объятий Шехова, выскользнула из постели, чтобы сходить на кухню и выпить из термоса пару глотков остывшего кофе, первое, что она сделала, это отключила все телефоны. Им необходимо как следует выспаться, и она не позволит какой-то там сумасшедшей беспокоить Владимира своими ночными бреднями.
Желание спать прошло. Выпив кофе, Маша поймала себя на другом желании – понять, почувствовать, чем дышит и живет семья Шеховых. Ведь она находилась в квартире, где когда-то Владимир и Лена были, несомненно, счастливы. Шехов за время пути из Питера в Москву успел довольно многое рассказать из своей супружеской жизни. Она поняла главное – Лена была красива, умна и своенравна. Являясь много лет чуть ли не официальной любовницей Семена Смушкина, она, конечно, была посвящена в тайны большого бизнеса своего покровителя.
Пока Шехов спал, Маша осмотрела квартиру, приняла ванну и сварила свежий кофе. Тишина вернула Маше покой и решительность. Отдохнувшая и почувствовавшая в себе прилив новых сил, она была готова сделать ради Шехова невозможное. А что, если она поедет к этой самой Жене вместо него?
Адрес Евгении Алехнович она нашла в записной книжке Шехова. Понимая, что совершает безумный поступок, она, оставив на столе записку: «Я в магазин. Целую, Маша», вышла из дома, остановила такси и отправилась на Таганку.
Непросто было признаться даже самой себе, что двигало ею в то раннее утро исключительно женское любопытство. Она очень хотела увидеть Женю Алехнович, любовницу Шехова и «лучшую» подругу Лены, ее убийцу, из-за которой жизнь Шехова подверглась смертельной опасности и ради которой он согласился, рискуя свободой, переправить труп своей жены в Питер. Она еще толком не знала, что скажет этой ненормальной Жене, когда та откроет дверь. Скорее всего, ничего. Просто позвонит ей в дверь, а когда та откроет, просто посмотрит на нее. Но как же глупо она, Маша, будет выглядеть в этом случае?! Надо срочно что-нибудь придумать. Представиться каким-нибудь менеджером по продаже колготок или фенов. Или ветеринаром, спросит, делались ли прививки домашним животным… Глупо, глупо и крайне неубедительно. Так ничего и не придумав, Маша тем временем подъехала к дому, в котором жила Алехнович. Расплатившись с водителем, она храбро подошла к металлической двери и замерла перед домофоном, не представляя, что она скажет в микрофон, чтобы ей открыли. Она слышала звук отъезжающего автомобиля – уехало такси… Необычная тишина, нависшая над обыкновенным московским двором, оглушила ее. Чужой двор, чужой город, чужая жизнь, куда она пыталась влезть, чтобы навести там порядок. Как так могло случиться, что она сама позволила втянуть себя в эту успевшую набить оскомину историю? И все ради чего? Ради денег? Но сможет ли она заработать их, действуя таким вот идиотским образом? Зачем она приехала сюда? Что ей здесь надо? План, придуманный ею в Питере, трещал по швам. Если выяснится, что Лена и вправду жива… Тогда Шехову она, Маша, уже не нужна, если окажется, что его жена в целости и сохранности. Конечно, жутко интересно узнать, зачем было устроено это представление с дуэлью, но только ради этого оставаться в Москве и испытывать на себе презрение мужчины, который показался ей на какое-то время таким близким, ласковым, нежным?.. А как еще прикажете относиться к женщине, попросившей деньги за моральную поддержку? Какая гадость!
