Анна Михалева - Одна минута славы
— И завтра в Доме художника собирается целая тусовка, Аркадий Борисович хотел прийти. Я ему о вас рассказывала, и статьи показывала. Многие ему нравятся. Он мне так и сказал — статьи об искусстве вполне возможно помещать в наш раздел культурной жизни.
— А когда он собирается? — Рыбка попала в сети. У него не было выхода!
— К трем. Да, точно к трем. У него как раз закончится совещание, он и поедет. Если хотите, я вас познакомлю.
— Я очень постараюсь. Правда, придется отменить лекцию, но…
— Господи, Игнат Робертович, дело того стоит! — заверила его Алена на прощание, с трудом представляя, что будет с несчастным профессором, когда вместо датской живописи и Борисыча она познакомит его с теткой Таей и акварелью дяди Васи.
* * *«Раз уж вспомнила о ноже, то снова забыть о нем было бы просто свинством», — подумала она, заходя в книжный магазин — в конце концов, еще неизвестно, как там завтра сложится у тетки Таи и Игната Робертовича, видимо, пока рано навсегда забывать о неправильных глаголах. Да и для себя неплохо их все-таки выучить, мало ли что. На метод Игната Робертовича она как-то не надеялась. Хотя бы потому, что сидеть и придумывать примеры у нее нет времени. Хорошо, что сегодня успела сдать статью. Если ее расследование и дальше пойдет такими темпами, то даже на основную работу времени не останется, что уж говорить об английском языке.
Она зашла в отдел образовательной литературы и углубилась в изучение пестрых обложек.
— Здравствуйте. — В голосе, прозвучавшем у самого ее уха, звучала сдержанная радость.
Она обернулась:
— Надо же! Когда-нибудь это должно было случиться. В городе всего одиннадцать миллионов жителей, невозможно не натолкнуться на знакомого следователя! Здравствуйте, Вадим. Можно к вам неофициально обратиться, мы же не в кабинете? — Она одарила его лукавым взглядом из разряда тех, которыми одаривала Борисыча, когда он брюзжал на тему ее халатного отношения к своим обязанностям. В общем, вполне профессионально улыбнулась парню.
Тот оценил:
— А вы забавная.
— Забавными бывают шимпанзе в зоопарке, — Алена сдвинула брови и надула губки, демонстрируя обиду, которую можно приглушить, если отсыпать воза два отборных комплиментов.
— Не в том смысле, — Терещенко не умел общаться с дамами. Он смутился. — Я хотел сказать, что вы, кажется, не собираетесь меня бить, а ведь когда мы с вами распрощались, я был уверен, что при следующей встрече обязательно накинетесь на меня с кулаками.
— Не знаю, какие у вас в МУРе обычаи, но воспитанные девушки с кулаками на мужчин не кидаются. — Она мучительно раздумывала, родит ли ее показная обида хотя бы что-то в виде комплиментов или стоит прекратить бессмысленную игру и говорить на нормальном человеческом языке, без ужимок, благо тема для разговора имеется.
— Я не ожидал вас встретить в книжном магазине, — честно признался он, — тем более в отделе образовательной литературы.
— Да я так, по ошибке зашла, — съязвила она. — Я вообще, кроме детективов, ничего не читаю.
— А вы все-таки… — хотел он повторить «забавная», но во время осекся, пролепетав: — А, ладно… Так что же вас интересует?
— А вы подрабатываете продавцом?
— Ну, хорошо, хорошо, не буду вам мешать. — Он отошел на шаг и принялся пялиться на учебники по французскому языку, расставленные на соседнем стеллаже. Алена заметила, как он украдкой косит любопытным взглядом в ее сторону. К тому же она смела предположить, что французский его абсолютно не интересует.
— О господи! — Она продержалась минут пять. — Идите же сюда.
Он охотно подскочил. Видимо, действительно французским не увлекался.
— Я ищу пособие по выучиванию неправильных глаголов английского языка, — досадливо оправдалась она. — Теперь ваше ищейское любопытство удовлетворено?!
— Почему ищейское? Простого любопытства не бывает?
— У следователей — не бывает, — многозначительно заключила она.
— А вы учите английский?
Алена кивнула с хмурым видом.
— По какому учебнику?
— Только не нужно втягивать меня в дискуссию про лучший на свете учебник английского. Я не для себя учу.
— А для кого, для дяди?
— Нет, для тети, — она улыбнулась.
— Опять язвите?
— Нисколечко.
— А зачем вашей тете ваш английский?
— Ну, это длинная история. Так вы можете посоветовать какую-нибудь книжку?
— А я люблю длинные истории.
— О’кей, тогда слушайте одну. — Она посмотрела на него испытующе. — Все-таки жаль, что вы не в погонах.
Он выдержал ее довольно нахальный взгляд, даже бровью не повел, из чего она сделала довольно злорадный вывод, что скоро непременно поведет — сразу как услышит, так и поведет.
— Возможно, я и не права, — уклончиво начала она, чтобы все-таки сохранить за Генкой возможность оправдаться. — Но мне кажется, я догадываюсь, кто убил мою соседку и почему.
— Вот как? — Теперь он действительно «повел бровью», в том смысле, что по-деловому насупился, подобрался весь как-то.
— Именно. Хоть вы и старались оказать на меня давление, но я…
— Да бог с вами! Никакого давления я на вас не оказывал. Просто предупредил, что это опасно…
— Тем не менее это предупреждение я расцениваю как давление. Так вам интереснее?
— Еще бы!
— А почему вы усмехаетесь?!
— Я не усмехаюсь, — он развел руками и скорчил предельно сосредоточенную мину.
— Нет, усмехаетесь! Мерзко так хихикаете!
— И не думал я хихикать! Чего вы тянете?!
— Вообще ничего не буду говорить! — обиделась Алена.
— Потому что сказать-то нечего!
— Ага, нечего! — согласилась она и отвернулась к книгам.
— Ну хватит вредничать, вы меня уже до истерики довели. Вот хихикать начал. Это от нервов.
Алена улыбнулась и снова повернулась к нему:
— Хорошо, я скажу вам, а то с ума сойдете. Мне кажется, что виноват Лялькин муж — то есть Генка Харитонов! — Она вздохнула и замолчала.
Он размышлял примерно с минуту, потом кашлянул и спросил:
— Откуда такие дикие выводы?
— Исхожу из фактов, вам неизвестных.
— Огласите, пожалуйста.
— Начнем с того, что, кажется, у него есть еще одна семья!
— Кажется?
— Вы же любите длинные истории?
Алена рассказала ему обо всем, что ей удалось узнать о Генке и его разветвленной личной жизни. Терещенко слушал очень внимательно, даже заинтересованно. Когда же она закончила описывать последнюю встречу с Оксаной и победоносно взглянула на него, он ухмыльнулся:
— А как связать убийство вашей соседки с убийством Инги из Электростали?
— А что, уже нужно связывать?!
— Ну, вы же сами мне говорили, что убийства похожи.
— Во-первых, может быть простое совпадение…
— Это мы сразу исключаем, раз уж вы ведете следствие. Простых совпадений такого рода не бывает.
— Ладно, — кивнула она. Ей польстило, что Терещенко добровольно согласился разделить с ней расследование. — Тогда, может быть, так: Генка подстроил, чтобы все думали, будто кто-то совершил два убийства с целью ограбления. Ведь он знал телефон Инги, мог узнать, где она живет, поехать и убить ее.
— Это самое дикое предположение, которое я слышал за последний год! Более дикое высказал бывший следователь Петров, когда рецидивист Сечкин улизнул от него из мужского туалета.
— Каким же было объяснение? — ворчливо спросила Алена.
— Он предположил, что Сечкин ушел по канализационным трубам.
— Действительно дико… Хотя на то он и рецидивист.
— Дело не в роде занятий Сечкина, а в том, что Петров напился до полусмерти со своим дружком и упустил преступника. Преступнику же не налили, вот он и вылез в форточку.
— Обиделся, значит.
— Можно и так сказать.
— И что же с ним дальше было?
— Поймали в тайге, привезли в Москву, снова посадили.
— Нет, со следователем?
— Что было, то и было, я же сказал — бывший следователь Петров. Так вы считаете, что ваш сосед Генка убил свою жену, потом решил создать себе алиби, поехал в Электросталь и убил еще одну ни в чем не повинную девушку? — Последние слова он сказал, уже корчась от смеха.
— И что такого?! — возмутилась Алена. — Ведь логично же!
— Чего-чего, а логики у вас не отнять, — всхлипнул Вадим.
— Ну и хлюпайте на здоровье! — обиделась Алена и стремительно пошла к выходу. «Черта с два теперь услышишь от меня про съемки роликов и вообще про студию «Степ»!»
— Да подождите же, Алена! — Он догнал ее уже на улице. — Давайте я вас провожу. А то ваши логические рассуждения в конце концов могут и преступника заинтересовать.
— Накаркаете еще! И нечего ко мне подлизываться! — буркнула она.
— А я и не подлизываюсь. Могу я проводить надежду всего следственного отдела?
