Марина Серова - Риск, засада, пистолет
— И что же дальше? — Валентин Николаевич прошел мимо меня, опустился в кресло-качалку.
— Значит, «Талия» у вас? — Я перевела взгляд на него. — И вчера была у вас, когда вы мне рассказывали про Осипова, показывали фотографии, она все время была у вас?
— Пока у меня. — Он лениво качнулся. — А хотите на нее посмотреть? Толя, достань, пожалуйста.
«Кукиш», которого, оказывается, родители в свое время назвали Толей, широко улыбнулся, что вовсе не сделало его симпатичнее, наклонился, выдвинул нижний ящик старинного комода, достал оттуда большую картонную коробку и поставил на стол.
— Прошу, — сказал он громко.
Валентин Николаевич строго на него взглянул, и Толя моментально стушевался, смирно вернулся на свой стул, ссутулился и безразлично прикрыл глаза, словно задремал. Я сняла крышку, вытащила статуэтку, развернула фланелевую тряпку. Да, это была «Талия», никаких сомнений! Она оказалась тяжелее, чем я ожидала. Я поставила статуэтку на стол, убрала на пол коробку и фланель. Я поискала глазами стул, придвинула к себе, села. Мелькнувшая мысль, что сегодня хозяин не слишком гостеприимен и чаю мне не дождаться, вызвала у меня улыбку. Мужчины молча наблюдали за мной.
— Зачем? — наконец спросила я. — Валентин Николаевич, зачем, объясните, бога ради?!
— Наивный вопрос. — Он серьезно смотрел на меня. — Право, не ожидал от вас, Танечка. Разумеется, ради денег. Я, видите ли, привык к комфорту, сами видите. Чтобы поддерживать этот комфорт, необходимы средства, и довольно существенные. Законными способами заработать в наше время, сами понимаете… А менять привычки в моем возрасте сложно и болезненно.
— Конечно, проще совершить одно-два преступления.
— Разумеется, проще, — снисходительно улыбнулся Валентин Николаевич. — Хотя, поверьте мне, это тоже серьезная работа, требующая значительных усилий. И потом, преступление, которое невозможно доказать, вовсе не является преступлением.
— Интересная теория, но несколько устаревшая, — я старалась говорить как можно ехиднее. Честно говоря, мне просто было очень обидно, ведь Валентин Николаевич так мне понравился! Ручку целовал, чаем поил, картинки показывал… А оказался банальным преступником. И я, как дура, советовалась с ним по поводу предполагаемого заказчика! Кстати… — Кстати, Валентин Николаевич, а какова ваша роль в этой истории? Мне слабо верится, что фигурку вы украли для себя.
— Давайте будем точны, Танечка, я ничего не крал! — Он поднял ладонь, отгораживаясь от моих слов. — Спланировал похищение, не спорю. Естественно, мне «Талия» не нужна. Милая вещичка, но последнее время предметы искусства интересуют меня в основном в выражении денежных знаков. А поскольку есть человек, готовый обменять на нее то количество этих самых дензнаков, которое я считаю удовлетворительным, то это произведение скоро будет у своего нового хозяина. Вот ему она действительно необходима. Помните, мы говорили о магии целых чисел? Так вот, «восемь» для этого человека число дробное, не имеющее никакой прелести, а «девять» то самое целое число, означающее полноту и завершенность коллекции.
— Значит, существует некто, кто с самого начала хотел ее получить. Я так и думала, что заказчик все-таки был.
— Разумеется, такие вещи на авось не делаются. — Валентин Николаевич даже слегка обиделся, словно я усомнилась в его профессиональной пригодности.
— А откуда заказчик? Из Питера или дальше, из-за бугра?
— Зачем вы меня об этом спрашиваете, Танечка? Или вам показалось, что вы нас уже арестовали? — мягко пожурил он меня.
Толя поднял голову и посмотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Мне это не понравилось. Мне вообще не нравилась вся ситуация. Почему они так спокойны, словно я не представляю для них никакой опасности? Или действительно не представляю, может, у них козырный туз в рукаве? И почему до сих пор нет Мельникова, он что, заблудился?
— Боюсь, вы не очень четко понимаете ситуацию, — продолжал тем временем Валентин Николаевич. — Это меня интересует, каким образом вам удалось найти нас.
— Случайно, — буркнула я.
— Охотно верю, — согласился он. — Как все хорошо ни продумывай, а от случайности не убережешься. Ну что ж, я так понимаю, вы ждете от меня разрешения проблемы, пусть будет так. Каково ваше предложение?
— Полное признание, подписанное при свидетелях. Можно оформить явку с повинной.
Валентин Николаевич засмеялся. Толя не поддержал его, но теперь в глазах его вместо пустоты светился живой интерес. Я старалась не обращать на него внимания.
— Танечка, вы прелесть! Нет, я имел в виду совсем другое, какой процент вас устроит?
— А почему вы решили, что я соглашусь на процент? — машинально спросила я.
— Потому что деньги всем нужны. То, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. А то, что не продается и за большие деньги, продается за очень большие деньги, — осчастливил он меня выдержками из сокровищницы житейской мудрости. — Лозунг «кадры решают все» это чушь собачья! Все решают деньги! А теперь прикиньте, если статуэтка стоит полмиллиона, больше мне за нее вряд ли удастся получить, то один процент — это пять тысяч долларов. Я предлагаю вам… — Он на секунду задержался, окинул меня внимательным взглядом и, явно увеличив после осмотра сумму, твердо сказал: — Десять процентов.
Толе эта идея явно не понравилась. Похоже, у него имелось собственное мнение, сколько процентов я заслуживаю, но пока он сдерживался. Господи, вот влипла! Ведь наверняка это он убил Петечку. Мельников, где тебя носит?!
— Десять процентов — это пятьдесят тысяч долларов, сумма очень достойная, — продолжал упиваться своей щедростью Валентин Николаевич, — кроме того, вы получите ее наличными, налогообложению эти деньги не подлежат, сами понимаете. Кстати, на будущее, я думаю, что стану вашим постоянным клиентом. В целом вы произвели на меня благоприятное впечатление, работы хватит… Танечка, вы будете иметь такие деньги, о которых и мечтать не могли!
— Не зна-а-ю, — нахальная улыбка приклеилась к моему лицу. — Я женщина дорогая, я много о чем могу мечтать. Кроме того, я много хочу знать.
— Многие знания таят многие печали, — поморщился он. — Зачем вам это надо?
— Некоторые особенности моего характера, увы, ничего не могу с собой поделать! Хочу знать подробности этой истории. — Мельников, где ты?!
Толя снова принял рассеянный вид и стал разглядывать свои ногти. На руке блеснули большие, похоже золотые, часы. Незаметно я посмотрела на стрелки — боже, и пятнадцати минут не прошло! Это же еще минут десять его ждать, как минимум! Андрей, поторопись!
— Мне интересна вся эта история. С самого начала, с момента заказа.
— Ага, с фамилиями, кличками и адресами, — неожиданно подал голос Толя.
— Да уж вы, Танечка, палку-то не перегибайте, — поддержал его шеф. — Кое-что я, конечно, могу вам рассказать… Например, про покойного Леонтьева. Хотите знать, как его заставили статуэтку украсть?
— А его все-таки пришлось заставлять? — уточнила я. — И почему именно его?
— Наиболее подходящим кандидатом оказался. Я ведь на открытии выставки не только «Талию» разглядывал, но и к сотрудникам присматривался. Зачем самому куда-то лезть, когда все можно сделать руками людей, имеющих доступ к необходимому тебе предмету. А этот Леонтьев, Петечка, нервный тип, с неустойчивой психикой, поддающийся шантажу и легко ломающийся при определенном давлении.
— Так что же вы с ним делали, шантажировали или ломали? — не слишком любезно спросила я.
— И того и другого понемножку. Вы знаете, Танечка, эту часть работы проделал Толя, и проделал, надо признать, виртуозно.
Я невольно взглянула на виртуоза. Он выглядел мрачно и, похоже, вполне обошелся бы без публичных похвал его способностям к шантажу и принуждению. Руки он теперь держал в карманах.
— Все было просто и гениально. Вы в курсе, что после открытия выставки состоялся небольшой банкет? — Я кивнула, и Валентин Николаевич продолжил: — Естественно, человек слаб и на подобном мероприятии хоть символические сто грамм, но выпьет. А среди определенной категории людей практикуется своеобразный автомобильный рэкет. Знаете, аккуратно подставить свою машину под удар машины выбранной жертвы, а потом потребовать возмещения убытков. Машина Леонтьева стояла на стоянке для сотрудников, так что Толя просто подождал, когда он поедет домой. Был, правда, неприятный момент, когда выяснилось, что он не один, а со своей дамой, с Алиной, прекрасная художница, кстати, вы не находите?
— Нахожу, — сухо сказала я. — Итак, вам повезло, Петечка не остался у Алины, а поехал домой. Подставить «Мерседес» под удар было делом техники. Из помятого «Мерседеса» вылезает агрессивный водитель, а Петечка еще и выпил… Перепугался он, наверное, до родимчика!
