Ирина Львова - Наследница поневоле
Лиза залилась краской.
— Перестань, Славик! Как не стыдно! — чуть не плача, взмолилась она. — Я и тебе… То есть я хотела сказать… Подарю машину! Вот! Ты ведь давно мечтал?
Эти слова возымели действие, совершенно противоположное тому, на которое девушка рассчитывала.
— Оскорбляешь? Не нужна мне твоя, блин, машина! — возмутился Марков. — Я тебе по дружбе помогаю, а не как всякие… За деньги! Я за тебя… Да я без этого носатого придурка тебя защитить сумею! Да я… Я сам, блин, убийцу поймаю и в милицию сдам! Или башку ему отверну! Да я… — Он вдруг запнулся. На лице его засияла торжествующая улыбка. Наклонившись к Лизе, он заговорщически прошептал: — Обещай, что ему не скажешь?
— Что не скажу? Кому?
— Носатому! Поклянись, что не проболтаешься о том, что я тебе сейчас скажу. Нет, ты поклянись или…
Она махнула рукой:
— Ладно. Клянусь. Что там еще?
— Я тогда не сказал… Урод этот заморский вазу чуть не кокнул и меня с толку сбил. Ну и к лучшему. Так вот, у убийцы на руке что-то золотое блестело…
— Слава! — воскликнула Лиза. — Надо сказать Андрею…
Марков сделал страшные глаза.
— Ты обещала! — закричал он. — Поклялась…
— Но почему?!
— Потому! — уперся Славик. — Говорю же, я сам убийцу найду. Хромой, в плаще, на руке кольцо… Да, это точно кольцо было, только странное какое-то. Он у меня в руках!
Лиза покачала головой:
— Ну и что? Как ты его найдешь? Да в Москве полно хромых мужчин в плащах, которые носят кольца!
— А то! Он же здесь где-то ошивается! Я на него засаду устрою. А как увижу сукина сына, так и повяжу.
Неизвестно, до чего бы он договорился, но тут зазвонил телефон. Слава схватил трубку:
— Да? А?.. Что?.. Какой человек?.. Да-а?.. Да! Где?.. Спасибо!
Он бросил трубку и помчался к выходу.
— Славик, ты куда?
— A-а! Я тебе говорил, блин, без носатого разберемся? Говорил? Жди! Я через полчаса буду. Да, ты все-таки никому не открывай!
— Славик! Объясни, в чем дело?!
— Некогда.
Накинув ветровку, Марков выскочил из квартиры, с треском захлопнув за собой дверь.
— Сумасшедший. — Лиза поджала губы и сердито передернула плечами. Славик ее здорово разозлил. Наговорил глупостей, теперь умчался куда-то. Куда? Что он сказал? Что без Андрея разберется? И кто звонил? Гаррис? Да нет, не может быть! Вопреки собственной воле, она начала волноваться, и с каждой минутой волнение ее возрастало.
Глава 38
— Смотри, Жирный! Вон он побежал. — Крепкий парень с перебитым носом и узкими губами, как бы перечеркнутыми шрамом наискось, показал пальцем на Маркова, поспешно удалявшегося в сторону прудов.
— Да вижу, Губа, — лениво отозвался второй, с полным правом носивший свою кличку. — Давай потихоньку за ним.
Напарник с сомнением покачал головой:
— Засечет.
— Не засечет! Гля, как пылит… — усмехнулся Жирный.
— Куда это он так рванул? — прищурился Губа.
— Ща увидим…
Машина медленно поехала по тихой улочке, затем свернула вслед за Марковым на более оживленную, потом остановилась, поскольку Слава оглянулся по сторонам и проворно юркнул в кусты.
— Черт! Здесь не проедешь, — сердито заявил Губа.
— Так пошли пешком. В кустиках треснем по башке и притащим к машине, — сказал Жирный.
— Да погоди ты! Здесь стоять нельзя. Не хватало только с ментами столкнуться.
— Ха! Ты что, охренел? Здесь ни одного мента никто сроду не видел.
— Ага! Никто не видел, а мы как раз и нарвемся! — огрызнулся Губа.
— Ну ищи, где пристать. А он уйдет! — разозлился Жирный.
Марков, озираясь, спустился по откосу к самой воде. Человека, который пообещал ему рассказать нечто его интересующее относительно личности убийцы, нигде видно не было.
«Неужели кто-то пошутил? Но зачем?» — успел подумать Слава и услышал шорох кустов за спиной. Он резко повернулся и… узнал человека в темном плаще, который встретился ему возле дома в ночь убийства Светы! Марков открыл рот, но не успел сказать ни слова. В тот же миг на его голову обрушился удар завернутой в газету железной трубы. Слава упал как подкошенный. Убедившись, что объект нападения не подает признаков жизни, блондин забросил трубу на середину пруда и принялся сталкивать в воду тяжелого Маркова.
Жирный и Губа онемели от удивления, увидев, как какой-то человек пытается утопить того, за кем они безуспешно гонялись с самого утра!
— Ты чё делаешь, козел?! — заорал Губа, кидаясь к незнакомцу.
Тот, завидев неожиданного защитника жертвы, оставил попытки утопить Маркова и метнулся в кусты, не заметив упавшей на землю золотой вещицы. Сделав несколько шагов, убийца вдруг резко остановился. Он обернулся и едва не вскрикнул, увидев, как оброненный им предмет, взметнув фонтанчик грязной воды, ушел на дно. Губа ринулся к убийце, спеша воспользоваться его замешательством, но тот уже пришел в себя и, подняв полы плаща, помчался прочь.
— Лех, он живой вроде! — воскликнул Жирный.
— Ну и чего? — недовольно спросил Губа. Он остановился, сообразив, что преследовать неизвестного не стоит, — не его это дело.
— Повезем к шефу? — неуверенно предложил Жирный.
— Идиот! Он вот-вот коньки отбросит! — озверел Губа.
— А чего делать?
Губа размышлял недолго.
— Черт! Волоки на тропинку, — приказал он.
Глава 39
— Что ж ты меня сразу не разбудила? — зарычал Заварзин, когда Лиза, поколебавшись, все-таки позвонила ему и рассказала, что Слава убежал, пообещав вернуться через полчаса, но полчаса давно прошло, а его все нет, она нервничает и…
Детектив резко оборвал ее:
— Почему ты вообще выпустила его?
— Н-не знаю… — Девушка готова была заплакать. — Ты же только мне не велел выходить?
Заварзин немедленно спустился к ней.
— Вы оба идиоты! — заорал Андрей с порога. — Что он еще сказал? Что говорил по телефону? Ну, вспоминай!
— Ничего он не сказал… Только сказал, что сам, без твоей помощи, найдет убийцу Светы.
— Ох! Связался я с вами! — бросил детектив и поспешил на улицу. На пороге он обернулся: — Ты хоть не начуди! Очень тебя прошу, никого в дом не пускай. Поняла?
Лиза молча кивнула.
Заварзин выбежал из подъезда. На скамье, подложив под внушительные зады разрезанные картонные коробки или сиденья от старых стульев, расположилась стайка скучающих старушек.
— Девушки, Марков в какую сторону пошел?
— В какую, в какую? — проворчала самая боевая. — Известно в какую! К ларьку, что у пруда, понесся. Только пятки сверкали… Небось за пивом.
Однако не все «девушки» разделяли ее мнение.
— Брось, Митревна, у него ж баллона с собой не было, — сказала более наблюдательная товарка.
— А хоть брось, хоть подыми. Небось трубы ишшо с утра горят… — не сдавалась первая старуха, которую обращение детектива, по всему видно, не впечатлило. Она не преминула одарить Заварзина уничтожающим взглядом. — Небось дружок его? Водку к нему пьянствовать приперси?
— Спасибо, девушки, — сказал детектив, не желая вступать в дебаты, и помчался к прудам.
— Прыткий, — проговорила Митревна и вернулась к обсуждению морального облика разведенки Ольги, которая жила на первом этаже; — А мужики к ней прям через окна так и шастают, так и шастают… Водку ящиками так и носют, так и носют!
Добежав до ларька, Заварзин заметил, что на другом берегу пруда царит неестественное оживление.
Там, на взгорке, занятые привычными делами бродили милиционеры, суетились медики, кучковались зеваки. Когда детектив оказался на месте происшествия, Славика Маркова уже грузили в машину «Скорой помощи».
Толпа начала рассасываться.
Заварзин подошел к собиравшемуся сесть в машину санитару:
— Куда повезете?
— А тебе чего? Знакомый?
— Ну, — буркнул частный детектив.
— Баранки гну! В Склиф. Если довезем, конечно. А по-моему, можно сразу к химке на хату. Там и доплывет, — заржал санитар и недовольно добавил: — А то возись с ним…
— Иванов! — окликнули его из машины.
— Да иду, иду.
На плечо Заварзина опустилась чья-то тяжелая рука. Он от неожиданности дернулся и резко повернулся.
— Привет, Андрюха. — Круглая физиономия капитана милиции Сергея Тарасенкова — «партийная» кличка Тарасик — излучала ленивое благодушие.
Однако Андрей не обрадовался этой встрече — его-то как раз и не могло ввести в заблуждение показное сонное безразличие Тарасика. Он как раз знал, что его давний приятель и бывший сослуживец обладает не только медвежьим телосложением, но и острым умом, и бультерьерьей хваткой. Тарасенкова ценили, уважали, поручали сложные дела, но с начальством он ладить не умел, а потому, несмотря ни на что, до сих пор оставался только капитаном. При всем при этом Сергей старался делать вид, что количество и размеры звезд на собственных погонах его совершенно не волнуют. Однако Андрея, хорошо знавшего капитана, подобное безразличие в заблуждение ввести не могло. Ему было доподлинно известно, что фраза «капитан, никогда ты не станешь майором» вызывала у Тарасенкова раздражение и внутреннюю панику, он все больше уверялся в мысли, что это про него.
