Марина Серова - Месть пляшущих человечков
– Где ночевать планируете? – спросила я.
– На Центральную поеду. Только там еще шутник не резвился, – невесело пошутил Вдовин.
– Я осмотрю тут все, если вы не против? – спросила я.
– Да, пожалуйста. – Вдовин посторонился, пропуская меня в кухню.
Там я мало что смогла увидеть. Толстый слой сажи покрывал все вокруг. И стены, и потолок, и мебель. Оконные стекла были выбиты. Это постаралась пожарная бригада, когда спешила на борьбу с огнем. В остальном большого беспорядка я не видела. По прочим комнатам тоже нельзя было сказать, что накануне в доме побывали посторонние. Вся мебель на месте, ценности не тронуты. То же самое подтверждал Вдовин.
– Непонятно, как шутник пробрался в квартиру? – рассматривая замок на входной двери с помощью лупы, бормотала я себе под нос. – Ни царапин, ни других следов взлома. Как будто родным ключом открывали.
– У меня тоже такое впечатление создалось, – задумчиво произнес мой клиент.
– Скажите, Петр Аркадьевич, тот звонок, что заставил вас мчаться сюда сломя голову, он был на ваш сотовый телефон или на какой-то другой?
– Нет. Не на мобильный. Моя секретарша перевела этот звонок через коммутатор, – вспомнил Вдовин.
– Вы не спрашивали у нее, как представился звонящий? – спросила я.
– Какое там! Я ж мчался сюда как угорелый, – махнул он рукой.
– Настолько напугало вас содержание разговора?
– Да я даже не знаю, отчего так разволновался. Тот, кто звонил, и не пугал больно-то ничем. Просто беспорядочно повторял какие-то обрывки фраз, – признался Вдовин.
– Попытайтесь вспомнить, что именно он говорил? – попросила я.
– Не уверен, что это был «он». Вполне возможно, что разговаривал я с женщиной, – заметил Петр Аркадьевич.
– Неважно. Сейчас меня больше интересует содержание разговора, чем пол вашего собеседника, – перебила я его.
– Хорошо, я попытаюсь, – ответил Вдовин, сосредоточившись. – Он говорил что-то про мой дом. Про мою супругу. Про опасность.
– Нет, так дело не пойдет. Мне нужно, чтобы вы воспроизвели текст слово в слово. Говорите так, будто это вы тот чудак, что отправил Вдовина Петра Аркадьевича из его офиса в городскую квартиру, – потребовала я.
– Я вас понял, – ответил он. – Я попытаюсь.
Закрыв глаза, Вдовин сконцентрировался. И начал выуживать из памяти слова. У него даже голос изменился.
– Голос спросил: Вдовин? Я ответил, и после этого он произнес: срочно. В квартире беда. Жена… Потом голос пропал, и я не расслышал, что он сказал про жену. Потом: опасно, торопитесь. Одна не… Опять пропал. Потом: будет поздно. И снова повторил: жена. И отключился. У меня появилось тревожное ощущение, я бросился вниз, крикнув по пути Андрею, чтобы следовал за мной. Прыгнул в машину и приказал гнать домой на полной скорости. Кажется, все.
– Негусто, – произнесла я. – И ничего конкретного. Ладно. Попробую пообщаться с вашей секретаршей. Быть может, она больше вспомнит. Еще один вопрос. Где в это время находилась ваша жена?
– Не поверите, в парикмахерском салоне. И ведь я тоже знал об этом. Я сам вызывал такси отвезти ее туда. Но в тот момент не вспомнил об этом. Понимаете, весь разговор звучал как-то нереально. И тревожно. В фильмах во время именно таких звонков сообщают о том, что близкие похищены. По крайней мере, у меня возникла такая ассоциация. Я и домой когда попал, подсознательно искал записку, в которой будет сказано, что Аллу похитили, – сообщил Вдовин.
– На это и был расчет. Напугать вас, не дать мыслить здраво. Да, наш шутник набирает обороты, – задумчиво проговорила я. – И мне это совсем не нравится. Если он наблюдал за вашими действиями, то теперь знает, что ему удалось посеять панику в вашей душе. Это плохо.
– Я понимаю, – устало произнес Вдовин. – Мне и самому это не нравится. Но, увы, время вспять не повернешь. Надо было с самого начала отнестись к запискам шутника серьезно. А я все надеялся, что само рассосется. Покуражится, придурок, и отстанет.
– Не расстраивайтесь, Петр Аркадьевич. Мы его вычислим, – уверенно проговорила я.
– Главное, чтобы не было поздно, – заметил Вдовин. – Кстати, как там Дарья? Оклемалась? Вы ведь с ней встречались?
– Да. Я навещала ее. С ней все будет в порядке, – успокоила я его. – Правда, по поводу отравления она ничего вразумительного сказать не смогла. И у меня, как и прежде, нет ни одной зацепки.
– Похоже, шутки кончились, пришло время серьезных проблем? Получается смех сквозь слезы, – пошутил Вдовин, но настроение мое от такой шутки ничуть не улучшилось.
– Посмотрим, кто последним смеяться будет, – буркнула я и сообщила о своих планах. – Я в офис поеду. Попытаюсь выяснить, откуда был звонок. И кто все-таки звонил: женщина или мужчина. И с охранником вашим пообщаюсь. Будут новости – звоните.
После этого я ушла. Вдовин предложил воспользоваться его служебной машиной, и я не стала отказываться, посчитав это хорошим поводом для беседы, а за своей машиной можно будет вернуться позже. Угрюмый водитель молча выслушал просьбу шефа, переданную мной, так же молча кивнул на заднее сиденье. Дождавшись, когда я усядусь, он завел двигатель и покатил в сторону офиса. Некоторое время от нечего делать я просто глазела в окно. Потом безделье наскучило, и я решила попытаться разговорить молчуна-водителя. Утрированно тяжко вздохнув, я произнесла:
– Да, времена для Петра Аркадьевича настали невеселые. То одно случится, то другое. Прямо черная полоса какая-то.
Водитель бросил взгляд в зеркало заднего вида, но промолчал. Я снова вздохнула.
– Еще записки эти. Никак не пойму, чем Вдовин мог так насолить этому писаке?
Водитель усиленно делал вид, что мои слова обращены не к нему. Надо же, какой стойкий. В салоне мы с ним одни, начальника нет, можно было бы и расслабиться. Так нет, сидит, точно воды в рот набрал, ни словечка не промолвит. Может, у него установка такая, ни с кем, кроме шефа, разговоры не вести? Странно. Вроде бы не в секретной службе трудится. К чему такая таинственность? Не добившись результата нейтральными замечаниями, я решила обратиться непосредственно к водителю. Не станет же он игнорировать мои вопросы, если я буду задавать их именно ему? В конце концов, это выглядело бы попросту невежливо.
– Скажите, вы давно у Вдовина работаете? – делая вид, что не замечаю его нежелания общаться, спросила я.
– Девять лет, – коротко бросил водитель.
– Солидный срок. Скоро можно будет юбилей отмечать, – преувеличенно радостно произнесла я.
И тут лед тронулся. Видимо, я надавила на больное, так как водитель резко вильнул, на секунду потеряв управление, потом выровнял машину и горько сказал.
– Не будет юбилея. Последнюю неделю дорабатываю.
– Вот как? Увольняетесь? Наверное, получше место подыскали? – радуясь тому, что этот молчун наконец-то заговорил, спросила я.
– Увольняют, – так же коротко бросил водитель.
– Да вы что! Вдовин увольняет? Это после стольких лет службы? – ахнула я. – Чем же вы ему не угодили? Натворили что-то?
– А нашему шефу нет нужды дожидаться, чтобы кто-то что-то натворил, – едко произнес водитель. – Достаточно того, чтобы он тебя в неугодные записал. А чего ему? Своя рука – владыка. Ему у профсоюза согласия спрашивать не нужно.
– Что ж, прямо вот так, ни за что ни про что и увольняет? – допытывалась я. – Должна же быть хоть какая-то причина. Хоть формальная.
– Этот найдет, – уверенно сказал водитель и, раз начав говорить, остановиться уже не мог. – Вот вы тут сидите, жалеете его. Петр Аркадьевич несчастненький! У Петра Аркадьевича проблемы! А спросите, Петра Аркадьевича когда-нибудь волновали чужие проблемы? Он хоть изредка задумывался, как отразятся его поступки и решения на окружающих? Никогда! А с таким отношением к другим глупо ожидать хорошего отношения к себе. Я вот лично считаю, что то, что сейчас с ним происходит, – справедливое возмездие. Да, да, именно так! Каждый поступок возвращается к тебе бумерангом. Рано или поздно, но возвращается.
– Смелое заявление, – заметила я. – Выходит, вы не особо уважаете своего шефа?
– Это уж мое дело. На работе это не отражается, а остальное никого не касается, – проворчал водитель, сообразив, что наболтал лишнего.
– Вы что же, и ему свое мнение высказали? – снова предположила я.
– Неважно. Вот пять дней доработаю, а дальше – как знает, – нехотя ответил водитель и уткнулся взглядом в дорогу.
Больше я от него ни одного слова не добилась, как ни старалась. Водитель доставил меня в офис, молча открыл дверь и вернулся в салон. Я двинулась к центральному входу, размышляя над его словами. С тем, что поступки возвращаются к нам бумерангом, я была полностью согласна. Но вот то, что выдал это заявление подчиненный Вдовина, настораживало. Надо бы выяснить причину увольнения. Кто знает, быть может, это он строчит записки и пакостит шефу, вообразив себя этим самым бумерангом?
