Анна Данилова - Сердце химеры
18
Я вздрогнул, когда раздался звонок в дверь. Я не ждал гостей. Может, это Павел приехал, чтобы уговаривать меня пожить у них?
Павел… Пока я был в больнице, он организовал похороны Полины, правда, сами похороны были назначены лишь на завтра. Я бы многое отдал, чтобы только не пойти туда.
Подойдя к двери, я заглянул в глазок и отшатнулся. Мне показалось, что это Полина. Вот только призраков-то мне как раз и не хватало. Ко всем моим бедам и проблемам.
– Кто это? – спросил я, как школьник, которому родители запрещают открывать дверь посторонним.
– Михаэль, открой, это я, Лена.
Час от часу не легче. Она мало чем походила внешне на свою сестру, но какие-то общие, почти неуловимые черты все же были.
Я открыл дверь. Она вошла и сразу же бросилась мне на шею.
– Михаэль… родной! Как же так получилось?
Я чувствовал, как по моей шее текут теплые слезы моей бывшей свояченицы.
– Ты проходи… Чего стоять на пороге? Ты откуда?
– Из Хвалынска, откуда же еще. Раньше не могла выбраться. Хорошо, что на похороны успела… Они же завтра, мне Павел сказал?
– Да. Проходи. Есть хочешь?
Я спросил и сразу же понял, что еды-то у меня дома нет.
– Послушай, я сейчас быстренько оденусь и сбегаю в магазин. Понимаешь, я тут малость приболел…
– Знаю, знаю… мне Павел рассказывал… У меня в машине сумка, подожди, я принесу.
Я пошел вместе с ней. Старенький «Фольксваген», но ухоженный, за стеклом – плюшевый зайка.
«– Зайка, это ты?» – я вспомнил Кристину и ее большую любовь к Саше.
Сумка была не одна, а три, и все – тяжелые.
– Здесь все – и утка тушеная, и консервы мясные, и грибочки. Хоть Паша и сказал, что поминки будут в кафе, все равно я подумала, что остановлюсь у тебя, побуду немного, поживу, поговорим, помянем. Клару с Пашей позовем…
– У меня и хлеба нет…
– И не надо.
Я вспомнил про Ольгу. Надо бы к ней зайти, извиниться, что причинил ей так много хлопот.
– Ладно, хлеб я у соседки попрошу.
– Спроси, если это удобно.
– Она одна живет, обрадуется моему приходу… она славная.
Но Ольги дома не оказалось. Или же она, увидев меня в глазок, решила не открывать – а вдруг я снова хлопнусь в обморок?
Ужинать пришлось без хлеба. Но все равно было очень вкусно. Особенно мне понравилась утка с капустой. Мне даже показалось, что она была теплая.
– Ты мне скажи, это правда, что Полина убила твою соседку? Мне Паша рассказал…
– Пистолет один и тот же, но сейчас выяснились новые обстоятельства… Возможно, что это и не она.
– Полина – она же была такая… осторожная… Я хочу сказать, что даже при всей ее ревности и любви к тебе она не смогла бы, во-первых, застрелить человека, во-вторых, не побояться попасть в тюрьму. Кроме всего прочего, она же должна была понимать, что если ты узнаешь о том, что она – убийца, то тем более не вернешься к ней. Нет, Михаэль, это не она. Я так говорю не потому, что я ее сестра, просто она не могла, и все. Она слишком любила комфорт и чистоту (как и ты, Михаэль), чтобы совершить преступление, за которое ей светил большой срок.
– Она же застрелилась, – напомнил я Лене официальную версию ее гибели. – О какой тогда тюрьме может идти речь?
– А ты-то сам веришь в то, что говоришь? Или ты совсем не знал Полину? Она же была твоей женой! Разве можно представить ее с пистолетом в руке или в тюрьме? Да она была жизнелюбива, как вечнозеленое растение! Она любила жизнь, любила тебя. Я не верю в то, что она способна на убийство, ни тем более на самоубийство! Да и какой прок ей было убивать твою соседку? Ты что, с ней шашни крутил?
– Нет… – пробормотал я. – Не шашни, ничего такого… К тому же Лора была замужем. И вообще, Лена, я уже устал ото всех этих совершенно бесполезных разговоров. Если бы только ты знала, как мне все это осточертело! Какой-то идиот пристрелил сначала Лору, потом Полину, а мне надо объяснять эти поступки? Да помилуй бог! Я сам по себе – а эти женщины были сами по себе.
– Вообще-то ты прав, Михаэль. Да просто мне больше поговорить не с кем. Я понимаю еще, если бы она умерла естественной смертью, от аппендицита, скажем. А так… Даже звучит страшно: убили. Да еще из пистолета, которым прежде застрелили твою соседку. У меня голова кругом идет от всего этого…
– Ладно, я расскажу тебе все, что знаю.
И я за водочкой и хорошей закуской рассказал, как на меня упало подозрение в убийстве, как я вынужден был бежать через эту проклятую дверь, как скрывался в доме Маргариты, и там меня нашла Полина, как подкинула мне телефон…
Позже, когда меня развезло, я позвонил Вишнякову и попросил выяснить, на чье имя был зарегистрирован телефон (продиктовал ему заплетающимся языком номер). Я понимал, конечно, что на Полину (кто же еще?), но слишком уж дорогая была штука. При всей ее любви ко мне этот поступок был странным. Да и когда бы она успела купить этот новый телефон – ведь между моим побегом и появлением Полины в доме Маргариты прошло не так уж и много времени. Разве что он уже был у нее. Вполне возможно, что ей его подарили. Скажем, коллеги по работе на день рождения. Вот тогда я бы понял…
Вишняков, почувствовав по телефону, что я пьян, сказал мне:
– Михаэль, держитесь… У нас с вами еще много дел.
Мне даже стало стыдно. Я пообещал ему, что больше не буду пить.
Между тем и Лену развезло. Пожаловавшись, что ей жарко и душно, она сняла свитер и оказалась в тесной трикотажной блузке, обтягивающей ее полную грудь. Пьяненькая, соблазнительная, она вызвала у меня определенное желание, и я, чтобы не наделать глупостей, заперся в ванной комнате, где, просидев на краешке ванны некоторое время и приходя в себя, решил все же принять прохладный душ. После холодной воды от моего желания не осталось ни следа. Мокрый и даже успевший замерзнуть, я растерся полотенцем и вернулся в кухню, где мы ужинали. Лены там не оказалось… Тогда я, кутаясь в халат, обошел всю квартиру и остановился перед дверью, ведущей в спальню.
– Лена, ты здесь? – Я тихо отворил дверь и увидел Лену, голую, лежащую в вызывающей позе на моей кровати. Сначала я думал, что она спит, но потом, когда она открыла один глаз, затем второй (как кукла, подумал я и едва сдержался, чтобы не расхохотаться над этой нелепой сценой) и, вытянув руку, поманила меня указательным пальцем, я понял, что вконец разочаровался в женщинах. Сначала я пытался оправдывать жесткий и непробиваемый эгоизм моей жены Полины, затем искал и, как ни странно, находил причины легкомысленного поведения Лоры… Мне казалось, что поведение обеих как-то все же укладывается в рамки нормы. Что же касается Лены, решившей, что после смерти сестры она имеет право на меня, то тут я взбунтовался.
– Лена, опомнись, завтра мы хороним Полину… Что такое ты придумала? Быстро одевайся! У меня и без тебя проблем хватает!
– Михаэль… да ну тебя… – надулась Лена, подбирая к груди колени и щуря на меня свои лисьи глаза. – Мы же с тобой вдвоем! Никто не узнает!
– Послушай, меня только что выписали из больницы. Я пережил шок. Тебе это о чем-нибудь говорит? И вообще, я хотел спросить тебя: а может, вы с Полиной были заодно?
– В смысле… – Она натянула простыню до подбородка и теперь смотрела на меня полными изумления глазами. – О чем ты?
– Да о том, что она сказала своей соседке, что срочно отправляется в Хвалынск. И знаешь почему?
– Почему? – Она нахмурила брови. – Михаэль…
– Ей кто-то позвонил и сообщил, что тебя тоже… того… убили… – Я произносил это и сам себе казался нелепым. Прямо анекдот какой-то!
– Меня? Убили? Да брось! – неожиданно развеселилась она. – Да кому же это понадобилось меня убивать?
– Я не знаю, что было на самом деле, но Полина была в панике, в шоке. Она зашла к соседке и сказала, что тебя убили, причем таким же образом, что и Лору, – застрелили то есть. Вот она и помчалась вроде бы в Хвалынск, к тебе. Следователь навел справки, и выяснилось, что в Хвалынске никто и никого не убивал, что там все спокойно. А Полину нашли в машине, на трассе – с пистолетом в руке. Мертвую. Не правда ли, странное совпадение? А теперь ты лежишь передо мной голая и пытаешься соблазнить меня. Может, это ты все придумала, чтобы…
Я все это говорил специально, для того чтобы она выбросила всю эту сексуальную блажь из головы, чтобы успокоилась, наконец. Конечно, на самом деле ничего такого я не предполагал.
Лена, растрепанная, почти уже протрезвевшая после моих слов, встала, закуталась в простыню и, виляя задом, вышла из спальни, на ходу бросив:
– Дурак ты, Михаэль. Не понимаю, что в тебе только Полина нашла.
Проплывая мимо меня, босиком, она обдала меня запахом водки и каких-то сладковатых духов.
В кухне, усевшись на стул таким образом, что ее согнутое колено касалось подбородка (при этом простыня съехала в сторону, оголяя круглый, аппетитный зад – провокация продолжалась!), Лена сказала, цепляя вилкой маринованный масленок:
