Наталья Андреева - Грозы медового месяца
— Точно: деловая. Надо кое-что обговорить. Ждем гостей. Боюсь, до вечера засидимся. Баб не будет, разговор серьезный.
— Какие-нибудь проблемы?
— Я ж тебе сказал: ждем гостей. Есть такое понятие в бизнесе: слияние капитала. Впрочем, тебе это не интересно. Но за твое здоровье и за молодую жену выпьем, не переживай. И за наследника.
— За наследника? — насторожился он.
— Гелька вроде как беременна. Но у врача еще не была, скоро пойдет. Когда все выяснится, такой банкет закачу! А уж когда родит…
«Тогда мне конец», — подумал он. И тут же: «Ничего не будет. Никакого ребенка». Теперь его план был продуман до конца, все встало на свои места. О том, что Гели в тот вечер с отцом не будет, пожалел, конечно, но подумал и решил, что расстраиваться не стоит. Рыжую оставит на закуску. Она тоже должна узнать перед смертью, кто и за что.
Собственную свадьбу отпраздновал скромно. Ужин в ресторане оплатил, разумеется, папа. Он же дал денег на первое время. Пока молодая семья не встанет на ноги. Деньги ему были кстати: надо отдать долг. Десять тысяч долларов, потраченные на предприятие, с неба не свалились. А отцу сказал, что хочет сделать приятное будущей жене: одеть-обуть ее, купить дорогие украшения, обставить уютное гнездышко.
Обручальное кольцо Элеоноре подарила сестра. Его собственное было скромным. Надевая же на тонкий пальчик невесты то, что достала из коробочки свидетельница, ослепительная Геля, хмыкнул от удивления: платина, бриллианты! Искусная работа! С чего вдруг такая щедрость? Нежная сестринская любовь? Но он давно уже понял, что сестры не живут душа в душу. Всю жизнь Эля и Геля конкурировали друг с другом и были не только близкими родственницами — главным образом, соперницами, и если старшая устроила младшей выгодный брак, то не из любви к ней, а в собственных интересах. И дорогой подарок — не случайность. Что может за ним стоять?
Ох, как ему хотелось оставить рыжую ни с чем! Наверно, думает, что очень хитра и умна, да на всякий ум найдется другой ум. Новое завещание еще не составлено, это он знает точно, и имущество на Гелю не переписано. Отец здоров, полон сил, торопить его рыжая не решается. Правильно: как бы не спугнуть. Она — опытная охотница. Которая не ломится по кустам, а терпеливо высиживает добычу. Только сообщив радостную новость, например о собственной беременности, она лукаво напомнит:
— Теперь это нужно не мне, дорогой, а нашему ребенку.
На его свадьбе Геля блистала. Она была заметно выше сестры, а потому смотрелась эффектнее. И наряд выбрала яркий, не постеснялась затмить невесту. Заметил: Элька кусает губы. У нее была привычка постоянно облизывать их, а теперь вот кусает. Понятно: старшей достался большой куш. А на что будет жить она, Эля, с новым мужем, ей пока все-таки неясно. Не слишком-то, видно, верит в его план. Может, больше рассчитывает на Гелины подачки.
Поймал Элькин злой взгляд и впервые подумал: а любит ли она его? Геля как-то обмолвилась, что младшая сестра долго была влюблена в собственного мужа. Обмолвилась со смехом, мол, простой работяга и внешне не бог весть что. К тому же любить мужа? Фи! Как это неинтересно! Как это неромантично! Но с трудом, мол, удалось оттащить сестрицу от супруга, сердцу не прикажешь. Как будто у Эльки есть сердце…
Он уже тогда до смерти захотел взглянуть на того парня. Чем взял? Но пересилил себя. Ведь может не удержаться, приревновать и записать бывшего Элькиного мужа во врага номер один. Но убийство из ревности ничего не даст, кроме морального удовлетворения. А как же деньги? Нет, надо придерживаться плана.
Как и большинство людей с ненормальной психикой, он был чрезвычайно изобретателен и упорен в достижении цели.
Когда после криков «горько! горько!» Марат нагнулся, чтобы поцеловать молодую жену, увидел отчаяние в ее глазах. И чуть не вскричал: «Она меня не любит! Она! Меня! Не любит!»
И потому еще больше захотелось стать ее собственником. Просто-таки огромное удовлетворение получил оттого, что заключил законный брак с женщиной, которая его не любит. Он хотел только ее, и никого больше. А вид мучений близкого человека в последнее время доставлял ему несказанную радость. Возможно, это психологически было как-то связано с тем, что он уже настроился на убийство отца и мачехи. Сначала отца.
Тот на свадьбе пил мало, так же, как и единственный теперь компаньон Сергей Яковлевич Сидоренко. Оба помнили о предстоящей завтра важной встрече. Марату подумалось вдруг: а сработается ли он с Сергеем Яковлевичем после смерти отца? Вряд ли. Надо будет получить свою долю и уйти со сцены. Сидоренко будет только рад, а ему, Марату, нужны деньги, и ничего больше. Мелькнула запоздалая мысль: а ведь можно было договориться.
Но, с другой стороны, кто знает, что в душе у старого друга отца? Они вместе уже не один десяток лет. Вдруг, да и шепнет на ушко Константину Ивановичу: «Сынок-то у тебя того. Убить хочет родного-то отца». Чужая душа — потемки. Нет, рисковать не стоит, он все сделал правильно.
— Марат, а ты почему не пьешь? — лукаво спросила Геля.
Он практически не употреблял спиртного. Малые дозы приводили его в угнетенное состояние, и в такие моменты Марат понимал, что чувствовала мать, когда начинался припадок. Смутную тревогу и странную, сосущую под ложечкой тоску. Хотелось что-нибудь с собой сделать. Большие же дозы организм тут же отторгал, то есть начиналась безудержная рвота. Потому не пил совсем, но Геле сказал по-другому:
— Берегу себя для первой брачной ночи.
Та рассмеялась лукаво, со значением, но в этом смешке он почувствовал злорадство. Геля что-то знает, какую-то тайну. Неужели беременна? Но отец об этом ничего не говорил, а похвастался бы обязательно. Выходит, врач не подтвердил.
С трудом досидел до конца банкета. Поскольку главные гости, то есть оба компаньона, много не пили и все было чинно и пристойно, разошлись быстро. Еще до того, как часы пробили полночь.
А вот молодая жена выпила достаточно. В отличие от него, Эля любила приложиться к рюмочке. Предпочитала красное полусладкое вино. Она вообще очень любила сладкое, но тем не менее не полнела.
Брачная ночь доставила ему несказанное удовольствие потому, что ей — несказанные мучения. Эля кусала губы точно так же, как на свадьбе. Если после всего случившегося она возненавидит мужа — это будет здорово! Ненависть порождает страх. А он хотел, чтобы его боялись. Потому что никуда Эля не денется, зная, что за человек ее муж. Смерти боятся все, а на убийство из ревности он способен. Кто бы сомневался?
— Ты — чудовище! — сказала под конец жена.
— Лучшего комплимента ты мне сделать не могла, — улыбнулся счастливо.
Да, он чувствовал себя счастливым. Начинается съемка его замечательного кинофильма под названием «Исполнение желаний».
ХОЛОДНО, ДОЖДЬ
Денек выдался, как по заказу. Их медовый месяц начался холодным, почти осенним дождем. Он просто обожал дождь. Обожал слякоть и хмурые лица прохожих. Разноцветные зонты бросали на них тень, отчего люди выглядели бледными и утомленными, словно после бессонной ночи. Упоительное зрелище! Гигантский город вампиров, недовольных тем, что наступило утро! Поистине, нет ничего приятнее испорченного настроения всех людей, тебя окружающих. Такая глобальная задача по силу только дождю.
Было раннее утро, сегодня им предстояло много дел. Эля, которая умела держать себя в руках, улыбалась как ни в чем не бывало. Поцеловав ее нежно, пошел на кухню, варить кофе.
Потом принес в спальню поднос с едой, сказал с улыбкой:
— Кофе в постель.
Она получила все, что хотела. Он будет любить ее вечно. Пока не разлучит смерть. Любовь чудовища сильнее любви героя. Герой занят больше собой и своими подвигами, внимание чудовища сконцентрировано на своей жертве. Она для него — все. Герой смотрит в зеркало, чтобы полюбоваться собой, а чудовище смотрит в лицо жертвы, чтобы видеть свое могущество. О жертве следует заботиться, чтобы не сбежала и не умерла раньше времени. Эле надо хорошо питаться.
Намазал бутерброд черной икрой, сам положил в чашечку с кофе три ложки сахарного песка. Как же — Эля любит сладкое! Улыбаясь, смотрел, как она ест. Потом словно туча набежала, спросил подозрительно:
— Кому ты звонила вчера из ресторана?
— Тете, — спокойно ответила она.
— Из ресторана? Тете? — Жена почему-то не воспользовалась мобильником, вышла в холл и звонила со стоящего на стойке бармена аппарата. Странно.
— Она мне как мать. Родители умерли, погибли в автокатастрофе, и единственные наши с Гелей родственники теперь — тетя и ее семья. Я должна была сказать тете, что вышла замуж во второй раз.
Не сомневался, что жена врет. Родственные чувства были ей несвойственны, даже с родной сестрой Эля не могла найти общий язык. И вдруг какая-то тетя!
