Наталья Андреева - Остров порхающих бабочек
Обзор книги Наталья Андреева - Остров порхающих бабочек
Наталья Андреева
Остров порхающих бабочек
© Адреева Н., 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Он: за день до отъезда
Он даже не сразу понял, что по машине стреляют. Они ведь не могут. Не должны. Так вообще не бывает. Они же его друзья! Друзья так подло не поступают!
Его так и подмывало остановиться и спросить:
– Мужики, это шутка такая, да? Прикол. А получилось! Я почти поверил! Посмеялись и разбежались. Я молчу, и вы молчите.
Или нет: выжать из машины все, на что она способна, оторваться от них и забыть это, как страшный сон.
Тем более они уже начали отставать. Еще бы! Когда-то он был неплохим автогонщиком, и случись ему родиться в другом месте и в другое время, а юность пришлась бы на пресловутые нулевые, когда каждый рисковый мужик мог добиться цели, если пойдет напролом, черт его знает! Гонял бы сейчас в Формуле-1. Гран-при Монако, гран-при Монте-Карло…
Стало так сладко на душе… Словно ее до краев наполнили шампанским, и вверх пошли волшебные пузырьки, отчего голова стала легкой-прелегкой, просто невесомой. Руки невольно погладили руль: спокойно, моя сладкая девочка, спокойно. Наш болид летит на финиш, опережая соперников. Еще немного, и публика будет чествовать нового чемпиона!
И в этот момент машина дернулась и, как ему показалось, очень медленно начала заваливаться на бок. Он даже не сразу понял, что они, его друзья, стреляют. По НЕМУ. И это уже не прикол. Одна автоматная очередь, другая… Да, черт возьми! Как в боевике каком-нибудь! Но это, увы, не кино! Пробито колесо. А когда понял это, то бояться уже было поздно. Он ведь когда-то был неплохим автогонщиком, поэтому сразу догадался: пора молиться. Теперь все в руках божьих. Летящая на сумасшедшей скорости машина в момент стала неуправляемой. К тому же одна из пуль пробила бензобак. Интуиция подсказала: да, так оно и есть. Мужики настроены серьезно. Они хотят его, своего ДРУГА, убить.
Он очень медленно и, как ему показалось, красиво летел в кювет. Поскольку душа его была теперь вручена Богу, то он видел все как бы со стороны и даже успел подумать:
«А красиво мужик падает!»
Очнулся он уже на земле. В салоне загорающейся машины. И тут же вспомнил:
«Это я горю. Я».
Судя по тому, что душа вернулась в тело, там, на небе, посовещавшись, решили: рано ему еще. Машина была хорошая, крепкая, настоящая «немка». Надежная, как кружка пенного, не фильтрованного, под сочащиеся свиным жиром баварские колбаски. Гарантия сытости и спокойной размеренной жизни. Она, эта «немка», удар выдержала, ей не привыкать, только стойки повело, и лобовое стекло пошло трещинами. И ему пропасть не дала. Стало трудно дышать, потому что в грудь уперлась подушка безопасности. Он с удивлением подумал, что голова на месте и даже неплохо соображает, руки-ноги, все цело.
Он на автопилоте выбрался из салона. И, прихватив одну из канистр, потащил ее за собой. С трудом выполз на обочину. Потом подумал: «Не дотяну». И, распрямившись, последним волевым усилием швырнул канистру в стоящий поблизости мусорный контейнер. На это ушли все силы. Он присел на корточки и попытался отдышаться. И тут вдруг услышал такие знакомые голоса своих бывших друзей:
– Надо его добить!
– Погоди!
– Леха, ты куда?!!
– Там деньги!
– Стой, дурак! Назад! Леха!!!
– Это же лям! Лям баксов! Сгорит ведь, на …!
– Я с тобой!
Даже во сне у него, как и тогда, заложило уши. Это был самый напряженный момент. Еще одна маленькая смерть. Первая случилась, когда он летел в кювет. Вторая, когда рванул бензобак. И вновь повезло. «Рано ему еще», – усмехнулись ангелы на небесах.
Рвануло, качнуло, потом стало жарко, как в летний полдень, на сочинском пляже. И волна, похожая на морскую, ударила в голову. Его как будто швырнуло на острые камни. От дикой боли он почти потерял сознание.
– А-а-а…
Как всегда, именно в этот момент он и проснулся. Лоб и щеки были мокрыми от пота, а губы солеными от слез. Слез боли и обиды. Простыня сбилась, одеяло уехало в сторону. Неужели нельзя избавиться от этих воспоминаний?! Что ж, так и гореть до конца жизни в аду, причем за чужие грехи?!
Есть не хотелось. Совсем не было аппетита. Смерть-то хоть и маленькая, все же с ним приключилась. Причем дважды. Жизнь вернулась в тело, но страх остался. Пока летел в кювет, успел понять, что там, по ту сторону, нет ничего. Кроме покоя, причем вечного. И сна, тоже вечного, пустого, без всяких сновидений. А на хрен он, скажите, нужен, этот вечный покой, когда у тебя есть тело, причем молодое еще, крепкое, красивое, жадное до всяких там наслаждений: еда, выпивка, девочки… И все ему, этому телу, теперь по плечу. А лучше сказать по … Но это уже нелитературное, как говорится, выражение. А других слов у него нет после этих ночных кошмаров.
Какой, к чертям, политес, когда твои друзья палят в тебя из автомата?! И что на это сказать?!
– Простите, вы, извините, часом не ошиблись?
– Нет, все верно. Да ты не нервничай. Пара дырок, не больше. Секундочек пять постой спокойненько, с поднятыми руками, и мы совсем не больно тебя убьем.
– Ах, спасибо, что предупредили!
Да случись им перед этим объясниться, он бы не стал стесняться в выражениях! Беда в том, что произошло все это неожиданно. Для него неожиданно. Это называется подстава. Когда тебя сливают друзья, не до политеса.
Он не выдержал и сочно выругался. Послал им всем проклятие, где бы они теперь ни были, на том свете или еще на этом. Да гореть им в аду! Потом вскочил и понесся в ванную комнату: принять холодный душ. Все тело пылало огнем, совсем как тогда.
Очень хочется жить, вот в чем штука. А после всего случившегося желание это стало особенно острым. Ведь сколько прошло мимо! И сколько пройдет, если он не воспользуется ситуацией. Надо рвать цветы наслаждений, таскать их охапками к себе в берлогу, топтать ногами и утром идти за новыми. Иначе когда снова полетишь в кювет и вспомнишь, как тому и положено, всю прожитую жизнь, опять возникнет это чувство: чувство горького недоумения и откровенной досады. Как? И это все? А где же море, пальмы, белый пароход? Загорелая девочка на берегу, прекрасная, как сама весна, которую вот-вот охватит первым летнем зноем, и она расцветет такими яркими красками, что глазам станет больно? Ему очень хотелось бы, чтобы это были его глаза. Причем зрячие, а не мертвые.
Он посмотрел в окно, на хмурое небо. Самое дрянное время года: последний месяц зимы. До первых теплых дней с ума сойдешь, истомишься. На улице хлябь, грязь пополам со снегом, тоже грязным, не успевающим за день растаять и застывающим поутру, словно жир на тарелке, которую официанты позабыли после банкета на растерзанном столе. Праздник кончился, гости разошлись, уставшему взгляду остались лишь несвежие скатерти, заляпанные пятнами и загаженные остатками еды. Именно так сейчас и выглядят городские улицы. Почти все время оттепель, на островках голой земли – оберточная бумага, окурки и собачье дерьмо. Разгневанной на бестолковых людей природой в снеге им категорически отказано: живите так. Нет, это обычное февральское уныние не есть компенсация за пережитые мучения. С этим срочно надо что-то делать.
…Он зашел в первое же попавшееся на глаза турагентство. Это оказалась крохотная комнатка на первом этаже торгового центра. Аккурат напротив двери в агентство находились кассы, у которых толпился народ, торопливо вываливая на ленту транспортера купленные продукты. Девица, сидящая за монитором, поначалу посмотрела неприветливо и спросила с сомнением:
– Вы хотите уехать завтра?
– В крайнем случае, послезавтра.
– Боюсь, у нас для вас ничего нет.
– Деньги не вопрос.
– А на какую сумму вы рассчитываете? – вкрадчиво спросила она, бросив критический взгляд на его, прямо скажем, затрапезную толстовку и заляпанные грязью ботинки.
А что вы хотите? После такого далеко не сразу сможешь водить машину. Вставляя ключ в замок зажигания, он опять невольно вспоминает, как летел в кювет. И чувствует на своих щеках обжигающее пламя. А ведь ничего еще не закончилось. Да у него до сих пор руки дрожат, стоит только положить их на руль! Поэтому и пришел сюда пешком.
– Да уж, вид у меня сегодня не презентабельный. – Он подарил девчонке лучшую свою улыбку. – Но на сумме, которую я готов выложить за тур, это никак не скажется. Лишь бы уехать прямо сейчас. И подальше. Я хочу туда, где лето.
– Тогда поезжайте на Мальдивы! – сразу оживилась девушка-менеджер, платиновая блондинка. Симпатичная: лет двадцати пяти, ослепительно белые волосы, загорелое личико и пухлые губки. Почти модель. Почти, потому что торчит зимой в этом крохотном офисе, а не меряет стройными ножками подиум, в ожидании частного самолета на далекие экзотические острова. Видать, какой-то в ней есть изъян или просто не повезло. – Для вас есть прекрасный вариант: бутик-отель. Вилла на воде, персональный дворецкий, все включено, – затараторила она, беспрерывно щелкая мышкой.
