Татьяна Устинова - Черный
— Витя говорит, что после таких оскорблений я вообще должна работу бросить. Он мне давно предлагал заняться домом и внуками. Я его не слушала и вот дожила, что меня обвиняют непонятно в чем, — судя по голосу, с трудом успокоившаяся Лариса Петровна снова была близка к слезам и истерике. — Юля хоть под конец прощения попросила и сказала, что она ошиблась.
Из новой порции мата мужа главбуха можно было понять, что больше работать с «гребаным начальником» ей не придется.
— Я увольняюсь, — трагичным голосом сказала Лариса Петровна и повесила трубку.
Володя пребывал в некотором ступоре.
— Вов! — тихим шепотом окликнула я его. — С тобой все в порядке?
— В порядке! Но здесь нужно кое-что перепроверить… — И он ринулся в комнату, к своему столу, на котором стоял новехонький комп, купленный два месяца назад.
— Ты насчет кого?
— Рупанова. Главная улика, что у него была девушка.
— Что это значит?
— Все!
Муж сел за комп, включив настольную лампу. Я подошла и села на черно-белый пуфик, пододвинув его ближе к столу.
— Медовые коврижки будешь?
— Медо-вые ков-рижки-и-и, — пропел Володя, загружая компьютер. — Тащи сюда. И кофе покрепче. А то я сейчас под стол свалюсь. Все-таки уже почти пять ночи.
— Утра, — поправила я.
— Это значения не имеет, — мрачно буркнул он.
Съев две тарелки медовых коврижек и выпив две большие чашки кофе, Володя посмотрел на меня.
— Слушай, иди отсюда, а?
— Чем тебя моя компания не устраивает? — обиделась я.
Отвлекаешь. Когда ты рядом, я не могу до конца сосредоточиться.
— Ну… спасибо за комплимент, — сказала я, вставая с пуфика.
Я пошла в ванную. Я ощущала в себе нервную паническую дрожь, и холодная вода могла привести меня в чувство. Я открыла кран и плеснула в себя холодненькой водичкой, предварительно зажмурившись. На самом деле я ненавидела холодную воду, и сегодняшняя экзекуция была мне нужна, чтобы я поняла, насколько все плохо. А будет, вероятно, еще хуже. Это была такая боевая мини-подготовка к предстоящему дню.
Я решила пойти еще дальше. Я включила холодный душ и, скинув с себя все, залезла в ванну. Моя кожа мгновенно покрылась противными пупырышками. Клацая зубами от холода, я стояла под ледяной, как мне казалось, водой, поворачиваясь то одним, то другим боком.
— Эврика! — услышала я голос мужа.
Он распахнул дверь ванной и с удивлением уставился на меня.
— Ты что? — Он выключил воду. — Ты же терпеть не можешь холодный душ. Что на тебя нашло?
— Ничего, — ответила я, стуча зубами от холода. Он стоял и скользил взглядом по моей фигуре.
— Слушай! А не заняться ли нам сейчас…
— Нет! — крикнула я. — Перестань.
Муж мгновенно посерьезнел.
— Виолочка! Я понимаю, что твои нервы… Но все будет хорошо, вот увидишь. Я кое-что нашел, — он разговаривал со мной мягким участливым тоном, как с маленьким ребенком. Он стянул с вешалки большое полотенце и быстро вытер меня. Потом накинул на меня розовый махровый халат, висевший рядом с полотенцем. — Пошли в комнату.
Он сел за компьютер, я — на пуфик.
— В общем так. Необходимости брать бухгалтерские отчеты у Рупанова никакой не было. Это была его самодеятельность чистой воды. Не случайно он не хотел, чтобы об этом кто-то знал, и просил Ларису Петровну хранить это в секрете. Более того, тщательный анализ документов показал, что на основании этих отчетов Рупанов мог проследить динамику заказов. Он передавал эту статистику конкурентам, я примерно догадываюсь, какой фирме, и те перехватывали наши инициативы, поставляя товар нашим же поставщикам по более привлекательным ценам.
— А при чем здесь девушка?
— А?
Володя оторвался от компа и посмотрел на меня.
— Ты сказал, что главная улика — девушка.
— Да. Так оно и есть. Дело в том, что Рупанов ухаживал за Юлей и пытался создать впечатление, что она ему небезразлична. От нее он, наверно, тоже хотел узнавать важную информацию. Правда, теперь я не могу узнать это от Юли…
А стало быть, все эти ухаживания — фикция, раз у него есть невеста. Так что Лариса Петровна, сама того не зная навела меня на важную мысль.
— И что ты теперь будешь делать?
— Позвоню Рупанову. И припру к стенке.
— Если он такой хитрый — вряд ли у тебя это получится.
— Я — хитрее, — и муж подмигнул мне. Рупанов взял трубку сразу.
— Алло! — выдавил он сдавленным голосом.
— Вадим! Ты зачем убил Юлю?
— Я? — На том конце возникла долгая пауза.
— Тебя видела моя жена, — сразу взял быка за рога мой муж. — Она видела, как ты выходил от нее в двенадцать часов. Виола стояла на лестнице этажом выше, раздумывая: стоит ли ей выяснять отношения с секретаршей. А потом она все-таки подошла к двери квартиры и обнаружила, что она открыта. Она зашла внутрь и увидела убитую Юлю. Виола была в таком шоке, что бродила всю ночь по городу. А сейчас пришла домой и все рассказала мне.
— Чушь. Она не могла меня видеть в двенадцать, я был… — и наступило молчание.
— Прокололся! — шепнул муж, прикрывая трубку. — Я взял его на понт.
На том конце раздались частые гудки.
— Но зачем Рупанов пришел к ней? Володя посмотрел на меня долгим взглядом.
— Мне кажется, все могло быть наоборот. Взвинченная нашей ссорой, Юля сама могла пригласить Рупанова в гости. Она же думала, тот ухаживает за ней. Может, ей хотелось отомстить мне, закрутив роман с Рупановым. Женщины такие непредсказуемые существа. Они посидели, выпили чай с пирожными. А потом что-то произошло между ними… Что — никто не знает. В запальчивости Юля могла выложить ему подозрения насчет рейдерства. Возможно, она стала требовать с него денег за молчание. Юля… любила дорогие подарки, красивую жизнь… И тогда он решил, что лучше убить ее, чем сидеть на крючке у шантажистки. А чего я здесь распыляюсь? — внезапно сказал муж. — У меня есть знакомый в милиции, я сейчас позвоню ему и все изложу. Наверняка Рупанов оставил везде кучу отпечатков. Он же, судя по всему, не собирался ее убивать. Все произошло спонтанно…
Когда Володя закончил разговор, я подошла и потрепала его по волосам.
— Я думаю, что только твои сотрудники могли спокойно отнестись к твоим звонкам. Любой нормальный человек озвереет, когда его разбудят в половине шестого утра.
— Ты права. — Володя посадил меня на колени. — Ты, как всегда, права.
— Рада это слышать.
— У меня сегодня ночь, полная сюрпризов, — горько усмехнулся муж. — Одна сотрудница — убита, другая увольняется, третий скоро окажется в тюрьме. Одни потери… Но кое-что я все-таки нашел. — Он взял мою руку и прижался к ней щекой. — Я снова нашел собственную жену.
Мой вздох застрял где-то посередине груди.
— Очень приятно, — сказала я севшим голосом. Томительно-медленный и одновременно жгуче-страстный поцелуй длился целую вечность.
Когда мы оторвались друг от друга, Володя сказал, проводя указательным пальцем по моей щеке:
— После всего этого нам нужен отдых.
— Можем поехать в Лиссабон. Мы там еще не были. Он покачал головой:
— А что, если поехать в Сочи? Город, где мы познакомились семь лет назад. Правда, сейчас там не сезон, но в этом есть плюс: мало народу. Мы просто побродим по городу, посидим в уютных ресторанчиках. Только ты и я.
— Предложение принимается.
— Слушай! — Муж невольно отстранился от меня. — У тебя есть еще какая-нибудь еда? Я жутко голоден.
— Есть лимонный кекс, — засмеялась я. — Но он слегка пригорел.
Муж притворно зарычал.
— Неси его сюда, женщина! Пока я тебя не съел с голодухи!
— Бегу, бегу! — я соскочила с его колен и ринулась в кухню.
Я извлекла кекс из пакета, положила на тарелку и, заварив еще две чашки кофе, поставила все на поднос.
Перед тем как пойти в комнату, я посмотрела на часы. Большая стрелка приближалась к шести. Ночь сюрпризов закончилась, наступал новый день…
Валерия Вербинина
Квадрат любви и ненависти
Первая сторона. Станислав
Я хочу убить любовника своей жены. А вместо этого сижу напротив него и говорю:
— Я хочу, чтобы вы убили мою жену.
На мгновение он каменеет, но тотчас же берет себя в руки. На его губах расцветает дерзкая улыбка.
— Мне очень жаль, но я не занимаюсь убийствами. Это не по моей части.
В его словах звучит ирония, однако я делаю вид, что не замечаю ее. Он собирается свести все к шутке; но это ему не удастся. Я лезу во внутренний карман и достаю — нет, не пистолет, а всего лишь конверт с фотографиями. С трудом подавляю глухое желание швырнуть их ему в смазливую морду и кладу конверт на стол.
— Что это? — спрашивает он, сразу же напрягшись. По его глазам я понимаю, что он догадывается, но все еще не хочет верить.
