Тесс Герритсен - Жатва
— Что ты хотешь мне сказать своим появлением? — допытывалась Эбби.
Пит все быстрее превращался в отражение на взбаламученной поверхности воды. Эбби услышала целую лавину звуков, и брат исчез. Осталась лишь темнота.
Зазвонил телефон. Эбби ощупью сняла трубку:
— Ди Маттео.
— Говорят из реанимации хирургического отделения. Нужно, чтобы вы к нам подошли.
— Что случилось?
— Миссис Восс. Койка номер пятнадцать. Ей недавно пересадили сердце. Повысилась температура. Сейчас тридцать восемь и шесть.
— А как другие показатели?
— Давление — сто на семьдесят. Пульс — девяносто шесть.
— Сейчас приду.
Эбби повесила трубку и включила настольную лампу. Два часа ночи. Стул возле кушетки пустовал. Никакого Пита. Постанывая от усталости, Эбби встала, проковыляла к умывальнику и плеснула на лицо воды. Вода явно была холодной, однако Эбби этого не ощутила, словно находилась под действием анестезии.
«Просыпайся, — мысленно приказывала она себе. — Просыпайся и решай, что делать. Послеоперационная лихорадка. С пересадки сердца прошло три дня. Первый шаг — проверить состояние шва. Затем — легкие. Живот. Распорядиться насчет рентгена грудной клетки и бактериальных анализов».
Главное — быть предельно собранной.
Эбби понимала, что не имеет права допустить ни малейшей ошибки. Особенно сейчас и особенно в отношении этой пациентки.
Входя по утрам в двери Бейсайда, Эбби замирала: вдруг ее уже уволили? Но день начинался, и под напором обычных врачебных дел тревожные мысли отступали. В шестом часу вечера Эбби облегченно вздыхала. Пронесло! Каждый прожитый день немного развеивал тучи над ее головой. Угрозы Парра виделись уже не такими реальными. Эбби знала: Уэттиг и Марк — за нее. Возможно (всего лишь возможно), с их помощью она сумеет остаться в клинике. Нельзя давать Парру ни малейшего повода усомниться в ее профессиональных качествах. Эбби проверяла и перепроверяла результаты каждого анализа и данные каждого осмотра. Она старалась держаться как можно дальше от палаты, в которой лежала Нина Восс. Меньше всего ей хотелось снова нарваться на Виктора Восса.
Но реальность такова, что у Нины Восс повышенная температура, а она, Эбби Ди Маттео, — дежурный ординатор. Все эмоции и страхи — побоку. Она должна делать то, что должен делать дежурный ординатор.
Надев кроссовки, Эбби вышла из ординаторской.
Ночью клиника словно перемещается в иную реальность. Длинные коридоры совершенно пусты, но в них по-прежнему горит яркий свет. Когда смотришь на все это усталыми глазами, белые стены начинают искривляться и покачиваться, становясь движущимися туннелями. По одному из таких туннелей и брела Эбби. Ее тело все еще дремало, мозг никак не мог включиться в работу. Только сердце откликнулось на призыв о помощи. Оно громко стучало.
Завернув за угол, Эбби вошла в реанимацию хирургического отделения.
Здесь свет был притушен. Большинство пациентов спали. Возле стола дежурной медсестры на стене мерцали экраны шестнадцати мониторов, показывая, что сердца всех шестнадцати пациентов бьются. Мониторы показывали и другие данные, в том числе пульс. Эбби мельком взглянула на монитор № 15. Пульс миссис Восс, сто ударов в минуту, заметно превышал норму.
Одновременно с появлением Эбби на столе дежурной медсестры зазвонил телефон.
— Это доктор Леви. Он хочет поговорить с дежурным ординатором.
Эбби взяла протянутую трубку:
— Здравствуйте, доктор Леви. Эбби Ди Маттео слушает.
Ответом ей было молчание.
— Так это вы сегодня дежурите? — с заметным недовольством спросил кардиохирург.
Эбби вполне понимала причину его недовольства. Аарону Леви ужасно не хотелось, чтобы она дотрагивалась до Нины Восс. Но заменить ее кем-нибудь он не мог. Этой ночью доктор Ди Маттео была единственным старшим ординатором в клинике.
— Я как раз собиралась осмотреть миссис Восс, — сказала Эбби. — У пациентки повышается температура.
— Да. Мне сообщили.
И снова пауза.
Эбби решила плюнуть на неприязнь доктора Леви и вести разговор в сугубо профессиональном ключе.
— Я сделаю все, что предусмотрено в случае послеоперационной лихорадки. Сначала, естественно, осмотрю пациентку. Выпишу направления на клинический анализ крови, бактериологический анализ и анализ мочи, а также направление на рентген грудной клетки. Как только результаты будут у меня, я вам сообщу.
— Хорошо, — наконец подал голос доктор Леви. — Буду ждать вашего звонка.
Надев белый халат, Эбби вошла в отсек Нины Восс. Над кроватью неярко горел ночник. В конусе его мягкого света волосы Нины Восс казались серебристой полоской, протянувшейся среди подушек. Ее глаза были закрыты, а руки — сложены на груди, как у… покойников.
«Словно принцесса в гробу», — подумала Эбби.
Эбби подошла ближе, встала у постели.
— Миссис Восс, — тихо позвала она.
Нина открыла глаза. Ее взгляд медленно сосредоточился на Эбби.
— Я доктор Ди Маттео, — представилась Эбби. — Хирург-ординатор.
В глазах Нины что-то мелькнуло.
«Она знает мое имя, — подумала Эбби. — Знает, кто я».
Гробокопательница. Похитительница тел.
Нина Восс просто смотрела на нее непроницаемыми глазами.
— У вас послеоперационная лихорадка, — пояснила Эбби. — Нам необходимо установить ее причины. Миссис Восс, как вы себя чувствуете?
— Я… устала. Это все, — прошептала Нина. — Просто устала.
— Мне необходимо осмотреть шов у вас на груди.
Включив свет, Эбби осторожно размотала бинты. Место разреза было чистым: ни красноты, ни припухлости. Эбби достала стетоскоп. Она прослушала легкие Нины. Никаких посторонних шумов и хрипов. Потом ощупала живот пациентки, осмотрела уши, нос и горло. Никаких тревожных симптомов, никаких видимых причин лихорадки. Все это время Нина молча следила за действиями Эбби.
— Результаты осмотра показывают, что у вас не должно быть лихорадки, — сказала Эбби, сматывая стетоскоп. — Но температура держится. Значит, причина все-таки есть. Чтобы ее найти, мы сделаем вам рентген грудной клетки и возьмем три пробы крови на бактериологический анализ. — Она виновато улыбнулась. — Боюсь, этой ночью мы не дадим вам поспать.
— Я и так мало сплю, — покачала головой Нина. — Сны мешают. Столько снов…
— Плохие сны?
Нина медленно вдохнула, затем так же медленно выдохнула:
— Сны о мальчике.
— О каком мальчике, миссис Восс?
— Об этом. — Она коснулась рукой груди. — Мне сказали… сердце принадлежало мальчику-подростку. Я даже имени его не знаю. Не знаю, как он погиб. Знаю лишь, что сердце мне досталось от него. Это правда?
— Так говорили в операционной, — кивнула Эбби.
— Вы там были?
— Ассистировала доктору Ходеллу.
Губы Нины тронула слабая улыбка.
— Странно… Вы там… после…
Она замолчала.
Несколько минут никто из двоих не произносил ни слова. Эбби мешало говорить чувство вины. А Нине Восс? Что мешало ей? Ирония этой встречи?
Эбби повернула светорегулятор. Отсек погрузился в сумрак.
«Совсем как в склепе».
— Миссис Восс… То, что произошло тогда… Я говорю про другое сердце… первое… — Эбби было невыносимо смотреть в глаза Нины, и она отвернулась. — Пациент тоже был совсем мальчишка. Семнадцать лет. Ребята в его возрасте мечтают о машинах и девушках. А он мечтал… вернуться домой. Он мечтал только о возвращении домой… — Эбби вздохнула. — Я не могла допустить, чтобы он умер… Миссис Восс, я вас тогда не видела. Не знала, в каком вы состоянии. А он лежал на койке. Его сердце без конца останавливалось. Я должна была сделать выбор.
Эбби заморгала, смахивая слезы.
— И он жив?
— Да. Он жив.
Нина кивнула. Снова дотронулась до своей груди. Казалось, она ведет беззвучный диалог со своим новым сердцем. Вслушивается, отвечает.
— И этот мальчик… Он тоже жив. Я чувствую каждый удар его сердца. Каждый удар. Некоторые считают сердце вместилищем души. Может, родители этого мальчика тоже так считают? Я постоянно думаю о них. О том, как тяжело им было потерять сына. У меня никогда не было сына. Вообще не было детей. — Нина сомкнула пальцы в кулак и приложила к повязке. — Как вы думаете… знать, что часть дорогого тебе человека продолжает жить… это приносит утешение? Если бы он был моим сыном, меня бы это утешило. Меня бы утешило.
На ее висках поблескивали слезинки. Она плакала.
Эбби потянулась к ее руке. Рука Нины оказалась на удивление сильной, а пальцы — жаркими и твердыми. Нина пристально смотрела на нее. Эбби почувствовала, что этот блеск в глазах вызван не только повышенной температурой.
«Если бы я тогда видела, в каком вы состоянии, — думала Эбби. — Если бы на одной койке умирали вы, а на другой — Джош О’Дей, кого из вас я бы выбрала?»
