Хеннинг Манкелль - Белая львица
Африканские сумерки недолги. Внезапно его объяла тьма. От шоссе, с развилки на Капстад и Порт-Элизабет, доносился шум моторов. Где-то вдали завыла полицейская сирена, и Виктор подумал, что у Яна Клейна, наверно, какое-то особенное дело, раз он решил встретиться именно с ним. Сколько таких, кто и за тысячу рандов готов выполнить любой заказ на убийство. Но Ян Клейн выдал ему аванс в пять тысяч, и вряд ли потому только, что он слыл лучшим и самым хладнокровным киллером во всей Южной Африке.
Из задумчивости его вывел рокот мотора, который как бы отделился от шума на шоссе. Вскоре блеснули фары подъезжающей машины. Он отошел поглубже в тень, достал пистолет, быстро снял его с предохранителя.
Машина остановилась. Фары осветили пыльный кустарник и груды ржавых автомобилей. Виктор Мабаша напряженно ждал в темноте.
Из машины вышел мужчина. Виктор сразу увидел, что это не Ян Клейн. Впрочем, иного он и не ожидал. Ян Клейн всегда присылал за нужными людьми кого-нибудь другого.
Виктор осторожно обогнул ржавый автомобиль, двинулся в обход, чтобы подойти к приезжему сзади. Машина остановилась как раз там, где он и рассчитывал, а он заранее отработал обходной маневр и ступал совершенно бесшумно.
Очутившись за спиной у приезжего, он приставил пистолет к его виску. Человек вздрогнул.
— Где Ян Клейн? — спросил Виктор Мабаша.
Человек осторожно повернул голову:
— Я отвезу тебя к нему.
Виктор Мабаша заметил, что он боится, и повторил вопрос:
— Где он?
— На ферме недалеко от Претории. В Хамманскраале.
Виктор тотчас понял, что это не ловушка. Однажды они с Яном Клейном уже встречались в Хамманскраале. Он сунул пистолет в кобуру.
— Ладно, тогда едем. До Хамманскрааля добрых десять миль.
Он расположился на заднем сиденье. Человек за рулем молчал. Вскоре появились огни Йоханнесбурга, который оставался южнее.
Всякий раз, очутившись в окрестностях Йоханнесбурга, Виктор чувствовал, как в нем с новой силой вспыхивает лютая ненависть к этому городу. Она постоянно преследовала его, как дикий зверь, неистребимая, снова и снова напоминавшая о том, что он хотел навсегда забыть.
Виктор Мабаша вырос в Йоханнесбурге. Отец его работал на руднике и дома бывал редко. Много лет он трудился на добыче алмазов в Кимберли, потом вкалывал на рудниках в Фервурдбурге, к северо-востоку от Йоханнесбурга. К сорока двум годам легкие у него пришли в полную негодность. Виктор Мабаша до сих пор помнил жуткий свистящий звук, с каким отец в последние месяцы своей жизни судорожно втягивал воздух, и страх, светившийся в его глазах. Все эти годы мать кое-как сводила концы с концами, стараясь прокормить девятерых детей. Жили они в трущобах, и детство запомнилось Виктору как сплошная долгая цепь унижений. Едва повзрослев, он взбунтовался против всего этого, но бунт его был бестолковым, стихийным. Он связался с шайкой молодых воров, попался с поличным, а в тюрьме белые полицейские избивали его до полусмерти. От этого Виктор еще больше ожесточился и, выйдя из тюрьмы, вернулся на улицу, к преступлениям. И в отличие от многих своих товарищей одолевал унижение собственными способами. Он не примкнул к движению африканского самосознания, которое медленно набирало силу в стране, а пошел другим путем. Хотя именно притеснения со стороны белых уродовали его жизнь, он решил, что единственный выход — поддерживать с белыми добрые отношения. Поэтому начал воровать по заказу белых торговцев краденым, а те взамен брали его под защиту. И вот однажды — Виктору тогда как раз сравнялось двадцать — ему предложили убить черного политика, который оскорбил белого коммерсанта, и обещали за это 1200 рандов; он согласился без колебаний. Ведь так он окончательно докажет белым, что стоит на их стороне. Но и отомстит им, отомстит глубочайшим презрением, о котором они даже не подозревают. Пусть считают его простаком-кафром, который знает свое место в Южной Африке. На самом же деле он ненавидит белых всеми фибрами души и выполняет их поручения только из ненависти.
Иногда он читал в газетах о своих давних приятелях: этот повешен, тот надолго сел в тюрьму — и сожалел об их судьбе, однако ни минуты не сомневался, что выбрал верный путь и не только уцелеет, но, быть может, в конечном счете сумеет выбраться из трущоб и устроить свою жизнь.
В двадцать два года он впервые встретил Яна Клейна и, хотя они были ровесники, отнесся к нему с презрительным превосходством.
Ян Клейн был фанатик. Виктор Мабаша знал, что он ненавидит черных, считает их животными, которых белым необходимо постоянно дрессировать. Ян Клейн очень рано примкнул к фашистскому Бурскому сопротивлению и уже через несколько лет занял там ведущее положение. Но политиком он не был, действовал в подполье, используя свой официальный пост в южноафриканской разведке. И действовал жестоко и беспощадно. Убить чернокожего для него было все равно что прикончить крысу.
Виктор Мабаша и ненавидел Клейна, и восхищался им. Его неколебимая убежденность в избранности буров, беспощадность и презрение к смерти импонировали Виктору. Ян Клейн словно бы всегда умел держать свои мысли и чувства под контролем. Тщетно Виктор Мабаша пытался обнаружить у него хоть какую-то слабину. Ее не было.
Дважды Ян Клейн давал Виктору Мабаше заказ на убийство. И оба раза Виктор успешно выполнил свои задачи. Ян Клейн остался доволен. Но хотя они тогда регулярно встречались, Ян Клейн никогда не подавал ему руки.
Огни Йоханнесбурга мало-помалу скрылись из виду. Поток автомобилей на шоссе в Преторию поредел. Виктор Мабаша откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Скоро он узнает, почему Ян Клейн изменил свое решение более с ним не встречаться. Против воли нервы напряглись до предела. Ян Клейн никогда бы не вызвал его без особой надобности.
Дом стоял на холме примерно в миле от Хамманс-крааля. Он был обнесен высокой оградой, и спущенные с цепи овчарки бдительно охраняли его от вторжения посторонних.
В комнате, увешанной охотничьими трофеями, в этот вечер, поджидая Виктора Мабашу, сидели двое. Шторы задернуты, прислуга отправлена домой. Двое мужчин сидели друг против друга у стола, крытого зеленым сукном. Потягивали виски и разговаривали, вполголоса, будто, несмотря ни на что, кто-то мог их подслушать.
Один из этих людей был Ян Клейн. Худой, чуть ли не изможденный, как после тяжелой болезни. Угловатое, резко очерченное лицо придавало ему сходство с настороженной птицей. Глаза серые, волосы светлые, редкие; темный костюм, белая рубашка с галстуком. Говорил он хриплым голосом, в тягучей, медлительной манере.
Собеседник являл полную ему противоположность. Франц Малан был высок ростом и грузен. Живот горой нависал поверх ремня, краснощекая физиономия лоснилась от пота. Вот такая до крайности непохожая пара ожидала в этот апрельский вечер 1992 года Виктора Мабашу.
Ян Клейн взглянул на часы:
— Через полчаса он будет здесь.
— Надеюсь, ты не ошибся, — обронил Франц Малан.
Ян Клейн вздрогнул, словно вдруг очутился под дулом пистолета.
— Я когда-нибудь ошибался? — тихо спросил он. Но в голосе прозвучала неприкрытая угроза.
Франц Малан задумчиво посмотрел на него:
— Пока нет. Просто так, подумал.
— Не о том думаешь, — сказал Ян Клейн. — Тратишь время на ненужное беспокойство. Все идет по плану.
— Надеюсь, — ответил Франц Малан. — Начальство назначит за меня награду, если что-нибудь сорвется.
Ян Клейн усмехнулся:
— Я бы в таком случае покончил с собой. Впрочем, у меня и в мыслях нет умирать. Вот отвоюем все, что потеряли за последние годы, и тогда я отойду от дел. Но не раньше.
Ян Клейн сделал головокружительную карьеру. Его бескомпромиссная ненависть ко всем, кто стремился покончить с политикой апартеида в ЮАР, была прекрасно известна только единомышленникам, люди иных взглядов о ней даже не подозревали. Многие вообще считали его самым большим придурком в Бурском сопротивлении. Те же, кто хорошо его знал, вполне отдавали себе отчет, что человек он хладнокровный, расчетливый и беспощадный, который, однако, никогда не позволял себе действовать поспешно и опрометчиво. Сам он говорил о себе как о политическом хирурге, чья задача — вырезать раковые опухоли, постоянно угрожающие здоровью буров. Лишь очень немногие знали, что он был одним из наиболее ценных сотрудников разведки.
Франц Малан уже десять с лишним лет работал в отделе безопасности южноафриканской армии. До этого он был офицером, резидентом военной разведки и руководил секретными операциями в Южной Родезии и Мозамбике. Но перенесенный в сорок четыре года инфаркт положил конец военной карьере. Однако же политические взгляды и высокая профессиональная репутация обеспечили ему незамедлительный перевод в отдел безопасности, где он выполнял самые разные задачи: подкладывал взрывные устройства в автомобили противников апартеида, организовывал террористические акты на съездах Африканского национального конгресса, ликвидировал его представителей. Малан тоже был членом Бурского сопротивления. Но, как и Ян Клейн, действовал за кулисами. Сообща они разработали план, реализация которого начиналась в этот вечер с приездом Виктора Мабаши. Много дней и ночей они во всех подробностях обсуждали свой замысел. И в итоге пришли к полному согласию, после чего изложили план тайному обществу, которое всегда именовалось просто Комитетом.
