Клер Макинтош - Личный мотив
Уголки моих губ лезут вверх.
— Спасибо, что научил меня танцевать фламенко, — предлагаю я свой вариант, стараясь оставаться серьезной.
— Спасибо за набор прекрасных кубинских сигар.
— Спасибо, что повысил порог превышения кредита.
— Спасибо за… — Патрик слишком далеко вытягивает руку, чтобы закончить слово, и теряет равновесие. Удержаться ему удается, только встав одной ногой прямо в центр надписи. — Вот блин!
Он отступает назад, чтобы оглядеть разрушенное послание, и с извиняющимся видом смотрит на меня.
Я разражаюсь смехом.
— Я же говорила, что это сложнее, чем кажется.
Он вручает мне палку.
— Преклоняюсь перед вашим высоким искусством художника. Даже без отпечатка ботинка все мои усилия не особенно впечатляющие. Все буквы разного размера.
— Это была отважная попытка, — говорю я ему.
Потом оглядываюсь и зову Боу, который пытается играть с крабом на берегу.
— А как вам такая? — спрашивает Патрик.
Я смотрю на послание, которое он написал на песке, ожидая увидеть второй вариант его «Спасибо».
Сходим куда-нибудь выпить?
— Уже лучше, — говорю я, — хотя это не совсем по… — До меня вдруг доходит, и я умолкаю, чувствуя себя глупо. — Ох, я не сразу поняла!
— В паб «Кросс оук»? Сегодня вечером?
Патрик немного заикается, и я понимаю, что он тоже нервничает. Это придает мне уверенности.
Я колеблюсь, но всего мгновение, и, не обращая внимания на гулко стучащее в груди сердце, отвечаю:
— С удовольствием.
Всю остальную часть дня я жалею о своей импульсивности и к вечеру уже так волнуюсь, что меня трясет. Я просчитываю варианты, как что-то может пойти не так, и воспроизвожу в памяти все, что сказал Патрик, пытаясь найти какие-то настораживающие знаки. Такой ли он открытый, каким кажется на вид? А можно ли такое сказать хоть о ком-то? Я подумываю над тем, чтобы пойти на почту в Пенфаче, набрать номер ветеринарной клиники и все отменить, но знаю, что на это у меня не хватит духу. Чтобы как-то убить время, я принимаю ванну, напустив такой горячей воды, что от нее порозовела кожа, а потом сижу на кровати и долго размышляю, что же надеть. В последний раз я ходила на свидание десять лет назад и боюсь нарушить какие-то правила. Бетан продолжила очищать свой гардероб от вещей, в которые она больше не помещается. Большинство из этих вещей на меня велики, но я примеряю темно-фиолетовую юбку, и, хотя приходится подвязать ее на поясе шарфом, она кажется мне вполне ничего. Я прохаживаюсь по комнате, наслаждаясь непривычным ощущением, когда ноги при ходьбе касаются друг друга, а ткань свободно развевается вокруг бедер. Я чувствую в себе проблеск той девушки, какой была когда-то, но, посмотрев в зеркало, вижу, что край юбки находится выше колен, а из-под нее дерзко торчат мои голые ноги. Я снимаю юбку и, скомкав, бросаю под дальнюю стенку шкафа. Вновь хватаю джинсы, которые только что сняла. Я нахожу чистую блузку и расчесываю волосы. Я выгляжу в точности так, как это было час назад. В точности, как всегда. Я думаю о той девушке, которая раньше часами готовилась к выходу на свидание: играет музыка, по ванной комнате разбросана косметика, в воздухе висит насыщенный запах духов. Но тогда я и понятия не имела, как выглядит реальная жизнь.
Я иду к парку трейлеров, где договорилась встретиться с Патриком. В последний момент я решаю взять с собой Боу, и его присутствие позволяет мне почувствовать следы той напускной храбрости, которую я ощущала сегодня утром на берегу. Когда я прихожу к парку, Патрик уже стоит у распахнутой двери магазина и разговаривает с Бетан, прислонившейся к дверному косяку. Они над чем-то смеются, а я с удивлением думаю: я ли это?
Первой меня видит Бетан, а Патрик оборачивается и улыбается при моем приближении. Мне кажется, он хочет поцеловать меня в щеку, но просто слегка прикасается к моей руке и говорит:
— Привет!
Интересно, выгляжу ли я так же ужасно, насколько ужасно себя сейчас чувствую?
— Эй вы, двое. Ведите себя хорошо! — с улыбкой говорит Бетан.
Патрик смеется в ответ, и мы идем в сторону деревни. Он легко находит темы для разговора, и я, хотя уверена, что он сильно преувеличивает комичное поведение своих пациентов, благодарна ему за эти истории и немного расслабляюсь ко времени, когда мы доходим до первых домов.
Паб «Кросс оук» принадлежит Дейву Бишопу, йоркширцу, приехавшему в Пенфач всего на несколько лет раньше меня. Дейв и его жена Эмма уже прочно укоренились в этом обществе и — как и остальные местные жители — знают всех по имени и кто чем занимается. В самом пабе я никогда не была, но всегда здороваюсь с Дейвом, когда прохожу с Боу мимо него по дороге в небольшое почтовое отделение Пенфача.
Все мои надежды на тихий вечер с умеренной выпивкой испаряются, как только мы переступаем порог заведения.
— Патрик! Каким ветром?
— Слушай, мне нужно, чтобы ты еще раз взглянул на Рози, с ней по-прежнему не все в порядке.
— Как твой старик? Небось скучает по валлийскому климату?
Стремительный натиск обращений в сочетании с ограниченным пространством паба заставляет меня нервничать. Я сжимаю поводок Боу и чувствую, как кожаный шнурок скользит в мокрой от пота ладони. Патрик перебрасывается парой слов со всеми, но не останавливается, чтобы с кем-то поговорить, а аккуратно проводит меня сквозь толпу к бару. Я чувствую тепло его руки у себя на пояснице и испытываю облегчение и разочарование одновременно, когда он убирает ее и опирается локтями на стойку.
— Что будешь пить?
Я жалею, что он не заказал себе первым. Мне бы хотелось прохладного бутылочного лагера, и я оглядываюсь по сторонам, чтобы сориентироваться, пьют ли здесь женщины пиво.
Дейв деликатно покашливает.
— Джин с тоником, — в растерянности выпаливаю я.
Я никогда раньше не пила джин. Такая неспособность принять взвешенное решение для меня не новость, но я уже не помню, с чего это началось.
Патрик заказывает себе бутылку «Бекс», и я смотрю, как холодное стекло покрывается испариной.
— Значит, вы та самая фотограф, которая снимает Блаен Седи? А мы все думали, где вы от нас прячетесь.
Мужчина, заговоривший со мной, примерно одного возраста с Йестином. У него лохматые нестриженые бакенбарды, а на голове твидовая кепка.
— Это Дженна, — представляет меня Патрик. — Она строит здесь свой бизнес, так что ей некогда распивать пиво с вами, стариками.
Мужчина смеется, а я краснею и мысленно благодарю Патрика, что он так просто объяснил мое уединение. Мы выбираем столик в углу, и хотя я физически ощущаю на себе оценивающие взгляды и понимаю, что теперь недостатка в сплетнях, безусловно, не будет, через некоторое время мужчины все же возвращаются к своим кружкам.
Я слежу за тем, чтобы говорить поменьше, но, к счастью, у Патрика полно всяких баек и эпизодов из местной истории.
— Очаровательное место, чтобы здесь жить, — говорю я.
Он вытягивает свои длинные ноги.
— Это точно. Но не скажу, что я думал так же, когда рос здесь. Дети не ценят красот природы или чувства принадлежности к сообществу, верно? Помню, я без конца изводил родителей просьбами переехать в Суонси — я был убежден, что это преобразит мою жизнь, я вдруг стану жутко популярным, у меня будет обалденная светская жизнь и куча девчонок. — Он улыбается. — Однако идея переезда их не вдохновляла, и в итоге я поступил в местную общеобразовательную школу.
— Ты всегда хотел быть ветеринаром?
— С тех пор, как научился ходить. Говорят, что я высаживал все свои мягкие игрушки в ряд в коридоре и заставлял маму по одной приносить их в кухню, чтобы я мог сделать им операцию. — Лицо у него очень подвижное, и за мгновение до того, как его губы расплываются в улыбке, в уголках глаз появляются веселые морщинки. — Я со скрипом набрал в школе необходимое количество высших оценок и поступил в университет в Лидсе, на ветеринарный факультет, где в конце концов и получил светскую жизнь, к которой так отчаянно стремился.
— А что насчет кучи девчонок? — спрашиваю я.
Патрик усмехается.
— Ну, была одна, может быть, две. Но после того как я так долго пытался вырваться из Уэльса, я вдруг начал по нему ужасно скучать. После учебы я нашел работу рядом с Лидсом, но, как только появилась возможность стать партнером в клинике в Порт-Эллисе, тут же ухватился за этот шанс. Мама с папой к тому времени уже состарились, и я не мог дождаться, когда снова вернусь к нашему морю.
— Значит, твои родители жили в Порт-Эллисе?
Мне всегда любопытны люди, которые поддерживают тесные отношения с родителями. Не то чтобы я этому завидовала — я просто не могу себе такого представить. Возможно, если бы мой отец не ушел от нас, все могло бы сложиться по-другому.
— Мама родилась здесь. Семья отца переехала сюда, когда он был еще подростком, а потом он женился на маме, когда им обоим было по девятнадцать.