Татьяна Луганцева - Сходняк снежных лавин
– Так Долли надо будет вернуть?
– Конечно! Когда будешь доставать свои образцы, сильно не потроши собачку!
– Сделаем все аккуратно, – пообещал Марек.
Вдоль дороги мелькали аккуратные домики среди подстриженной зелени.
– Ой, а дома-то, я смотрю, тут какие-то… очень простые… – удивилась Яна.
– Да, простые. Деревянные, покрашенные краской, как правило, нейтрального, спокойного цвета, – кивнул норвежец польского происхождения.
– Ни балкончиков с цветами, ни украшений… Нет беленых домов с темной деревянной отделкой.
– Ты, наверное, путаешь с Австрией. Здесь все просто, добротно и, самое главное, экологически чисто. У каждой страны своя направленность. Австрийцы живут в живописном пейзаже, где теплый климат, способствующий цветению с апреля до ноября. Они строят красивые здания, способные выдержать гористость местности. Нижний этаж – камень, верхний этаж – дерево. И цветы на каждом окне, это точно. А здесь очень своеобразный климат. Осенью большую часть времени идет дождь. Туман, огромная влажность, ветра с севера… Тут не до цветов и украшений. Все идет на то, чтобы дом был добротный. А особенность норвежцев в их любви к экологичности. В жилье она проявляется тем, что дом строится из дерева, из толстых бревен… Вот не любят люди здесь камень. Дерево и хорошая краска, фактически без запаха. Просторное помещение, камин и минимум вещей.
– Так влажность же… Лучше бы камень, – подала голос Яна.
– Да, дерево отсыревает. А камень покрывался бы плесенью. Тут дело в том, что норвежцы все свои силы и средства вкладывают в свои дома. Они все время красят, белят, укрепляют… Ремонт здесь не заканчивается никогда! И все – из-за ветров и высокой влажности, то есть от вредного воздействия окружающей среды. И тем не менее люди ни за что не перейдут на другие материалы. Это – философия, образ жизни. Топят печи, ходят в сауны, даже крыши иногда делают земляные с растущей на них зеленой травой, – пояснил Марек.
Яна всмотрелась в пейзаж за окном.
– Мне нравится… Чисто так, аккуратно… Страна-то у вас с высочайшим уровнем жизни, я знаю.
– Не жалуемся. Но я все никак успокоиться не могу.
– По поводу чего? – уточнила Яна, оглядываясь и проверяя, следует ли за ними машина с ее вещами.
– Да как ты разыграла спектакль в московском аэропорту… Все продумала! Каждую деталь! Этот розовый чемодан в стразах… И в нем, столь привлекающем к себе внимание, – то, что нельзя вывозить. А яркость твоего багажа так и наводила на мысль, что внутри не может быть ничего криминального и противозаконного. Контрабанду обычно, наоборот, прячут, не выставляют напоказ.
– Вообще-то, когда мы покупали его, самым главным было то, что он мне понравился. Коллекция от кутюр, единственный экземпляр.
– И он идеально подошел к тому образу, который ты придумала.
Путешественники снова погрузились каждый в свои мысли.
– Марек…
– Да? Мы уже скоро приедем.
– Я не об этом. Я же не спала в самолете?
– Что значит – не спала? Еще как спала! Храпела даже!
– Нет, я не спала! Раз, два… дыхание… тепло… Это был гипноз. Марек, как ты это сделал?
– Я не сделал тебе ничего плохого! – сразу же ответил тот.
– А я пока ни в чем тебя и не обвиняю. Вот если через девять месяцев рожу, тогда и ответишь! Шутка. А сейчас я просто спрашиваю: как ты это сделал?
– Владею некоторыми методиками, – отвел ученый глаза.
– И много ты можешь?
– Кое-что…
– Ладно, не хочешь говорить – не надо. Но спасибо. Я впервые в жизни совершала перелет без страха. Словно под наркозом.
– Однако это не выход. Я же не могу всегда летать с тобой.
– А хорошо бы было…
– Я просто отключил твой страх на время. А чтобы избавиться от него совсем, надо полностью ликвидировать его, – пояснил Марек.
– А можно? – проявила живой интерес Цветкова.
– Кто же знает… Вообще-то дело сложное. И даже для начала надо найти причину, то есть определить тот момент, когда начался животный, всепоглощающий страх, боязнь чего-то. Очень часто сам человек этого уже и не помнит. Или, даже наоборот, блокирует специально ужасное воспоминание, с которого и начал расти снежный ком.
– Я вот тоже не знаю, почему так боюсь летать. Сколько себя помню, всегда умирала в самолете и совершенно не помню, с чего все началось… Почему? Я ведь не попадала ни в одну авиакатастрофу, чтобы пережить стресс такого рода…
– Я и говорю, докопаться бывает очень сложно. Развитие страха начинается порой с вещи, никак не связанной с полетом, как в твоем случае. Или со связанной только косвенно.
– А ты можешь поработать со мной? – спросила Яна.
– Могу только попробовать. Однако ничего не обещаю. Все-таки я не профессионал, это мой дар, хобби и образ жизни.
– Не знаю почему, но я тебе доверяю.
– Хорошо, давай попробуем. Но не здесь, в такси. Думаю, как-нибудь время представится…
Через несколько минут они въехали на серпантин, и дорога пошла вниз. У Яны дух захватило от открывшегося перед ее взором вида. Здесь берег фьорда был довольно пологий, и тут расположился провинциальный городок с костелом, со множеством зданий, в большинстве – явно частного сектора, с остатками явно старой стены вокруг большого и красивого замка. Светлые, аккуратные домики утопали в зелени – никаких цветов, а только деревья. А на другом берегу – высокие горы, обрывающиеся отвесными скалами с зеленью прямо в темно-синие воды глубокого и длинного фьорда.
– Ух ты! – не сдержала эмоции Яна.
– Красота! – согласился Марек.
– Ты здесь живешь?
– Здесь.
– А где?
– Догадайся с трех раз… В замке, конечно.
– Шутишь?
– Нет, я абсолютно серьезен.
– Опять замок…
– Что значит – опять?
– На мне и правда метка, что ли, черная? Уж очень часто я останавливаюсь в замках и знакомлюсь с людьми, которые ими владеют.
– Так это же хорошо! Я как раз не люблю жить в простом домике, он не вдохновляет меня на подвиги. Может, потому, что я не норвежец по крови, а поляк?
Машина остановилась у мощной многовековой стены, и Марек расплатился с водителем. Вернее, с двумя водителями. Яна оказалась посреди груды своих чемоданов.
– Постой здесь, я вернусь с кем-нибудь, кто поможет затащить вещи внутрь, – сказал Марек и взбежал по ступенькам вверх.
Госпожа Цветкова запрокинула голову и посмотрела на замок. С того места, где она стояла, тот не казался большим, а вот древним – да. Из темного камня разного размера, словно кто-то подбирал строительный материал, как мозаику. Окошки были маленькие, сразу становилось понятно, что стены очень толстые. А еще было видно, что замок совсем не охраняется.
«Преступности тут – ноль. Живут дружным поселком, и все знают друг друга», – подумала Цветкова и зевнула.
В этот момент из замка высыпали какие-то люди и, улыбаясь, направились к гостье.
– Здравствуйте! Давайте ваши вещи. Марек уже показал нам апартаменты, где вы будете жить.
Яна с большим удивлением смотрела на этих людей, весьма фривольно одетых – в шортах и майках-топиках или футболках.
– Олег, – представился высокий мужчина с круглой седой головой.
– Вячеслав. Можно Слава, – сказал другой, маленького роста, с красным лицом и белесыми, выгоревшими на солнце бровями.
– Тогда меня зовите просто Лелик, – подмигнул седовласый.
Подошли женщины. Высокая, дородная, лет пятидесяти, с тяжелой походкой и, как оказалось, зычным, грубым голосом воскликнула:
– Ишь, Лелик он! Седина в бороду, бес в ребро! Я-то хотела представиться, как положено – Татьяна Павловна. Но если ты – Лелик, то я – Танюсик, – громко рассмеялась она. И указала на двух других женщин, помоложе и поменьше ростом: – Надежда и Наташа. И мы все спешим к вам на помощь, прекрасная незнакомка. Давайте, берите все! Мужики по два чемодана, мы что останется! – командовала «громовая женщина».
– Я сплю еще, что ли? – удивилась вслух Яна. – Мы же вроде в Норвегии, а тут все русские… Я-то уже думала, что придется снова практиковаться в английском языке.
– А тут весь замок наводнен русскими, – расплылась в улыбке невысокая приятная женщина. – Мы занимаем полностью правое крыло. Оно и отдано под гостиницу.
– Гостиницу? – повторила Яна, еще больше удивившись.
– Тебя как зовут? – прогремела Татьяна Павловна.
– Яна Карловна Цветкова, – явно с перепугу ответила вновь прибывшая. – Просто Яна.
Женщина задумалась.
– В жизни не слышала. Я Татьяна Павловна Иванова.
– Что ты обижаешь гостью-то? – шикнул на нее Лелик, явно положив на Яну глаз.
– Ой, да мы девчонки без обид! Так ведь, Яна? – спросила Татьяна Павловна. – Кто же у тебя родители, такие приколисты?
– Мать – актриса в ТЮЗе, – ответила мадам Цветкова, списывая свое инертное состояние (она почему-то до сих пор не вцепилась когтями в лицо бесцеремонной женщины) на то, что находилась под остаточным действием гипноза.
