Гарри Кемельман - В воскресенье рабби остался дома
— Только не говорите, что я должен опять идти к этому сукину сыну Беггу. Он скажет, что не может уйти из своего паршивого магазина и не может дать мне ключ, потому что я могу украсть мебель. Мебель! В мемориале Моргана я видел получше. Я приеду с грузовиком и загружу в него всю эту чертову жалкую меблишку.
Морхед хихикнул.
— Бегг — старый янки, конечно. Но послушайте, что, если я оставлю ключ в Линне?
— Мне там как раз надо кое-что проверить в кегельбане.
— Ну, тогда все хорошо. Вы знаете аптеку на углу, где мой дом? Я оставлю ключ там, а вы заберете.
— Идет, думаю, это нормально. Только позаботьтесь, чтобы все было в порядке. Скажите им, как меня зовут и как я выгляжу, чтобы не было никаких вопросов, когда я за ним приду.
— Не волнуйтесь, мистер Пафф. И осматривайте имение, сколько захотите. Только убедитесь, что вы выключили свет и заперли дверь, когда будете уходить.
В Линне управляющий встретил его словами:
— Только что звонила ваша жена, мистер Пафф, и просила передать, чтобы вы позвонили мистеру Кермиту Аронсу.
Аронс был полон раскаяния.
— Ну и дела, Мейер, ты никогда не догадаешься, во что я вляпался. Я договорился с тобой на сегодняшний вечер и напрочь забыл про годовщину свадьбы моей невестки. Она закатывает большую вечеринку с танцами, и если я туда не пойду… В общем, смело можно начинать обсуждать с моим адвокатом право на посещение детей. Так что, боюсь, сегодня вечером вы на меня не рассчитывайте.
— Но действовать надо быстро, Керм. Мы не можем терять время.
— Так действуйте. А что я знаю о зданиях? Если вы, ребята, говорите, что все хорошо, то и я за. Я соглашусь со всем, что вы решите.
Как только он повесил трубку, управляющий начал жаловаться.
— Послушайте, мистер Пафф, Муз опять опоздал. Я звонил ему домой, его и там нет. А я еще ничего не ел.
— Иди и перекуси. Я подменю тебя и найду кого-нибудь на сегодняшний вечер. Фрэнк из Мэлдена говорил, что готов работать в любой вечер кроме пятницы.
— А что, если придет Муз?
— Если он придет, пока я здесь, я уволю его. А если он не придет, я скажу ему об этом завтра. Слушай, не задерживайся там слишком долго, у меня встреча.
— Конечно, мистер Пафф, я только возьму гамбургер и чашку кофе. Послушайте, я знаю молодого парня, который, если бы вы наняли его… я уверен, что на него можно положиться и…
— Мы поговорим об этом. Иди, поешь.
Он пошел к выходу, но Пафф окликнул его.
— Да, а копы были здесь еще с тех пор?
— Не волнуйтесь вы насчет копов, мистер Пафф. Я знаю, как с ними обращаться.
— Именно это я и хотел сказать. Держись от них в стороне. Не раздражай их, ясно?
— Конечно, мистер Пафф.
— Не распускай язык. Просто спокойно отвечай на вопросы.
Когда управляющий ушел, зазвонил телефон. Это был доктор Эдельштейн.
— Мейер? Твоя жена дала мне этот номер и сказала, что я могу поймать тебя здесь. Мне только что позвонили, и я должен прямо сейчас ехать в Лоренс на консультацию.
— Но, Док, Кермит Аронс тоже не может… Он должен идти на вечеринку в честь годовщины его невестки, а теперь ты…
— Но это человеческая жизнь, Мейер.
Припарковавшись под уличным фонарем напротив Хиллсон-Хаус, Мейер Пафф решил ждать Ирвинга Каллена пять минут, не больше. Он с горечью подумал, что от его друзей проще добиться денег, чем дела. Он был не просто раздражен; ему было физически неуютно. Из-за дождя окна пришлось держать закрытыми, и внутри было жарко и влажно. Он мог войти в дом — у него был ключ — но он помнил, что сказал Бегг о хулиганах, иногда забиравшихся туда, и не хотел входить один. Кроме того, наполовину скрытый разросшейся оградой дом выглядел сейчас темным и угрожающим. А гром и молнии не добавляли привлекательности.
Он посмотрел на часы и увидел, что провел здесь почти полчаса. Он нерешительно посмотрел на дорогу и, не видя ни одной приближающейся машины, включил зажигание и уехал.
Глава XXVIII
— … Нет, мэм, сообщите в электрическую компанию. Но могу сказать вам, что звонить им тоже бесполезно. Они знают об этом. Света нет во всей этой части города. Гроза вывела из строя подстанцию.
Сержант Хэнкс повернулся к полицейскому Смиту, отдыхавшему за чашкой кофе в расстегнутом мундире.
— Ну что за ночь, а, сынок! Человек сто звонят в электрическую компанию, а когда не могут пробиться к ним, звонят нам.
Смит сочувственно улыбнулся, а сержант опять был у телефона.
— Отделение полиции Барнардс-Кроссинга, говорит сержант Хэнкс… Да, мистер Бегг… О да, это одно из зданий, которые патрульная машина регулярно проверяет… Нет, сэр, ничего не сообщали… Вы говорите, там был свет?… Это странно — та часть города полностью обесточена. У вас ведь нет света?… Ах, раньше… Нет, сэр, я не разговаривал ни с моей девочкой, ни с моей женой… Ладно, сэр, я прошу прощения, но люди звонят почти непрерывно в течение последнего часа по поводу света… Да сэр, я скажу, чтобы патрульная машина проверила…
Он повернулся на вращающемся стуле.
— Сукин сын!
— Бегг? Двух мнений быть не может, — сказал полицейский. — Я тебе когда-нибудь рассказывал о том времени, когда он…
— Я лучше позвоню патрульным, — прервал его сержант. — С него станется записать время. Слышишь меня, Боб? Это Хэнкс. Когда вы проезжали Тарлоу-Пойнт? Ага… Хорошо, прокатитесь туда, ладно? Старик Бегг заявляет, что видел там свет… Нет, прямо перед тем, как сгорел трансформатор… Хорошо.
Глава XXIX
Диди сидела на переднем сиденье между ребятами. Дворники работали в самом быстром режиме, но все равно не справлялись с потоками воды.
— Вот уж не позавидуешь этому Дженкинсу, — сказал Стью, — ехать на мотоцикле в такую погоду…
— Он всегда может нырнуть куда-нибудь и переждать.
Они поставили машину перед Хиллсон-Хаус, Стью вынул из бардачка фонарик и включил его.
— Ого, — сказал Джейкобс, — дверь открыта.
— Может, Муз проснулся и сам ушел, — с надеждой сказал Стью.
— Возможно, но лучше все-таки посмотреть. Эй, дай мне фонарик. — Билл поднялся по лестнице, Стью за ним. Он открыл входную дверь и обвел комнату лучом. Потом прошел через холл в кабинет, где они оставили Муза. Он остановился на пороге и направил луч на кушетку. На ней лежало что-то, напоминавшее гигантский кокон в серебристом белом пластике.
Стью нервно хихикнул.
— Черт, вы и вправду хорошо его завернули. Зачем вы закрыли ему этим голову?
Но Джейкобс был уже возле кушетки.
— Мы его оставили не так. Помоги мне!
Тело было полностью укутано в кусок полиэтилена, верхний клапан которого был накинут на голову и плотно подсунут под края.
Джейкобс в ярости сорвал клапан, затем с помощью Стью стащил с тела остальную часть. Лицо Муза было неестественно белым. Джейкобс потрогал лоб и щеки. Они были холодны. Он передал Стью фонарик и стал растирать лежащему руки. Потом с отвращением выпустил их.
— В чем дело? — прошептал Стью.
— Он мертв.
Он сунул руку под рубашку, чтобы проверить, нет ли сердцебиения.
— Так ты не узнаешь, — сказал Стью. — Надо приложить к его губам что-нибудь вроде зеркала.
— У меня нет зеркала, — со злостью ответил Билл. — Приложи ему ко рту стекло фонарика.
Стью протянул фонарик, но Билл сказал:
— Давай убираться отсюда ко всем чертям.
Они пошли, потом побежали, с грохотом слетели по ступенькам и помчались к машине. Стью распахнул дверь машины, а Билл обежал вокруг капота на другую сторону.
— Где Муз? — спросила Диди, отодвигаясь, чтобы пустить Стью за руль.
— Не бери в голову.
Он завел мотор, но не успел еще включить передачу, как к ним с шумом подъехала машина, развернулась и остановилась прямо впереди, ослепив их фарами дальнего света. Полицейский с пистолетом в руке открыл водительскую дверь.
— Заглуши мотор, — приказал он. — Теперь выходите, все.
Глава XXX
Харви Кантер, свояк Бена Горфинкля, был на десять лет старше его. В частной жизни он был левый, атеист и насмешник, публично же — в качестве главного редактора «Линн Таймс-Геральд» — республиканец, консерватор и верный защитник существующего порядка вещей. Он писал передовые статьи, поддерживающие книжную цензуру, молитвы в школах, закон и порядок в городах, и нападал на студенческие беспорядки, на мягкое обращение с преступниками и движение хиппи. Это был высокий, длинноногий человек с копной седеющих волос, нетерпеливо отброшенных назад. Все в нем было нетерпеливым. Он был беспокоен и непоседлив, ни минуты не мог сидеть без движения; он или вставал и расхаживал по комнате, или — если оставался сидеть — съезжал вперед, опираясь на самый копчик, или подтягивал ногу под себя, или, если кресло позволяло, устраивался так, чтобы голова была на одном подлокотнике, а ноги на другом.
