Светлана Алешина - Сладкая приманка (сборник)
— Что? — спросил, не поняв меня, Машков. — Что раньше или позже?
— То, что ты задумал, — сказала я, — но на что не можешь пока решиться.
Я, конечно, блефовала, но из его фраз, сказанных до того, как вмешался Грэг с мегафоном, мне показалось, что речь у него идет о самоубийстве. Только о каком-то не совсем обычном, каком-то особом. Я не знала, о чем именно он говорил, но его странное спокойствие в безвыходной ситуации свидетельствовало о том, что собственная жизнь ему безразлична. Как, впрочем, и любая другая.
Намек Григория Абрамовича я прекрасно поняла. Последние фразы прозвучали, скорее всего, не столько для Машкова, сколько для меня. Абрамыч сообщал мне, что времени у меня осталось всего два часа. Два часа он сможет контролировать ситуацию, что случится потом, неизвестно. Но Григорий Абрамович советует мне не терять времени даром, а постараться установить контакт с террористом, а затем и контроль над ним.
Поэтому в его фразе прозвучало странное вроде бы слово «послушать». Кого может слушать Машков в этой ситуации? Конечно же, только меня. А чтобы было, что слушать, я должна говорить. Иначе два часа пройдут, поднимется стрельба. И меня либо застрелят штурмовики, либо взорвет Машков.
А откуда, собственно, возьмутся штурмовики? В МЧС такой специализации нет. Штурмовики — это ФСБ! Значит, вот откуда эта автоматная стрельба, вот кто там, снаружи, сейчас диктует условия и выкручивает руки Григорию Абрамовичу, требуя немедленного штурма. ФСБ сидела у нас на хвосте, и мы сами привели их к дому Машкова. Если меня взорвет Машков — это устроит ФСБ больше всего: они тут вроде бы и ни при чем. Вот если он меня не взорвет, кому-то из них нужно будет стрелять не особенно точно, чтобы «случайным» выстрелом задеть меня.
Я поняла, что ФСБ обязательно воспользуется ситуацией, чтобы свести со мной счеты. Григорий Абрамович еще как-то ухитрился выбить у фээсбэшников эти два часа, чтобы дать мне возможность уговорить Машкова сдаться и тем самым сделать штурм бессмысленным.
Эти два часа я использовала с максимальной пользой для дела. Машков и сам говорил, что не против, как он выразился, со мной поболтать. Не знаю, право, что имел в виду он, а я просто начала задавать вопросы — о нем, о его прошлом, о его родственниках. Постепенно начали вырисовываться очень любопытные вещи.
Своего брата Александр Машков, можно сказать, любил. Любил с самого раннего детства. А вот ненавидеть начал только в самое последнее время. Все началось с того, что младший брат Лешка начал бегать за девочками. Тут только старший, который был взрослее младшего на год, сообразил, что сам-то он от девочек весьма и весьма далек. Они его просто не интересовали.
С уверенностью, что девочки, девушки, женщины его совершенно не интересуют, Александр Машков прожил несколько лет. Он даже успел окончить школу и поступить в университет на мехмат.
Но в один прекрасный день до него дошло, что отсутствие интереса к противоположному полу — это ненормально! Его сверстники не только имели этот интерес, но и активно удовлетворяли его. То есть жили нормальной половой жизнью. Сашка же Машков оставался в этом смысле полным младенцем. Не знал даже, как и что там у них устроено.
Короче говоря, проучившись три года в университете, он сделал для себя открытие: открыл существование противоположного пола. Но это открытие оказалось не единственным. Машков обнаружил одновременно, что он боится этого противоположного пола. Даже подойти и заговорить с девушкой было ему непреодолимо страшно, не то чтобы затащить ее в постель и трахнуть. Впрочем, он имел очень смутное представление о том, как это делается.
Младший между тем времени даром не терял. Женщины в его молодости сыграли положенную природой роль, и тем самым Алексей вызывал раздражение у старшего брата, который сам не смог сделать того, что легко делал младший.
Старший окончил механико-математический факультет университета, написал прекрасную дипломную работу под руководством профессора Мартыненко. Постепенно научные исследования поглотили избыток психической энергии, которая у старшего Машкова не расходовалась нормальным, то есть сексуальным путем. Александр поступил в аспирантуру и вместе с Мартыненко написал весьма оригинальную и перспективную диссертацию на какую-то очень специальную тему. Всего я так и не поняла, хотя объяснял он довольно подробно. Мартыненко оставил его у себя на кафедре, гордился им, считал самым способным из всех своих учеников и видел в нем своего преемника, поскольку последние годы часто подумывал о том, что работать становится все тяжелее. Александра Машкова у Мартыненко ждала блестящая научная карьера.
Но проработал он у Мартыненко всего один год. Машков выдержал настоящий штурм со стороны профессора, который пытался отговорить Александра от его решения уволиться из университета, бросить работу и уйти из науки. Молодой человек настоял на своем.
Когда учился в аспирантуре и готовился к сдаче кандидатского минимума по философии, он случайно увлекся идеями экзистенциализма. Не то чтобы идеями, а просто очень заинтересовался тем, как понимал свободу Николай Бердяев, например. От него же перенял он и ненависть к беременным женщинам. Но тихого в своей ненависти Бердяева Машков превзошел, и очень далеко. Очень привлекательными для него оказались идеи Сартра. С детства вычеркнутый из общества в силу своих психосексуальных проблем, Машков возненавидел это общество. Понятие «коллектив» стало чуждым для него, ненавистным.
Примерно таким путем психическая болезнь укоренилась в его голове и дала те результаты, о которых лучше не вспоминать. Расстройство превратилось в болезнь, а затем вылилось в ее агрессивную форму.
Талантливый и чувствительный от природы, старший Машков уловил, что не может осуществить то, что Сартр называет существованием, — не может быть самим собой, исполнять все свои желания. Свой страх перед женщиной Машков тоже связал с отсутствием свободы, перепутав причину и следствие. В его голове все разложилось по параноидальным полочкам — общество заставляет его, Машкова, работать, зарабатывать деньги, вести социальный образ жизни. Само существование женщин заставляет его их хотеть, бояться и, следовательно, ненавидеть.
Бросив науку, Машков ушел из дома, от отца и младшего брата, уехал из города, не имея никакого плана дальнейшего устройства своей жизни. Он отправился пешком по берегу Волги. Через неделю набрел на полузаброшенную деревню. Там его накормили. Увидев в лощине за деревней сохранившийся сарай, Машков решил в нем поселиться. Место вполне его устраивало — безлюдное, глухое, вдали от проезжих дорог. Здесь можно было бы забыть о ненавистном обществе, о давящей его индивидуальность цивилизации.
Александр Машков кое-как починил сарай. Он стал немного походить на дом. Скорее всего, это было что-то вроде летней кухни, пристройка к дому, где хозяева готовили, хранили всякий хлам и припасы. Печка, по крайней мере, в ней была. Машков съездил в Тарасов, разыскал брата и выпросил у того немного денег, чтобы купить себе продуктов на зиму.
Всю зиму он практически не выходил из своего сарая. Осенью было особенно холодно. А вот зимой неожиданно оказалось потеплее — снегом ложбину завалило наполовину, и сарай Машкова был практически похоронен под снегом. Четыре месяца он провел в своем добровольном заточении.
А когда весной растаял снег и сначала затопил его сарай полностью, а потом освободил ему путь наружу, из-под снега вышел человек, одержимый одной только идеей — отомстить тем, кто лишил его свободы. Машков пришел к выводу, что в его проблемах с женщинами виновата прежде всего природа, наградившая его такой психологической организацией, а также семья, где он сформировался как личность, и общество, которое превратило его первоначальную робость перед женщиной в страх, предопределило его сексуальную патологию.
За время, проведенное под снегом, он многое передумал и заключил, что общество будет продолжать уродовать своих членов. И только он, Александр Машков, который все понял, во всем разобрался, должен взять на себя миссию борьбы с этим обществом. Он решил исполнить этот свой долг, чего бы ему это ни стоило.
Весной обросший и одичавший Машков явился к брату и снова потребовал денег. Тот не смог отказать, в надежде, что это поможет Александру вернуться к нормальной человеческой жизни, пусть в уединении, пусть в какой-то глухой дыре, но и в глуши можно оставаться человеком.
Но Александру Машкову деньги были нужны для иной цели. Его волновали не условия жизни, ему нужна была возможность решать судьбу других людей. На полученные от брата деньги он накупил различного оборудования, материалов и принялся за изготовление бомб, ибо человек он был талантливый, с неизрасходованной кипучей энергией. Задачу, поставленную перед собой, он решил удивительно быстро.
