Андреа Камиллери - Похититель школьных завтраков
Парнишка не плакал, он смотрел куда-то поверх головы Монтальбано.
– Je veux maman[28], – сказал он.
Ливия, накинув мужскую рубашку, задыхаясь, бежала к ним, но Монтальбано махнул рукой, прося ее вернуться в дом. Он взял ребенка за руку, и они медленно пошли дальше. За полчаса они не проронили ни слова. Рядом с вытащенной на берег лодкой Монтальбано сел на песок и положил руку на плечо малыша.
– Моей мамы не стало, когда я был еще меньше тебя.
Он говорил на родном сицилийском диалекте, как говорили у него в семье, а Франсуа отвечал по-арабски. Он вдруг стал рассказывать то, чего никому никогда не доверял, даже Ливии: как плакал ночи напролет, засунув голову под подушку, чтобы не услышал отец, какое отчаяние охватывало его по утрам от сознания, что мамы нет на кухне, она не накормит его завтраком и не соберет завтрак в школу. И эту пустоту, которую уже ничто не заполнит, ты будешь нести в себе до самой смерти. Франсуа спросил, может ли он вернуть маму. Нет, ответил Монтальбано, этого никто не в силах сделать. Надо смириться. Но у тебя был отец, сказал Франсуа (это был умный мальчик, Ливия не зря хвалила его). Да, у меня был отец. И что же, спросил Франсуа, мне придется жить в одном из таких мест, куда отправляют детей, у которых нет ни мамы, ни папы?
– Нет. Я тебе обещаю, – сказал комиссар и протянул руку. Франсуа пожал ее, глядя Монтальбано прямо в глаза.
Выйдя из ванной, он увидел, что Франсуа разобрал головоломку и ножницами пытается придать кусочкам другую форму. Он ни за что не хотел следовать готовому плану. Внезапно Монтальбано вздрогнул, словно его ударило током.
– Господи! – прошептал он.
Ливия заметила, как он судорожно таращит глаза, и перепугалась:
– Сальво, ради всех святых, что с тобой?
Вместо ответа комиссар подхватил мальчишку, подбросил его, обнял и расцеловал:
– Франсуа, ты гений!
У входа в комиссариат он столкнулся с Мими Ауджелло, который собрался уходить.
– Эй, Мими, спасибо за головоломку.
Ауджелло остановился и уставился на него, разинув рот.
– Фацио, живо!
– Слушаюсь, доктор!
За минуту он объяснил, что надо делать.
– Галлуццо, ко мне!
– Есть!
Галлуццо тоже в одну минуту получил инструкции.
– Разрешите, доктор? – Торторелла придерживал дверь ногой, потому что руки у него были заняты кипой бумаг сантиметров в восемьдесят вышиной.
– Доктор Дидио жалуется.
Дидио, заведующего административным отделом полицейского управления Монтелузы, из-за его дотошности прозвали «бичом Божьим» и «гневом Божьим».
– На что он жалуется?
– Что вы затягиваете, доктор. С бумагами, которые должны подписать, – и он поставил на стол почти метровую стопку документов.
– Наберитесь терпения, доктор.
Час спустя, когда руку уже ломило от подписей, вернулся Фацио.
– Доктор, вы правы. Едва выехав из Вигаты, автобус до Фьякки почти сразу останавливается в местечке Каннателло. А через пять минут туда же прибывает автобус, идущий в обратную сторону.
– То есть теоретически человек может сесть в автобус, идущий во Фьякку, сойти в Каннателло и через пять минут вернуться в город на автобусе, следующем по обратному маршруту?
– Конечно, доктор.
– Спасибо, Фацио. Отличная работа.
– Постойте, доктор. Я привел кондуктора с сегодняшнего рейса «Вигата-Фьякка». Его зовут Лопипаро. Сказать, чтобы вошел?
– А как же!
Лопипаро, худощавый неприветливый мужчина лет пятидесяти, тут же принялся объяснять, что он не просто кондуктор, а водитель, выполняющий функции кондуктора, так как билеты продаются в табачных ларьках, а ему остается только проверить их наличие у пассажиров.
– Синьор Лопипаро, то, что будет сказано в этой комнате, должно остаться между нами.
Водитель поднес руку к сердцу в знак нерушимой клятвы:
– Я – могила.
– Синьор Лопипаро, вы знаете вдову Лапекору, у которой недавно убили мужа?
– А как же! Она у нас постоянная пассажирка. Уж по крайней мере три раза в неделю ездит во Фьякку и обратно навестить свою сестрицу, та хворает, а эта всю дорогу только о том и трещит.
– Я должен попросить вас напрячь память.
– Если синьор прикажет напрячься – я немедленно напрягусь.
– В прошлый четверг вы видели синьору Лапекору?
– Тут и напрягаться не надо. Конечно, видал. У нас с ней даже перебранка вышла.
– Вы поругались с синьорой Лапекорой?
– Ну да, синьор. Она – это все знают – женщина прижимистая, жадная. Так вот, в четверг утром она в половине седьмого села в автобус до Фьякки. Но в Каннателло сошла, сказала моему коллеге Канниццаро, что ей надо вернуться, потому что она забыла кое-что, что хотела отвезти сестре. Канниццаро ее ссадил. Он мне вечером того дня все это и рассказал. Через пять минут я прибыл туда из Фьякки, она проголосовала и села в мой автобус.
– А из-за чего вы повздорили?
– Да она не хотела платить за билет от Каннателло до Вигаты. Говорила, что не может два раза платить за одну свою промашку. А у меня ведь как: сколько народу в автобусе, столько должно быть билетов. Я не мог на это глаза закрыть, как ей хотелось.
– Господи Иисусе! – сказал Монтальбано. – А вы мне еще вот что скажите. Предположим, за полчаса синьора нашла то, что позабыла дома. Как ей добраться до Фьякки?
– Сесть в автобус Монтелуза-Трапани. Он уходит из Вигаты ровно в половине восьмого. И времени теряешь только час.
– Гениально, – подвел итог Фацио, когда ушел Лопипаро. – Как вам это пришло в голову?
– Понял, когда смотрел, как ребенок собирает головоломку.
– Зачем она это сделала? Приревновала к горничной?
– Нет, синьора Лапекора прижимистая, как сказал водитель. Ее злило, что муж тратится на эту девицу. К тому же кое-что развязало ей руки.
– Что?
– Потом расскажу. Слышал, как говорит Катарелла? Жадность – великий грех. Подумать только, из жадности она привлекла к себе внимание Лопипаро, приложив столько сил, чтобы вернуться незамеченной.
– Сначала я полчаса потратил, чтобы найти ее дом, потом еще полчаса убил на уговоры: старуха напугана, всего боится. Она успокоилась, только когда я ее вывел на улицу и показал машину с надписью «полиция». Она собрала узелок и села в машину. Вы бы слышали, как мальчишка ревел, когда ее увидел! Он же не знал, что она приедет. Они обнимались крепко-крепко. Даже ваша синьора растрогалась.
– Спасибо, Галлу.
– Когда мне подъехать, чтобы отвезти ее обратно в Монтелузу?
– Не беспокойся, я сам с этим разберусь.
Семейство стремительно разрасталось. Теперь в доме была еще бабушка Айша.
Он долго ждал у телефона, но никто так и не поднял трубку – вдовы Лапекоры не было дома. Скорее всего, пошла за покупками, но ее отсутствие можно объяснить и по-другому. Монтальбано набрал номер Косентино. Ответила охранника, симпатичная женщина с усиками. Она говорила шепотом.
– Ваш муж спит?
– Да, комиссар. Хотите, я разбужу его?
– Не стоит. Передайте ему от меня привет. Послушайте, синьора, я звоню синьоре Лапекоре, но никто не отвечает. Вы случайно не знаете…
– Сегодня до обеда вы ее не застанете, комиссар. Она поехала во Фьякку, навестить сестру. Поехала сегодня, потому что завтра утром у нее похороны бедного…
– Спасибо, синьора.
Он положил трубку. Что ж, так даже проще.
– Фацио!
– Слушаю, доктор!
– Это ключи от конторы синьора Лапекоры, спуск Гранет, двадцать восемь. Ступай туда и возьми связку ключей из ящика письменного стола. На ней висит ярлычок «дом». Видимо, он в конторе держал запасную связку. Потом пойдешь в квартиру Лапекоры, дверь откроешь этими ключами.
– Секундочку. А что, если вдова дома?
– Нет, она уехала из города.
– Что я должен там сделать?
– В столовой стоит сервант. В нем хранятся тарелки, чашки, блюда и всякая другая посуда. Возьми что-нибудь, что тебе приглянется, и неси сюда. Смысл в том, чтобы вдова не могла отрицать, что это ее вещь. Лучше всего подошла бы чашка от сервиза. И ради бога, не забудь вернуть ключи в контору.
– А если она, как вернется, заметит, что что-то пропало?
– А нам плевать на это с высокой колокольни. Потом сделай вот что. Позвони Якомуцци и скажи, что мне сегодня же нужен нож, которым убили Лапекору. Если ему не с кем его прислать, заскочи к ним сам.
– Монтальбано? Это Валенте. Можешь сегодня к четырем подъехать в Мазару?
– Могу, если поеду прямо сейчас. А зачем?
– Придет капитан «Сантопадре». Мне бы хотелось, чтобы ты присутствовал.
– Спасибо. Твоему человеку удалось что-то выяснить?
– Да, и сноровки особой не потребовалось. Он говорит, рыбаки открыто об этом судачат.
– Что говорят?
