Олег Путилин - Алкаш в газете
— Вовк!.. Ну… Я же сказал… Ничем не могу помочь… Не получается… Дело на крючке у верхов, — Дынин метнул взгляд в потолок. — Тут такие бугры контролируют, что не подступишься. А этот… Зах. евич еще той сукой оказался. Перестр-раховщик! Я к нему три раза ходил. А он мне все талдычит своим гнусавым голосом: «Не могу нарушить инструкцию!» Да и, честно говоря, не до этого… Чего ты никак не успокоишься?.. Тут в городе, понимаешь, черт-те что творится! За вчерашние сутки две перестрелки и взрыв.
— Кого на сей раз взорвали? — спросил я. — Надеюсь, без журналистов обошлось?
— Нет, какой-то хер с горы, — ответил Дынин. — Сам себя подорвал. Оказался непредусмотрительным. Нес кому-то бомбу, а пульт управления положил в дождевик и сам же на него сел. Бомба-то и сработала…
— Насмерть?
— Нет. Ноги оторвало, желудок перепахало.
— Если выживет, будет осмотрительным, — цинично заметил я.
Неожиданно я вспомнил про одного своего недавнего предусмотрительного знакомого, иметь с которым дело мне не хотелось ни при каких обстоятельствах.
— А кто это?
— Кто? — удивленно посмотрел на меня Дынин.
— Ну, этот бомбист, который подорвался…
— Некто Ливанов, — заглянул Дынин в бумаги, — Валерий Константинович. Сорок лет от роду. Не женат, детей не имеет, бывший военнослужащий. Десять лет, как уволился из армии. Тут вот даже фотографии есть с места событий. Хочешь посмотреть? У вас, у медиков, нервы крепкие… Беременным лучше не смотреть.
Дынин бросил передо мной на стол пачку фотографий. Фотографии действительно были ужасающими. На расстеленном брезенте лежал обрубок мужчины с сильнейшими ранами в правой части живота. Однако, едва взглянув на лицо мужчины, я испытал нечто вроде шока. Я узнал этого человека почти сразу.
Видимо, я слишком долго рассматривал фотографии, так как Дынин меня окликнул.
— Вовк, тебе что, плохо, что ли? А то я смотрю, ты зенками-то впился в фотографию.
— Дынин, это он, — сказал я.
— Кто?
— Маляр.
— Какой маляр?
— Ну, маляр из машиностроительного общежития.
— Нет, написано, что экспедитор из торговой фирмы, — заглянул в бумаги Дынин. — Надо же, какой многостаночник — и экспедитор, и маляр, и бомбист…
— Дынин, это тот самый киллер, с которым я беседовал в общежитии, — прервал я его.
Наконец до Дынина дошло, и он уставился на меня немигающими голубыми глазами.
— Да ты чо! — наконец прорвало его.
— Дынин, кто ведет это дело о взрыве?
— Никто еще, сегодня только сводки поступили.
— Дмитрий, возьми это дело себе.
— Зачем? Это же висяк, он наверняка помрет в больнице, и ничего ты от него не узнаешь…
Мое нервное возбуждение уже дошло до точки кипения. Я перегнулся через стол и схватил Дынина за лацканы мундира.
— Дмитрий, возьми это дело себе, мать твою! И немедленно, дорога каждая секунда.
Ошалевший Дынин с выпученными глазами стал шарить по столу в поисках телефонной трубки. Найдя, он поднес ее к уху и сказал:
— Три пятнадцать набери…
Я отпустил пиджак Дынина и крутнул три раза диск телефона. Дынин, не спуская с меня своего испуганного взгляда, сказал:
— Василий Михайлович, тут у нас вчера один мужик на бомбе подорвался. Дай это дело мне… У меня небольшое окно образовалось, а это, я так понимаю, дело несложное… Чего ты говоришь?.. Дело Семенова? Работаю, работаю… Послезавтра доложу о результатах.
— Ну, и что теперь? — выжидающе уставился на меня Дынин, положив трубку. — Еще один висяк мне повесил!
— Заткнись! — грубо оборвал его я. — Нужно срочно произвести обыск на его квартире. Если есть гараж и дача, то там тоже. Далее… Какая у него машина?
«Жигули» шестой модели бежевого цвета…
— Такая же «шестерка» была в момент взрыва машины Бомберга около издательства. Посмотри по протоколу, отмечена ли она там, и если отмечена, сверь номера. Наверняка была машина этого Ливанова… И мухой дуй к прокурору за санкцией на обыск!
— А что искать-то будем? — спросил Дынин, уже подходя к дверям.
— Во-первых, остатки взрывчатки, этим и мотивируй. Во-вторых, аудиокассеты.
— Какие аудиокассеты?
— Потом объясню! — раздраженно сказал я. — А сейчас давай быстрее действуй!
Дынин открыл дверь, потом закрыл ее и спросил:
— Слушай, Вовк, а ты не того… не переутомился, случаем?
— Заботливый ты мой! — хлопнул я себя по коленям. — Дима, ты когда-нибудь жалел о том, что следовал моим советам?
Дынин задумчиво посмотрел на ботинки и честно ответил:
— Нет.
— Тогда давай шевелись, — сказал я уже более спокойно.
Надо отдать должное Дынину — когда он шевелился, он делал это очень быстро. Не прошло и получаса, как мы сидели в милицейском «уазике» и ехали на квартиру Ливанова. Вместе с нами находились двое молодых парней, начинающих оперативников, которых Дынин взял себе в помощь.
Квартира бомбиста Ливанова представляла собой однокомнатную секцию в пятиэтажном кирпичном доме с маленькой кухней и совмещенным санузлом. Дынин, оглядев санузел, послал одного молодого парня простукивать кафель, а другого — осматривать кухню. Мы же с Дыниным, пригласив понятых, взялись за комнату.
Первые результаты появились через полчаса. Хотя все же это было не то, что я ожидал увидеть. Сначала молодой парень на кухне заметил, что одна из напольных плит не закреплена. Аккуратно подцепив ее, он обнаружил там тайник. Но, увы, он был пуст. Почти в это же время оперативник обнаружил подобный тайник в ванной. Здесь нам повезло больше, так как в тайнике находились пузырьки и коробочки с химическими веществами, использующимися при изготовлении взрывных устройств.
Наши же с Дыниным поиски ничего не дали. Я нашел только книжку члена гаражного кооператива «Зенит» и книжку члена садоводческого товарищества «Орфей». Составив протокол и попросив понятых расписаться, Дынин опечатал квартиру, и наша группа поехала дальше.
В гаражном кооперативе «Зенит» Дынин показал сторожу соответствующие документы и попросил провести нас к гаражу Ливанова. Вскрывать гараж с помощью сварки или лома не пришлось, так как Дынин по моему совету предусмотрительно прихватил с собой связку ключей, найденных у Ливанова. Два из них подошли к замку гаража. Вскрыв гараж и пригласив понятых, мы приступили к активному обыску.
Дынин и его помощники тщательно осмотрели гараж. Был общупан и простукан каждый кирпич в стенах, осмотрен пол и потолок, вскрыты и осмотрены все ящики. Однако положительных результатов это не дало.
— Здесь ничего нет. Давай в погреб, — сказал я.
Мы с Дыниным спустились в погреб, небольшой, приблизительно полтора на два метра, и стали осматривать кирпичные стены и полки с соленьями. Закончив осмотр полок, я принялся за большой ящик с картошкой, который стоял на полу. Взяв пустое ведро, я стал пересыпать картофель из одной секции в другую. Когда я дошел до дна, стало понятно, что все усилия были напрасны. Под картошкой я ничего не обнаружил.
— Что у тебя? — повернулся я к Дынину.
Тот отрицательно покачал головой.
— Ни-че-го, — процедил он сквозь зубы. — Каждый кирпич обстучал, никаких признаков фальшивости.
Я снова посмотрел на ящик с картошкой.
— Слушай, мы его отодвинуть сможем? — спросил я Дынина.
Он посмотрел на тяжелый дубовый ящик и сказал:
— Ну, может быть, мы вдвоем с тобой и отодвинем, но одному ему было с этим не справиться…
Логика в словах Дынина была, и это почему-то меня разозлило. Я с размаха треснул башмаком по низу ящика. И, к моему удивлению, нижняя планка вдруг неожиданно выскочила из-под него. Оказалось, что ящик стоит не на коробе из толстых досок, а на небольших роликах, которые катались по двум швеллерам.
Я засунул руку под ящик и вынул оттуда еще два куска швеллера, которые пристыковал к тем двум, на которых стоял ящик. Устроив таким образом мини железную дорогу, я легко откатил ящик от стены. Под ящиком мы обнаружили достаточно глубокую яму, в которой стояло несколько металлических коробок.
— Неужели нашли? — спросил Дынин, повернувшись ко мне.
— Все может быть. Давай аккуратненько, там может быть взрывчатка.
Дынин достал три коробки. Мы осторожно переправили их наверх и вскрыли. В двух из них находились боеприпасы: динамитные шашки, гранаты типа РДГ и даже противопехотная мина. В третьей коробке было то, что я искал. Вскрыв ее, я обнаружил, что в ней находится еще одна, меньшая по размерам коробка из специального материала, в которой хранятся, не размагничиваясь, аудиокассеты.
Пока Дынин с оперативниками составлял протокол, я через платок, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, брал аудиокассеты и просматривал их. Надписей на них не было. Стояла лишь дата — число, месяц, год. То ли Ливанов держал весь список в уме, то ли хранил его отдельно. Всего же я насчитал десять кассет.
