Джеймс Чейз - Поцелуй мой кулак
Сидни находился в щекотливом положении. Если он вызовет полицию, Плессингтон узнает, что его жена продала колье.
Положим, Сидни на это глубоко наплевать, но ему далеко не безразлично, если об этой сделке узнает его партнер Том Люс. Между ними может возникнуть разлад, потому что, и мы оба это отлично понимали, Сидни поступил неэтично. Люс жестокий человек и не простит ему предательства. А этого Сидни будет избегать любой ценой. Том для него важнее даже, чем я, при всех моих профессиональных качествах. Но готов ли Сидни безропотно распрощаться с тремя четвертями миллионов долларов? Как он ни богат, но потеря такой огромной суммы будет для него разорительной. После некоторого размышления я все же решил, что Сидни вполне может примириться с потерей денег, лишь бы не навлечь на себя гнев Тома Люса, а также опасаясь ущерба, который могла бы причинить фирме миссис Плессингтон, жалуясь всем его богатым клиентам, что на него нельзя положиться. Если он сам об этом не подумает, я ему подскажу. А уж потом камень за камнем я продам колье и припрячу деньги в Швейцарии. Поработаю у Сидни еще три-четыре месяца и уволюсь под предлогом плохого здоровья. Затем отправлюсь в Европу и осяду где-нибудь, скорее всего в швейцарских Альпах. За миллион долларов я могу себе это позволить.
И тут я вспомнил о Рее с Фелом. Как они поведут себя, узнав, что украли стекляшки, а не бриллианты? Эта парочка может оказаться такой же опасной, как и Призрак. Будучи замешанными в ограблении, они не посмеют донести, зато могут приняться за меня сами. Размышляя над этим, я нашел выход. Мы условились, что во избежание подозрений Фел изобьет меня пистолетом. Воспользовавшись этим, я разыграю нервный кризис и, заявив, что больше не могу работать, уйду немедленно. Ведь пройдет не меньше десяти дней, прежде чем Рея и Фел обнаружат, что украли стекляшки, а не бриллианты. Тем временем я уже буду в Европе, недосягаемый для их мести. Оттуда я напишу Сидни, сообщая ему о моем решении не возвращаться.
Занятый своими мыслями, я сидел, забыв о виски, когда в три минуты после полуночи зазвонил телефон. Дрогнувшей рукой я поднял трубку.
– Карр слушает.
– Кабина тридцать пять.
Я медленно перевел дыхание.
– Она с тобой?
– А ты как думал… – Фел издал довольный смешок.
– Завтра вечером в десять, – сказал я и положил трубку.
Следующий день тянулся бесконечно. К счастью, дела в магазине шли вяло и у меня было время поразмышлять. Терри следил за мной. Наконец, подстрекаемый любопытством, он фланирующей походкой приблизился к моему столу.
– Ты чем-то озабочен, Ларри? – спросил он, сверля меня своими маленькими злыми глазками. – У тебя ужасно задумчивый вид.
– Голова болит, – я был доволен представившимся случаем показать, что мое здоровье оставляет желать лучшего.
– Я очень огорчен.
Он выглядел огорченным не более, чем человек, нашедший на улице десять долларов.
– Ты слишком рано вернулся. Не могу понять, зачем ты так срочно понадобился Сидни. Иногда он так невнимателен к людям. Я вполне мог бы справиться с твоей работой. Почему бы тебе не пойти домой и не подлечить свою бедную голову? Мы с мисс Барлоу справимся и без тебя.
Я уже готов был послать его ко всем чертям, как вдруг сообразил, что для моей игры полезнее прикинуться больным.
– Пожалуй, я так и сделаю, – я встал, – конечно, раз ты считаешь, что вы обойдетесь без меня.
По его удивленному виду я догадался, что он не ожидал такого ответа. Без Сидни, а теперь и без меня, ему придется побегать. Но он принял вызов с радостью.
Направляясь к машине, я гадал, как продвигается у Сидни работа над оправой. Решив предупредить его о своем намерении побыть дома, я позвонил из телефона-автомата.
– Сидни, у меня адски болит голова. Терри сказал, что управится без меня, так что я лучше посижу дома.
– Бедненький! Конечно, иди. – Он разволновался. – Я сейчас же еду туда. Нельзя оставлять магазин на Терри. Я сделал четыре прелестных эскиза. Они тебе понравятся. Не хотел бы ты зайти ко мне сегодня вечером?
– Да нет, лучше я отдохну сегодня, если ты не возражаешь.
– Отдохни обязательно.
Я не сразу поехал домой. Зайдя в банк, я взял три тысячи долларов дорожными чеками. Потом направился в туристическое агентство и навел справки о самолетах, отлетающих в Сан-Франциско. Рейс в пятницу в пять утра подходил мне, и я поинтересовался, можно ли заказать место. Агент заверил меня, что в такой ранний час можно без труда купить билеты перед самым отлетом, так как половина мест всегда пустует.
Я вернулся домой и засел за тщательную отработку мельчайших деталей ограбления. Когда пришло время ленча, я послал за сандвичами и к трем часам пришел к выводу, что предусмотрел все до мельчайших подробностей.
В четыре часа позвонил Сидни и осведомился о моем самочувствии. Я сказал, что головная боль прошла, но чувствую я себя пока не очень хорошо. Он с беспокойством спросил, поправлюсь ли я до пятницы. Я уверил его, что уже завтра буду на работе. В восемь часов я зашел в ресторанчик на углу и легко поужинал, потом вернулся домой и некоторое время нехотя смотрел телевизор. В девять вечера, захватив с собой сумку с париком, пиджаком с накладными карманами и зеркальными очками, но оставив дома игрушечный пистолет, я спустился в гараж и поехал в отель «Пирамида». Я выбрал для Морганов этот отель потому, что его жилые номера располагались в отдельных кабинках-домиках, и там обычно останавливалась молодежь, направляющаяся в Майами. Если Рея и Фел оделись соответствующим образом, они будут неразличимы в толпе. Я поставил машину на стоянке и дальше пошел пешком. Найти кабину номер 35 не представляло никакого труда. На каждой кабине светился ее номер. Ночной воздух содрогался от рева радиоприемников и пронзительных голосов из телевизоров. Никто не обратил внимания, как я прошел к кабине № 35 и постучал в дверь, которая немедленно открылась, словно меня с нетерпением ожидали. Я вошел, и Фел захлопнул дверь у меня за спиной.
Я не сразу узнал Рею, которая стояла у окна и смотрела на меня зелеными глазами. На ней был ярко-красный брючный костюм с белым воротником и манжетами, ее рыжие волосы не свисали в беспорядке, а были собраны в высокую прическу. К тому же она их завила. При виде ее у меня вновь вспыхнуло желание, и по ее насмешливой улыбке я понял, что она заметила это. Я повернулся к Фелу.
Даже ему удалось придать себе респектабельный вид. Он подстриг волосы и надел коричневый спортивный пиджак с бутылочного цвета брюками. Белый свитер с отложным воротником завершал его наряд.
– Вы отлично выглядите, – похвалил я и положил сумку на стол. – У вас имеется другая смена одежды?
– Да. Мы смекнули, что эти шмотки будет легко описать копам, – ответил Фел и ухмыльнулся. – После дела мы превратимся в хиппи.
Что ж, по крайней мере голова у него в порядке. Я обошел стол и сел.
– Раз вы оба здесь, надо понимать, что операция дело решенное. Так?
– Мы пришли послушать тебя, – сказала Рея жестко. – Растолкуй нам все подробно, тогда мы и решим.
Я ждал нечто подобное и пожал плечами.
– Операция состоится завтра вечером.
– Завтра вечером? – Фел повысил голос. – Куда это ты вдруг заторопился?
– Какая разница, завтра или на той неделе. У меня все готово. Чем раньше мы сделаем дело, тем раньше получим деньги.
Фел оглянулся на Рею.
– Пусть говорит, – сказала она, садясь поодаль и закуривая сигарету.
– Завтра вечером, ровно в десять тридцать, вы явитесь в Веллингтон-корт, на бульваре Рузвельта. – Я вынул из бумажника сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол. – Здесь все расписано и даны подробные указания, как туда добраться. Узнайте время, необходимое для того, чтобы добраться отсюда до Веллингтон-корт. В такой час найти свободное место для машины достаточно легко. Оставьте машину и с непринужденным видом войдите в подъезд. Он будет открыт. Быстро поднимитесь по лестнице. Лифтом не пользуйтесь. Ночной вахтер смотрит телевизор у себя в дежурке, и лифт может вызвать помехи на телеэкране. Когда подниметесь наверх, поверните налево и увидите дверь квартиры Фремлина. На ней номер четыре. Дверь будет незаперта. Откроете ее и пройдете в прихожую. Прямо перед вами будет дверь в гостиную. Послушайте за дверью. Если услышите наш разговор, энергично врывайтесь с пистолетами в руках и орите, чтобы мы не двигались с места. Насчет Фремлина вам нечего беспокоиться, он обалдеет от страха и будет просто сидеть и таращить на вас глаза. Ну а теперь наступает самая хитрая часть операции.
Я повернулся к Фелу, который сидел, поставив локти на колени, и слушал меня с напряженным вниманием.
– Мне придется разыграть из себя героя. Это отведет от меня подозрения в соучастии, иначе будет трудно продать бриллианты. Я вскочу и кинусь на тебя. Ты наотмашь треснешь меня по лицу пистолетом.
