Диана Бош - Тигр всегда нападает сзади
Только намного позже, когда первый страх за жизнь Алексея прошел, Кира вспомнила об этой машине. И даже попыталась записать номер. Но цифры скакали в памяти, как зайцы, меняясь с одной на другую. Единственное, в чем она была уверена, – в номере присутствовали цифры девять и семь. И, кажется, девятка была последней.
* * *Тихий осенний день сменился грозовым вечером. Дождь лил как из ведра, молнии рассекали небо, вызывая ужас у суеверной санитарки тети Глаши. Она крестилась и, сплевывая через левое плечо, поглядывала в сторону открытой двери пятой палаты. В желтом свете шестидесятиваттной лампочки мужчина и женщина смотрели друг на друга, не замечая никого вокруг. Она рассказывала что-то смешное, взъерошивая его волнистые волосы, а он болезненно морщился и едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Кира, пожалей меня, мне смеяться больно, – простонал он, держась за левый бок.
– Смех – лучший лекарь. А хорошее настроение – залог быстрого выздоровления, – глубокомысленно изрекла Кира, поднимая вверх указательный палец.
– Да, но больно же!
– Заканчивайте визит, – заглянула в палату медсестра, – приемное время вышло.
– Ладно, Лесик, я пойду. Ты отдыхай, сил набирайся. Завтра после перевязки приду.
На следующий день, когда Кира вошла в палату к Алексею, у него сидел полицейский. Он раздраженно поправлял белый халат, который был ему мал и потому то и дело съезжал с плечей.
– Есть ли у вас враги? – спросил он.
– Врагов нет только у дураков.
– Надо понимать, раз вы не дурак, то враги у вас есть. Так?
– Да.
– Кто из них мог хотеть вашей смерти?
– Никто.
– Хорошо, я спрошу по-другому. С кем у вас были неприязненные отношения в последнее время?
– Да мало ли с кем? Это жизнь, в ней всякое бывает.
– Что вы пытаетесь святого изображать, есть люди, которые хотят вашей смерти. Вы это понимаете?
– Да.
– Назовите фирмы, с которыми вы делите бизнес в вашем регионе.
– Да не буду я ничего говорить, подозрение может упасть на невинных людей.
– Прекратите в благородство играть, вас чуть не убили! – вспылил полицейский. – Вы это понимаете? – как попугай повторил он.
– Понимаю.
– Видно, не до конца. Ладно, зайду по-другому, – он достал из папки лист со скопированным из Интернета текстом. – Пятого апреля этого года в ресторане «Сокол» произошла драка. Певец группы «Адажио» Максим Сторс повздорил с отдыхавшим в этом же ресторане гражданином Гардениным Алексеем. Одно из резких высказываний Сторса в адрес отдыхавших рядом дам не понравилось Гарденину, и он потребовал извинений. Максим извиняться не стал, и Гарденин выкрутил ему руку и макнул два раза лицом в салат. Подоспевших на помощь музыкантов из группы «Адажио» ловким приемом уложил на пол, после чего конфликт был исчерпан.
– Вот видите, там же написано: «Конфликт был исчерпан». Мы потом помирились, побратались, и мне даже дали контрамарку на все концерты сезона.
– Хотите вы или не хотите, но версию, связанную с этим конфликтом, мы рассматривать все равно будем.
– Да пожалуйста.
– А такое имя, как Чернов Олег Юрьевич, вам знакомо?
Лес вдруг изменился в лице. С него слетела дурашливая смешливость, и появилась мрачная озабоченность.
– Откуда вы знаете?
– Вы недооцениваете нашу полицию, молодой человек. Так что можете по сути дела сказать?
– С Черновым у меня связаны не очень приятные воспоминания. Но это все давно было, просто не могу поверить, что он мог вернуться к вражде.
– А подробнее? В чем суть вашей распри?
– Да чего там непонятного. Все как у всех. Я пришел на рынок со своими новациями, со своими идеями и начал мешать тем, кто в этом бизнесе уже давно подвизался. Естественно, мне предложили убраться. Решительней и дольше всех мне доставлял неприятности Олег Чернов. Не могу сказать, что все закончилось полным взаимопониманием, но рынок мы более-менее разделили. Знаете, как говорится – я не стригу овец, а он не дрессирует собачек.
– Это как? Можно понятнее объяснить?
– На некоторые виды работ привилегия у него. А на некоторые – у меня.
– Ясно. Прочтите и распишитесь. Имейте в виду, что уголовное дело по факту покушения на вас все равно будет возбуждено. Да, и еще: вас позже вызовет следователь. А сейчас поправляйтесь.
– Спасибо и на том.
Едва полицейский ушел, Кира подсела к кровати Алексея и, выставив на тумбочку продукты, которые привезла, озабоченно спросила:
– Лес, а ты уверен, что никто из твоих конкурентов не мог этого сделать? Что-то мне твой Чернов не нравится.
Он поморщился и махнул здоровой рукой:
– Кира, не заморачивайся. Вот веришь, я не знаю, кто это сделал. Но представить, что спустя два года Олег нанял кого-то или выстрелил в меня сам, – я никак не могу. Если бы ему хотелось мне насолить, он сделал бы это раньше, а не ждал так долго.
– А ребята из группы «Адажио»? Конфликт с ними еще довольно свежий.
– Кстати, Макс тогда извинился перед девушками, которым нагрубил. Нормальные они ребята, ну выпили, занесло чуть-чуть. Но во всем же разобрались.
– Тогда даже не знаю… Слушай. А тебе бисквит можно? Я по дороге пирожные купила, свежие совсем, только-только привезли.
– Кирочка, у меня легкое огнестрельное ранение, а не кишечная инфекция. Мне все можно.
– Ну, мало ли. Я решила, что лучше все-таки спросить, – она достала термос, налила в чашки чай и вытащила коробку с пирожными.
Лес смотрел на нее не отрываясь, любуясь ею.
Через десять дней Алексея вызвали в Следственный комитет.
Следователь Анохин, лопоухий и редкозубый, сидел за столом, ковыряясь зубочисткой в зубах и мерно клацая мышкой. Судя по сосредоточенному выражению лица, на мониторе у него был разложен пасьянс «Косынка».
Вопросы его почти ничем не отличались от тех, что задавал в больнице полицейский, – кто, почему, зачем, отчего… Спросив напоследок, не вспомнил ли Алексей чего-нибудь такого, что могло бы послужить новой версией, и получив отрицательный ответ, следователь подписал протокол допроса.
– Предыдущие версии нападения на вас мы отработали, – с тяжелым вздохом сказал он, – у обоих подозреваемых стопроцентное алиби. Максим Сторс был в то время со своей группой на гастролях в Магадане, а Олег Чернов уже второй месяц находится в командировке. В Амстердаме. Если что вспомните или возникнут какие-то проблемы – обязательно сообщите.
Алексей согласно кивнул и с чувством глубокого облегчения вышел на улицу. Все-таки есть в этих стенах что-то давящее, тягостное. Он поймал себя на мысли, что никогда не хотел бы не только работать тут, но даже просто появиться еще раз.
Глава 9
Настоящее время. Следственный изолятор
– Расскажите мне подробнее о вашем ранении. Как это произошло?
– Это случилось около двух лет назад, в сентябре. Мы вышли с Кирой из поезда, прошли вперед по перрону. Выстрел раздался, когда мы уже вышли из здания вокзала. Такой, знаете, глухой хлопок. Я даже не сразу понял, что произошло, просто вдруг возникла резкая боль в боку.
– Что-нибудь запомнили тогда?
– Я – нет. Но вот Кира говорила, что видела темный автомобиль и запомнила две цифры из его номера.
– Кого-нибудь подозреваете?
– Нет.
– А что сказали в полиции? Пытались они найти автомобиль?
Алексей усмехнулся:
– Решили, что номера были съемные, и дело закрыли.
– А у вашей жены возникли какие-нибудь подозрения, кто бы это мог быть?
– Помню, она сказала, что это мог быть ее бывший муж Андрей, точнее, нанятый им человек. Но потом хорошенько подумала и решила, что все-таки это маловероятно. То есть в меня попала шальная пуля.
– Чем ваша жена руководствовалась в своих выводах?
– В тот же день, только чуть позже, застрелили какого-то крупного бизнесмена. Вот Кира и провела параллель между покушением на меня и тем убийством. Хотя, я понимаю, все это выглядит притянутым за уши.
– Ну почему же. Чисто гипотетически все может быть. Я подниму дело и посмотрю результаты экспертизы. Надеюсь, удастся что-нибудь нарыть. Не могу избавиться от ощущения, что и это покушение на вас, Алексей, и пожар на вашей свадьбе как-то связаны с дальнейшими событиями. Вам так не кажется?
Лес пожал плечами:
– Да мне казаться может все, что угодно. Толку-то что?
Год и семь месяцев назад. Конец сентября
– Бог мой, Лика, прекрати дымить в моей машине! – возмутилась Кира, быстро открывая окно и размахивая рукой.
– Подруга, ты слишком жестока. – Лика ухмыльнулась и даже для приличия не изобразила, что собирается выкинуть сигарету. Напротив, она с наслаждением затянулась и, изобразив на лице скорбь, с немецким акцентом произнесла: – Курить я начала во время войны. Это и сохранило мое здоровье.
– Марлен Дитрих. Какое отношение к ее высказыванию имеешь ты?
– Как?! Ты разве не знаешь! А еще подруга называется.
