Евгений Константинов - Смерть на рыбалке
«Пистолет-то газовый!» – догадалась она и, зажмурившись, быстро ретировалась обратно в комнату.
* * *Треск выстрелов не прекращался. Вабичевич, истекая слезами и соплями, держась за стенку, кое-как добрался до лестницы и начал спуск на первый этаж. Он все еще ничего не видел, но хорошо мог себе представить, во что за несколько минут успел превратиться «Тетерев».
Однако сейчас это мало его заботило. О людях, защищавших ресторан, он тоже не думал. Самым важным и срочным делом для Большого Стаса стало наказать соплячку, посмевшую поднять на него оружие и заставившую плакать. Она забаррикадировалась в комнате, наверное, подперев дверную ручку стулом или придвинув кровать. Вабичевич, плюясь и матерясь, не открывая режущие нестерпимой болью глаза, несколько раз ударил в дверь плечом, потом сообразил, что безоружный и ничего не видящий все равно не справится с девчонкой и пошел за подмогой.
– Эй, кто-нибудь, сюда! – позвал он, наконец-то спустившись в зал. Его крик совпал с последним выстрелом. – Живой кто есть? – выдержав недолгую паузу, крикнул он снова. Никто не ответил.
Немилосердно натирая глаза, Вабичевич двинулся по направлению к бару. Наступая на осколки стекла, он зашел за стойку, на ощупь отыскал в шкафу бутылку с минералкой и, открутив крышку, начал умываться.
Глаза уже могли видеть, хотя резь не прошла, и слезы продолжали течь сами собой, когда Вабичевич услышал сзади хриплый голос:
– Будет прихорашиваться-то!
– Кто это? – сквозь зубы спросил Вабичевич и обернулся, часто моргая. – Кулак?
Кулаков, стоявший по другую сторону стойки и одной рукой державший короткое ружье, смотрел на директора «Тетерева».
– Мне надо бы банально поинтересоваться: «Зачем ты убил моих людей?», но теперь это уже неважно, – сказал тот, и Вабичевичу очень не понравился его тон.
– Мы не хотели этого, Кулак, – торопливо заговорил он, смахивая с лица воду. – Все началось с идиотской случайности. Этот рыбак…
– Рыбак вообще здесь ни при чем, – хмыкнул Кулаков, направляя ружье на грудь Большого Стаса.
– Подожди! – Вабичевич выставил вперед руки вперед, словно мог заслониться от заряда картечи. – Я освобожу девчонку! Она там, на втором этаже…
Кулаков снова хмыкнул, приблизил ствол «Ремингтона» к ладоням Большого Стаса и нажал на спусковой крючок.
* * *Скручивать простыни было уже некогда. Дожидаться, пока нагрянут люди Большого Стаса, тоже было нельзя. Марина распахнула окно и высунулась наружу.
– Мариночка! Слава богу! – неожиданно услышала она и увидела внизу человека. – Не бойся, Мариночка, это я, Крутов.
– Геша!
– Да.
– Что мне делать, Гешенька?
– Ты должна прыгнуть.
– Высоко, я боюсь!
– Прыгай, не бойся, я тебя поймаю, – Он протянул к ней руки. – Только ложись животом на подоконник, опустись сколько сможешь, на руках, и оттолкнись от стенки. Мне со спины тебя легче поймать будет.
– Ладно, – согласилась Марина, – только обязательно поймай.
Отбросив страхи, она сделала все так, как сказал Геша, и прыгнула. Он и в самом деле сумел поймать ее, но на ногах не устоял и повалился вместе с ней на землю. Марина даже не ушиблась, зато Геша здорово подвернул правую лодыжку. Он попытался встать, но, ойкнув от боли, остался сидеть.
– Что с тобой? Я тебя ушибла, да?
– Нет, – поморщился Геша, – я сам оступился. Помоги, пожалуйста.
Она помогла ему подняться, заставила закинуть руку себе на плечо и повела к лесу. Он сильно хромал, но все равно старался не виснуть на ней, а она, наоборот, пыталась чуть ли не нести его и, тяжело дыша, шептала: – Гешенька, дорогой, ты спас меня. Спасибо тебе. Они били меня, очень сильно били. Но ты перестрелял их всех, ведь правда?
– Не я это стрелял, Мариночка, – говорил он, то и дело оглядываясь на ресторан, боясь внезапно наступившей тишины. – У них там своя война.
Достигнув опушки темного леса, Марина споткнулась о корягу и упала. Геша не сумел удержать ее, но тут же помог встать на ноги, и Марина с благодарностью обняла его и стала торопливо целовать в щеки и губы.
В это время в проеме окна, из которого только что выпрыгнула девушка, появился Кулаков. Он сразу увидел обнимающихся Гешу и Марину и, вскинув «Ремингтон», взял их на прицел.
* * *– И зачем, спрашивается, я эту жилетку покупал? – с деланным неудовольствием сказал Кулаков, придирчиво осмотрев только что снятый с себя бронежилет, которого так и не коснулась ни одна пуля.
– А ты уверен, что он никогда больше тебе не пригодится? – спросила Виолетта, мельком посмотрев на Андрея и снова уставившись на дорогу, по которой мчался «Форд».
– Может, и пригодится, – согласился он. – Я же его выбрасывать не собираюсь.
– Они будут тебя искать?
– Конечно. Но лишь до тех пор, пока я не обращусь к своим друзьям. Что, кстати, ты мне уже советовала сделать. Только тогда это было несколько преждевременно.
– Ну да, преждевременно, – с сомнением сказала Виолетта. – А если бы тебе не повезло сегодня?
– Но мне же повезло, – несколько напряженно улыбнулся Кулаков и устало закрыл глаза. Перед ним предстала картина, как он бежит вокруг ресторана «Тетерев» и бросает гранаты в каждое окно, где горит свет, а потом стреляет картечью из ружья, досылает в патронник патроны и снова стреляет. Он вспомнил сладко-возбуждающее чувство азарта, охватившее его в бою, чувство уверенности, что он неуязвим и что каждый его выстрел несет заряд благородного мщения.
И еще Андрей Кулаков как бы вновь увидел обнимающихся парня и девушку в спортивном костюме. Свет из окна обозначил их силуэты у самого края леса, до которого было не больше метров тридцати. Они оказались свидетелями и представляли собой идеальную мишень, и все же Кулаков стрелять по ним не стал. Он не знал почему.
– Леточка, как ты думаешь, к случайному свидетелю позволительно испытывать жалость? – спросил он.
– То есть, другими словами, оставлять в живых? – уточнила Виолетта.
– Да, отпускать на все четыре стороны.
– Конечно нельзя, – сказала она убежденно. – Если свидетель будет гулять на свободе, ты будешь постоянно помнить о нем, как о человеке, представляющем угрозу твоей спокойной жизни. Ведь как только его хорошенько прижмут, к примеру те же менты, он в ту же секунду обязательно расколется.
– Это ты в современных детективчиках вычитала? – усмехнулся Кулаков.
– Да, – согласилась она. – И в кино насмотрелась. А ты что, всех замочил, а свидетеля пожалел?
– Нет, не волнуйся, – солгал он, после чего молчал всю оставшуюся дорогу.
Они благополучно въехали в Москву и вскоре остановились у дома, где жил Кулаков.
– Загоняй, Леточка, машину в гараж и поднимайся ко мне, – сказал он. – Быстренько соберем кое-какие вещички, а потом ловим тачку и едем к тебе.
Кулаков жил на третьем этаже. Он не стал вызывать лифт, а пошел по лестнице пешком, шагая через ступеньку. Молодой человек, повстречавшийся ему между вторым и третьем этаже, показался подозрительным. Кулаков остановился перед своей дверью и полез за пазуху, вроде бы за ключом, но на самом деле за пистолетом.
– Вот тебя-то мы и ждем, – узнал он прозвучавший откуда-то сверху голос Семина и, не раздумывая, прыгнул в угол, одновременно выхватив пистолет.
Тут же два выстрела нарушили тишину подъезда, и Кулаков почувствовал боль сразу во всем теле. Не глядя, он выстрелил в ответ, на голос, услышал звон разбитого стекла, потом послал пулю в вынырнувшего снизу подозрительного молодого человека, увидел, что попал и, уже падая, успел на мгновение почувствовать, как в голову ему врезалась жуткая боль.
Георгий Семин приставил пистолет к сердцу своего бывшего институтского дружка, с которым еще неделю назад пил водку и парился в сауне, но, взглянув на его голову, понял, что добивать нет никакого смысла. Помощник Семина тоже был мертв. Он забрал его пистолет и побежал вниз.
Открыв дверь подъезда, он столкнулся с высокой чернобровой женщиной.
– Простите, – сказала она и, обогнув его, поспешила вверх по лестнице. Она показалась Семину очень красивой, но она его увидела, а живые свидетели были ему как кость в горле. Он быстро поднял пистолет и два раза выстрелил ей в спину.
* * *Охваченный пламенем ресторан «Тетерев» остался далеко позади, но Геша долго еще не решался выйти на дорогу. Лодыжка сильно болела. Он опирался на сучковатую палку и на плечо Марины. От усталости они еле переставляли ноги, и все равно ради безопасности Геша предпочел бы идти так до самого Адуевского озера, если бы лес не кончился и впереди не зачернело поле.
До озера и деревни Адуево, где была автобусная остановка, предстояло пройти еще километра полтора. Поймать попутку Геша не рассчитывал – здесь и днем-то машины ходили редко, и сколько он раньше, возвращаясь с рыбалки, ни пытался голосовать, чтобы не ждать автобуса и доехать до станции, все равно никто не останавливался. Да, наверное, и лучше было бы, чтобы их никто сегодня здесь не видел и не запомнил.
