Николай Зорин - Человек, которого я убил
– Не знаю. Я тоже что-то такое слышала, когда его ждала, только мне показалось, что это скорее не взрыв – шина лопнула у кого-то или петарду бросили. Звук был не очень громким. Знаете, когда чего-то боишься, все выглядит в преувеличенном виде. Так и у Максима, наверное, вышло.
– Значит, он уже был накручен, когда ехал к вам. Чем?
– Я не знаю. Но мне кажется, – тихо и робко произнесла она, – что это как-то связано с домом, который он купил. Глупость, конечно. При чем здесь дом? Но мне так кажется.
– Скажите, – задумчиво проговорил Виктор, стараясь в точности вспомнить каждую строчку того места в Полининой рукописи, в котором говорилось об аварии, – за рулем тогда был Максим?
– Конечно, – немного удивилась Татьяна.
– А в машине, кроме него, кто-нибудь был?
– Никого не было.
– Вы это хорошо помните?
– Ну да. Он был один. А что?
– Ладно, не важно. – Виктор ей улыбнулся. – А что было потом, после аварии?
– Через три дня мы улетели в Грецию. Максим купил горящие путевки, сказал, что нам нужно развеяться. Я тоже так считала, он все еще переживал из-за аварии. Только с работы было отпроситься трудно.
– Но Греция не принесла отдохновения, – насмешливо, нараспев проговорил, словно какую-то цитату, Виктор. Но смеялся он не над Татьяной, а над своими нелепыми страхами, которые вдруг все развеялись: все это было в Полининой рукописи, все это подтверждалось, значит, писала она действительно со слов Максима, реального, живого Максима.
– Он вам рассказал про Грецию? – спросила Татьяна и немного обиженно на него посмотрела, будто это он выдал какой-то их личный секрет.
– Так, в общих чертах, – весело и облегченно рассмеялся Виктор. – Шторм, разбитая яхта и все такое.
– Да, – грустно, не поддержав его веселья, кивнула Татьяна. – Максим нанял яхту, но мы задержались на пляже, опоздали, решили вообще в этот день не выходить в море. Максим позвонил, отменил заказ, на этой яхте вышли другие люди, а ночью разразился шторм. Вопреки прогнозам синоптиков. И он опять впал в жуткую депрессию.
– Кто-нибудь погиб? – осторожно спросил Виктор.
– Да, девушка. На яхте вместо нас отправилась другая молодая пара. Из Польши. Мужчина спасся. На следующий день мы улетели домой. Но наши мучения продолжались. Да! – вскрикнула вдруг Татьяна и в испуге посмотрела на Виктора. – Теперь я понимаю, это была цепочка несчастий – дальше они пошли одно за другим. В Греции Максим купил Зое Михайловне серебряное колье с изображением Елены. Сцена похищения. Эксклюзивная вещь, удивительно интересная работа. Он, когда его увидел, так обрадовался! Сказал, что лучшего подарка ей не найти. У них с мамой, как я поняла, был какой-то общий детский секрет, связанный с Троей. А потом из-за этого колье ее чуть не убили. Какой-то наркоман напал на нее с ножом. Хорошо, что Максим как раз оказался рядом. Чистая случайность, которая ее спасла. Но он все перевернул, стал обвинять себя, говорил, что, если бы не привез маме колье, ничего бы и не было. А я сейчас думаю – было бы. Зоя Михайловна все равно в этот момент шла бы домой и попалась на пути этого парня. Не колье, так кошелек попытался бы вырвать или еще что-нибудь. Но тогда он меня, да и всех, смог убедить, что все из-за его подарка. «Я во всем виноват!» – это стало каким-то лейтмотивом. Что бы ни происходило, Максим во всем обвинял себя. Единственное отступление – Саша Петров. Тогда он его обвинил. Хотя… – Татьяна замолчала и отрешенно уставилась куда-то в пространство – заново переживала сцену ссоры? – Сейчас мне кажется, – заговорила она снова, – что тогда он специально обвинил во всем Сашу, чтобы с ним рассориться, так просто сказал, чтобы обидеть, а на самом деле винил во всем себя. Ему зачем-то нужно было, чтобы Саша больше у нас не появлялся.
– Зачем? Думаете, из ревности?
– Из ревности? – удивилась Татьяна.
– Ревновал вас к своему другу, – пояснил Виктор.
– Нет! – горячо запротестовала она. – Нет, я так не думаю.
– Зачем же тогда?
– Не знаю, – резковато ответила девушка и поспешила перевести разговор на другое: видимо, тема ревности была ей неприятна. Виктор это про себя отметил и хотел было уже задать вопрос, очень для него важный, но Татьяна начала рассказывать следующий эпизод из епитимьи вины Максима. – Когда заболел его отец, он нашел самого лучшего специалиста. Не знаю, чего ему стоило записать Сергея Александровича к нему. Запись была на несколько месяцев вперед, а Максим смог поехать с отцом в клинику уже на следующей неделе. Это светило поставил диагноз – сердечная недостаточность, или что-то такое, я точно не знаю, но речь шла о сердце. Прописал какой-то крутой курс лечения, но Сергею Александровичу становилось все хуже и хуже. Тогда ему назначили новый курс, потом еще один. А потом с тяжелейшим приступом увезли в больницу. Оказалось, что диагноз был поставлен неверно – у Сергея Александровича была язва желудка. Представляете состояние Максима? Ведь это он записал отца к этому специалисту.
– Ну да, ну да, коридор белый, длинный и страшный, – пробормотал Виктор, цитируя рукопись Полины. – Вот только сейчас он во всем обвиняет не себя, а другого. Вы, случайно, не знаете, кто он, этот другой?
– О чем вы? – Татьяна удивленно смотрела на него. – Что значит – другой?
– Человек, который испортил Максиму жизнь, или он думает, что испортил. Вы знаете, кто это может быть?
– Насколько мне известно, у Максима нет врагов. Разве что появились за эти три месяца.
– У каждого человека враги есть, только не каждый об этом знает, – авторитетно заявил Виктор.
– Извините, тут я с вами не согласна. У меня, например, нет никаких врагов, ни тайных, ни явных. Да, по-моему, и у Максима нет.
– Скажите, Татьяна, вы когда-нибудь ревновали Максима? – задал он наконец вопрос, который давно вертелся у него на языке.
– Никогда, – просто и с каким-то наивным достоинством ответила она.
– А к Кате? – в лоб спросил Виктор. – Вам, наверное, Максим о ней рассказывал?
– К какой Кате? – не поняла Татьяна.
– К Кате Семеновой.
Татьяна задумалась, явно не понимая, о ком он ей говорит.
– Вы имеете в виду эту девочку-художницу? – наконец сообразила она.
Виктор кивнул, боясь интонацией невольно подсказать тот или иной вариант ответа – слишком чутко Татьяна реагировала на любые нюансы. А это был очень важный момент, ему нужна была чистая, без малейшей примеси, правда.
– Так она же погибла, – удивленно проговорила Татьяна.
– Но разве нельзя ревновать к прошлому?
– Можно, наверное. Но Катя… это совсем другое. При чем здесь, вообще, ревность? – слегка возмутилась она. – Между ними были чисто дружеские отношения, да и продлились они недолго.
– Недолго, – согласился Виктор. – Потому что Катя погибла.
– Я не понимаю, к чему вы клоните. – Татьяна немного занервничала. – Вы что, хотите сказать, что она погибла из-за Максима?
Виктор неопределенно пожал плечами.
– Глупости! – уже по-настоящему возмутилась Татьяна. – Максим просто сделал ей сайт, так они и познакомились. Потом помог в устройстве выставки, были у него тогда какие-то связи, вот и все.
– А еще театры, кино, прогулки по городу.
– Об этом я ничего не знаю, но если и были какие-то там прогулки, то чисто дружеские. Ну правда. Ничего не было большего, да и не могло быть: Катя совсем маленькая девочка… Кажется, ей и восемнадцати не было.
– Было. Ей как раз исполнилось восемнадцать.
– А Максиму в то время было тридцать.
– Ну, разные бывают ситуации.
– Да не было там никаких ситуаций!
– Ну хорошо, – согласился Виктор. – Не было так не было. А теперь вспомните, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах Максим рассказал вам о ней. Ведь это он рассказал? Или вы узнали об их отношениях от кого-то другого?
– Максим, конечно. А когда? Не помню точно. Примерно с год назад. Я купила журнал – тоже не помню какой, – и там была репродукция картины Екатерины Семеновой. Солнце садится за лес, деревья словно объяты пламенем, птица летит… Так не расскажешь. Все это было так странно и интересно написано, хоть сюжет, в общем, довольно обыкновенный. Мне понравилась картина, я показала ее Максиму, а он сказал, что знал когда-то эту художницу. Ну и рассказал и о сайте, и о выставке, и о гибели.
– Как он выглядел, когда увидел картину?
– Обыкновенно. Немного грустно, но это естественно. Нет, он не побледнел, не упал в обморок, не стал заламывать руки, если вы это имеете в виду, – окончательно рассердилась Татьяна. – И кошмары после этого его не мучили. И…
– Ладно, ладно, извините, – стал успокаивать ее Виктор. – Я ведь и не говорил, что Максим убил Катю. Лучше скажите, не рассказывал ли он о какой-нибудь аварии? Не о той, в которой пострадали вы…
