Николай Зорин - Человек, которого я убил
– Значит, он жив, – расслабленно-задумчиво сказал Семенов, – не погиб, а только ранил себя. Потому что ни в чем не был виноват. История повторяется.
– Да, – согласилась Полина, – повторяется, если вы имели в виду Михаила, врача из легенды об этом доме. Думаю, все дело в том, что и Михаила доводила никакая не Вероника-мстительница, а самые обычные люди, которые, как и вы, использовали предание, инсценировали его. Можно ввести в заблуждение живых людей, а мертвых не обманешь, они все знают наверняка. Не могла Вероника-призрак не знать, что Михаил невиновен.
– Зато, – подхватил Семенов, – точно знала, что в гибели Катеньки виновна Вероника – ее современная тезка. И отомстила ей. Этот дом тогда возник не случайно. Настало время платить по счетам. Только я тогда думал, что платить должен Данилов. Он приходит в агентство, и тут же возникает этот дом. Но… той ночью я все вспоминал, как испугалась Вероника, когда пришел Максим. Тогда не придал ее состоянию значения, потому что сам был очень взволнован. А теперь понимаю: она подумала, что он явился по ее душу, что-то такое узнал и хочет мне рассказать. И потом все боялась Данилова, потому и согласилась мне помогать – она хотела быть в курсе событий и даже больше меня жаждала его устранения. Что ж, Вероника ей отомстила. Моими руками. Ее смерть повторила смерть моей дочери… – Семенов вдруг резко оборвал себя, к чему-то прислушиваясь. – Ну что ж, кажется, успел – теперь вы все знаете. – Тут и Полина услышала гул мотора – к дому подъезжала машина. – Вы ведь не за водой выходили, да, Виктор? Вода – это только так, предлог, обман своего рода. – Он усмехнулся. – Вы вызвали полицию. Понимаю, вполне понимаю, иначе вы и не могли поступить. Но и я иначе поступить не могу. Вернее, она не может. Я тоже повинен в гибели, хоть и преступной души.
Семенов резко вскочил. Послышался грохот упавшего стула. Вскрикнул Виктор, а затем прогремел выстрел. На какую-то долю секунды, но совершенно отчетливо Полина увидела лицо Ивана Алексеевича, спокойное и удовлетворенное.
Эпилог
Обезболенный улыбкой Полины, я возвращаюсь назад. В операционной врачи пытаются исправить мою ошибку – вернуть жизнь человеку, которого я убил. Он смотрит с надеждой – не на врачей, на меня. Ошибку исправить могу только я. Приближаюсь к нему. Мне снова становится больно и страшно, но я возвращаюсь…
Проходит какое-то время, и я понимаю, что жив, но темнота, как тугая повязка, окутывает меня. Слышу голоса любимых людей, но никак не могу к ним пробиться, ответить. Я отчаянно пытаюсь прорваться к тем, кому так необходимо мое возвращение. И как только до конца понимаю, как они меня ждут, темнота отпускает.
Они еще не знают о моем возвращении, все так же вполголоса о чем-то тревожно переговариваются друг с другом. Мама, папа, Танюша, Сашка… Я смотрю на них, я любуюсь их родными лицами и даю себе клятву, что никогда не предам их больше, никогда не уйду от них.
Клятву я сдержал. Через месяц мы поженились с Татьяной. Я купил новый дом, небольшой, но уютный. В нем мы все и поселились. А тот, в Озерном, так и стоит пустой, необитаемый. У меня не поднимается рука продать его, да и Полина не советует: а вдруг история еще не закончилась, вдруг преступления продолжатся? Они с Виктором часто приезжают к нам. Их детективное агентство снова работает.
Вчера мы ездили на кладбище, навещали могилу Кати, а потом зашли и к Ивану Алексеевичу. Положили цветы, помянули, и тут Полина в задумчивости сказала:
– Мир перестал быть жестоким, самоубийц теперь хоронят не за оградой, как раньше, на кладбище, на освященной земле. Не значит ли это, что у них появилась надежда, не значит ли это, что когда-нибудь они будут прощены?
Мне вспомнилась безнадежная тьма в конце коридора, я хотел возразить, что прощения не будет для самоубийцы никогда, но увидел, что Полина разговаривает не со мной, а с кем-то, кого увидеть я не могу. Лицо ее было в этот момент таким прекрасным, одухотворенным и в то же время страдающим – не за себя, за того, с кем случилась беда.
Кажется, у них с Виктором намечается новое дело. Дай бог, чтобы все закончилось хорошо!
