Станислав Лем - Следствие
Грегори остановился, словно выжидая, как прореагирует Шеппард, но тут раздалась частая мелкая дробь, как будто в комнате мистера Феншо пошёл странный горизонтальный дождь, и крупные упругие капли забарабанили по стене. Грегори снова понесло, он заговорил ещё быстрей и громче:
— Вирус рака — это весьма правдоподобно, но нельзя же, принципиально нельзя, объяснять неправдоподобное правдоподобным, тут уж, скорее, больше подходит что-нибудь из разряда фантастики, и потому, естественно, Сисс как бы невзначай подсунул мне «летающие тарелки», то есть версию, объясняющую все эти события «внеземным» вмешательством. И вот в этом, втором, варианте проблема приобретает космический размах; мы имеем дело с первым, так сказать, контактом Земли и землян с существами из космоса. Например: некие существа, разумные, но значительно отличающиеся от нас, у которых все процессы жизнедеятельности протекают совершенно иначе, желая ближе познакомиться с людьми, используют вот такой метод: посылают на Землю, незаметно для нас, что-то вроде своих «инструментов» для исследования людей. «Инструменты», конечно же микроскопические, невидимым облаком опускаются с «летающих тарелок». Однако они не атакуют живые организмы, они предназначены, «адресованы» мёртвым. Почему? Ну, скажем, чтобы не причинять вреда живым (это, кстати, свидетельствовало бы о гуманности звёздных «пришельцев»). Каким образом механик может быстрее и лучше всего познакомиться с конструкцией и действием механизма? Включив его и наблюдая, как он работает. Вот и эти «инструменты» действуют по такому же принципу: они на некоторое время «включают» покойников, заставляют их работать, и пришельцы получают необходимую информацию. Но даже и при таком допущении явление нельзя понять и объяснить до конца, и вот почему. Во-первых, «фактор» действует разумно, целенаправленно, так что это не инструмент в нашем понимании, вроде молотка, а скорее уж нечто сродни дрессированным бактериям — дрессированным, натасканным, как наши охотничьи собаки; во-вторых, налицо непонятная связь «фактора» с раком. Если бы от меня потребовали объяснить эту связь, я предложил бы что-нибудь в таком духе: в районе низкой заболеваемости люди здоровы не потому, что там нет вирусов рака, а потому, что у них выработался иммунитет; можно предположить, что иммунитет к раку пропорционален восприимчивости к «космическому фактору» — таким образом и статистика будет сыта, и наше объяснение цело…
Грегори остановился. И в его комнате, и в комнате мистера Феншо царила тишина. Шеппард, который до сих пор молча слушал и лишь изредка поглядывал на молодого детектива, словно удивляясь не столько его словам, сколько горячности, спокойно заметил:
— И во всё это вы, конечно, не верите…
— Ни настолечко вот… — ответил Грегори. Внезапно его охватила противная слабость. Всё ему стало безразлично: пусть мистер Феншо упражняется, пусть молчит; опять, как после разговора с Сиссом, страшно захотелось остаться одному.
Инспектор продолжал:
— Вы, очевидно, много читали, много знаете. Язык у вас явно не «полицейский». Это правильно, надо знать язык врага. Во всяком случае, Сисс был бы вами доволен. Вы ведь всё ещё подозреваете его, да? А каковы, повашему, его мотивы?
— Понимаете, это не совсем так. Если бы я подозревал его, это значило бы, что я атакую, а я — я в обороне, в отчаянной, глухой обороне. Как загнанная в угол крыса. Я защищаюсь от «чудес» в этом деле. И потом, сэр… Если развивать гипотезы подобного рода, можно договориться, в конце концов, до чего угодно: например, что «фактор X» оказывает своё действие периодически, через определённые промежутки времени, что последний раз снижение заболеваемости раком было около двух тысяч лет назад, но не в Англии, а в Малой Азии, и в связи с этим там произошла целая серия «воскрешений», помните, Лазарь и ещё кое-кто… Попробуйте хоть на секунду принять подобное объяснение, и получится, что земля разверзается, твердь становится хлябью, люди могут появляться и исчезать, а полиции остаётся как можно скорее сбросить мундиры и разбежаться… да и не только полиции. Нам нужен преступник, а если эта серия действительно закончилась, то чем дальше, тем туманней и таинственней будут казаться все эти события, и нам останутся только несколько гипсовых слепков да противоречивые показания не слишком интеллигентных могильщиков и смотрителей моргов. Что можно будет предпринять, имея на руках такие данные? Единственное, что нам остаётся, — сконцентрировать внимание на появлении трупов. Теперь я полностью уверился в вашей правоте: мой блеф ничего не дал, Сисс не был удивлён сообщением и… Погодите, погодите!..
Грегори вскочил со стула, глаза у него горели.
— После звонка Сисс сказал нечто конкретное! Он не только ожидал, что труп объявится, но даже может вычислить по своей формуле, когда начнут появляться остальные, то есть когда исчерпается у них, как он выразился, запас «энергии движения»… Значит, надо сделать всё, чтобы хоть раз труп появился при свидетелях!
— Позвольте мне, — попросил Шеппард, который давно уже пытался прервать монолог своего подчинённого.
Но Грегори как будто не замечал этого, казалось, он вообще забыл о присутствии главного инспектора. Стремительно и безостановочно бегал он по комнате.
— Вы цепляетесь за альтернативу: либо Сисс, либо «фактор». И теряете второй член — «фактор», так что остаётся только вульгарная мистификация, чудовищная забава с мертвецами. А если альтернатива неверна? Если это не Сисс и не «фактор»? А если это сделал какой-то учёный, изобретший, синтезировавший «фактор» и для эксперимента впрыснувший его покойникам?
— И вы верите этому? — воскликнул Грегори, подбегая к столу. Он стоял и, тяжело дыша, смотрел на спокойного, почти довольного собой инспектора. — Если вы в это верите, то… то… Чепуха! Никто ничего не изобретал! Это же открытие, достойное Нобелевской премии. О нём узнал бы весь мир! Это во-первых. А во-вторых, Сисс…
Грегори замолчал. Настала полная, абсолютная тишина, и в ней пронзительно, отчётливо прозвучал скрип — размеренный, повторившийся несколько раз; он раздавался не за стеной, а здесь, в комнате. С этим явлением Грегори уже не однажды сталкивался, случалось это примерно раз в два-три месяца, причём по ночам, когда он лежал в постели. В первый раз серия поскрипываний, приближающихся к кровати, даже разбудила его. Решив, что кто-то босиком крадётся к нему, он вскочил, зажёг ночник, но в комнате никого не было. Второй раз это случилось поздней ночью, почти под утро, когда, измученный бессонницей, в которую вогнали его акустические упражнения мистера Феншо, он лежал в тупой полудрёме на грани между сном и бодрствованием. И опять он включил свет, и опять никого не было. После этого он перестал обращать внимание на скрип, объяснив его тем, что дом старый, паркет рассыхается неравномерно, а слышно его только ночью, когда становится совсем тихо. Однако сейчас в комнате горел свет, мебель, такая же старая, как и паркет, безмолвствовала. А паркет опять легонько скрипнул — около камина. Потом снова, но уже ближе, где-то в центре комнаты, дважды скрипнуло — перед и позади Грегори. И опять всё стихло. Грегори, оцепенев, стоял с поднятыми руками, и тут из соседней комнаты, но так слабо, как будто совсем издалека, донёсся не то плач, не то смех, немощный, старческий, приглушённый (одеялом, что ли?), сразу же перешедший в бессильное покашливание. И опять тишина.
— Во-вторых, Сисс сам себе противоре…
Грегори тщетно пытался поймать ускользнувшую мысль, пауза слишком затянулась, чтобы можно было притворяться, будто ничего не случилось. Он беспомощно потряс головой и сел на стул.
— Понимаю, — сказал Шеппард, чуть наклонившись в кресле и внимательно глядя на Грегори. — Вы подозреваете Сисса, поскольку считаете, что вынуждены его подозревать. Очевидно, вы пытались установить, где находился Сисс в те ночи, когда исчезали трупы? Если хотя бы на одну из этих ночей у него есть достаточно убедительное алиби, от подозрений придётся отказаться или принять версию о соучастии, о чудотворстве per procuram [8]. Итак?
«Не заметил? Не может быть! — мгновенно промелькнуло у Грегори в голове. — Хотя он, наверно, туговат на ухо. Возраст как-никак». Он попытался сосредоточиться, понять, что говорит Шеппард; слова ещё звучали в ушах, но смысл их ускользал.
— Ну да, естественно, — бормотал он. И, придя наконец в себя, начал более решительно:Сисс ведь такой анахорет, что о достоверном алиби говорить трудно. Надо было бы допросить его, а я… Да, следствие я завалил. Завалил… Даже женщину, которая ведёт у него хозяйство, не допросил…
— Женщину? — с изумлением переспросил Шеппард. Лицо у него было такое, что казалось, он вот-вот расхохочется. — Да это же его сестра! Нет. Грегори, я бы не сказал, что вы многого добились! Уж коли вы не решились допросить его, так допросили хотя бы меня. В ту ночь. когда исчез труп в Льюисе — помните, между тремя и пятью пополуночи, — Сисс был у меня.
