Анна Князева - Сейф за картиной Коровина
В который раз, нажимая кнопку звонка, Нина заметно нервничала и, оглядываясь, смущенно улыбалась. За дверью послышались какие-то звуки, Нина снова нажала кнопку, и Дайнека видела, как напряглась ее спина.
Наконец дверь приоткрылась. Дайнека заулыбалась и, протягивая букет, уже собралась войти. Но как только двинулась вслед за Ниной, та резко развернулась и с силой толкнула ее в грудь. Дайнека выпала за порог, успев, однако, разглядеть в глубине коридора голую мужскую задницу.
Металлическая дверь захлопнулась.
Дайнека решила не гадать, что происходит внутри квартиры. Душа художника – потемки, и любые предположения, которые могла сделать она, человек далекий от искусства, будут, по меньшей мере, тривиальными. Словно в ответ на ее мысли из-за двери раздался куражливый голос пьяного человека:
– А-а-а вида-а-ал йя-а-а вас всех…
Потом распахнулась дверь, Нина втащила Дайнеку внутрь. Помогла снять пальто и повела дальше, на кухню. Усадила на табуретку и сказала громким шепотом:
– Он выпил все, что приготовил на вечер, я его в холодную воду засунула. – Осмотревшись, она сосредоточилась на электроплите. – Сказал, что нужно дожарить курицу…
Откинув дверцу духовки, выдвинула решетку, на которой лежала холодная, плохо ощипанная тушка.
Дайнека тихо сидела на низенькой табуретке, прижав к груди цветы. Нина достала курицу, сердито посмотрела на Дайнеку и отобрала у нее букет.
– Давай так: я готовлю, ты убираешь.
– Нин, а почему он был без штанов?
– Не знаю, – пожала плечами Нина.
– Скульптор… – уважительно протянула Дайнека.
Углубившись в воспоминания, она не заметила, как доехала до Каховки. Знакомый одноподъездный дом в шестнадцать этажей выходил на улицу боковым фасадом. Большинство его лоджий были застеклены как попало, оттого дом выглядел неблагополучным. Дайнека оставила машину у тротуара и, огибая «ракушки», пошла к подъезду.
С трудом припомнила номер квартиры и, дожидаясь прибытия лифта, высчитывала нужный этаж. По всему выходило, что одиннадцатый. Кабина лифта, изгаженная вандалами, была под стать неряшливому фасаду здания. Кнопки этажей были оплавлены до черноты.
Слава богу, лифт прибыл точно по адресу – к семидесятой квартире. Дайнека нажала кнопку звонка.
Дверь открыла молоденькая девушка, простая и симпатичная.
– Вам кого?
– Алексея.
Из комнаты через открытую дверь донесся голос:
– Заходи, Дыня!
Навстречу ей вышел Леха, поцеловал в висок и, обнимая за плечи, повел на кухню.
– Пойдем, покурим, чаю попьем.
– Я тебя не узнала, – улыбнулась ему Дайнека.
– Сам себя не узнаю…
Глядя на него, она не понимала, что изменилось.
– У тебя есть что-то новенькое? Могу посмотреть?
– С этим я закончил после разрыва с Ниной.
Дайнека остолбенела.
– Не может быть!
– Сейчас покажу…
Еще недавно грязная, заставленная незаконченными работами, инструментом и глиной в углу, комната являла собою образец семейного очага.
Недорогой диван, телевизор, стол – все, что полагается при таком раскладе. Девушка, впустившая Дайнеку, сидела в кресле и вязала носок, слушая телепередачу.
– Знакомься – Вера.
– Дайнека.
Они вернулись на кухню, Леха закурил и спросил:
– Чего молчишь?
– Не знаю, что сказать…
Леха занервничал:
– Не спрашивай меня почему.
– А я и не спрашиваю.
– Не гожусь я для искусства. Бездарь. Сколько ни тужился, всегда есть кто-то другой, кто без труда шедевр наваляет. Кажется, душу готов заложить, есть не могу, спать… Но талант – он или есть, или его нет.
– Это как сделка с дьяволом, в обмен на жизнь… – повторила Дайнека слова Джамиля. – Ты выбрал жизнь. Может быть, ты прав.
Однако вспоминая рваные кусищи гранита и необузданную глиняную пачкотню, она подумала, что это был именно тот путь, который мог увенчаться шедевром. Но Лехе говорить о своих мыслях не стала, а взяла в руки пачку сигарет, покрутила и отложила в сторону.
– Как Нина? – прозвучал наконец вопрос, который она ждала.
– Нину убили.
Леха смотрел на Дайнеку, пытаясь угадать, правда это или жестокая шутка. Потом уточнил:
– Ты не шутишь?
– Нет.
Больше Леха ни о чем не спрашивал. Лицо его постепенно бледнело, пока не сделалось совсем белым. Застыв, он смотрел на стол, не в силах отвести от него взгляд.
– Я пойду, – привстала Дайнека.
– Подожди, посиди еще немного… Как это случилось?
– Никто не знает. Я нашла ее поздно вечером в квартире. Она была… В общем, все было кончено.
– Кто?
– Неизвестно. – Дайнека вздохнула и спросила: – Скажи, почему вы расстались?
– К чему это теперь?
– Мне нужно знать, как Нина жила последние полгода.
– Ну, если ты хочешь знать… Она бросила меня.
– Почему?
Леха усмехнулся:
– Я тоже хотел бы знать почему.
– Аэлита Витальевна сказала, что Нина встречалась с твоим другом после того, как вы…
– Он мне не друг!
– Понимаю, – согласилась Дайнека. – Но познакомил их ты?
– Я.
– А дальше?
– Она бросила меня. А потом и его, насколько знаю.
Леха зло усмехнулся, вытащил из пачки сигарету, но не закурил, а нервно переломил ее.
– Он помог ей найти работу где-то на Павелецкой. Не понял, дурак, что Нина использовала его. Так же, как и меня.
– Замолчи! – неожиданно для себя выкрикнула Дайнека.
Но Леху уже понесло:
– Брось! Сама про нее все знаешь. Подруга… Давай разберемся, что же мне еще думать? Я многое могу понять, не вчера родился и сам… не образец. Даже измену готов простить. Но только не подлость. Слышишь? И не нужно мне тут…
Дайнека молчала.
– Ладно, иди.
– Пошла…
Казалось, Дайнека получила ответ на вопрос, с которым пришла к Лехе. Только теперь не знала, вычеркнуть или оставить в блокноте его имя.
Глава 17
Корова на льду
– Девушка, чего вы копаетесь? – Женский голос раздраженно клокотал.
– Простите, я быстро…
Дайнека выкидывала продукты из металлической сетки. Перед кассиршей выстраивались бутылочки йогурта, пачка хлебцев, пакет молока и упаковка вареников.
Спина дымилась от раскаленного взгляда сердитой тетки, а ей никак не удавалось найти нужную сотню. Подхватив выпавший из рук и закувыркавшийся на лету кошелек, Дайнека наконец расплатилась. С большим облегчением проскочила мимо охранника и вышла из магазина.
«Стекляшка» недружелюбно захлопнула за ней дверь. Отношения с супермаркетом не складывались.
Магазин был до крайности неудобным. Разделенные узкими проходами, повсюду громоздились стойки, забитые продуктами и другими товарами. Они удовлетворяли все средние потребности средней московской семьи. По сложившейся традиции, эта семья могла состоять из жены, почитывающей глянцевые журналы, мужа, пьющего пиво, детей подросткового возраста, которым пригодятся презервативы, и малыша, схватившего на кассе яркую упаковку.
У входа всегда царила атмосфера романтического флирта. В отделе фруктов, вплотную примыкающем к дверям, красовалась хорошенькая продавщица. Рядом, у тележек, стоял молодой охранник со всеми, как говорится, вытекающими…
В отделе мясных полуфабрикатов хозяйничал усатый лоснящийся мачо. Он самозабвенно катал фрикадельки, валял котлеты и терзал отбивные по другую сторону прилавка, проделывая свои манипуляции с редким достоинством и жизнеутверждающей сноровкой. При этом никогда не упускал возможности проявить инициативу в разговоре с хорошенькой покупательницей.
В магазине привыкли, что с Дайнекой всегда что-то случается, и не было никакой возможности угадать, что произойдет с ней в очередной раз. Ситуации иногда складывались мало сказать неловкие, просто ужасающие.
Частенько она не могла вырулить тележкой в узком проходе, и за ней выстраивалась череда изнывающих от нетерпения покупателей. Нередко в результате ее неуклюжих манипуляций со стеллажей падали пачки и банки. Грузная девушка в синтетическом халатике привычно собирала раскатившийся товар.
А Дайнека уже бежала, зацепившись сумкой за мужика, который стремился навстречу своему «питанию» в стеклянной таре. Размахивая руками, она вполне могла заехать локтем под дых зазевавшемуся покупателю, причем выглядело это вполне преднамеренным.
Собственная неловкость отравляла Дайнеке жизнь, но в этом магазине было все или почти все, что нужно для жизни. И ей лень было идти в другой, пусть даже лучший магазин. Один бог знает, что могло бы случиться с ней там. И потом, ей так нравилось кокетничать с мясником.
На улице было душно. Теплый ветер приносил фруктовые запахи – у тротуара торговали виноградом и персиками. Темнело. Неожиданно Дайнека заметила знакомую фигуру.
На бетонном парапете неподалеку от магазина сидел Удав. Перед ним стоял перевернутый бутылочный ящик. На расправленной газете лежали старые лампочки, рулон изоленты, крючки от гардин, электрическая розетка и еще какие-то старые и бессмысленные вещи. Позади него стояли откупоренная бутылка водки и стакан. Из окон соседнего дома долетали звуки музыки, Удав чувствовал себя хозяином положения. Он был навеселе и великодушно поглядывал на двоих, стоящих поодаль.
