Чингиз Абдуллаев - Опасный месяц май
– А документы?
– У меня в бардачке, – кивнул Мурад.
– Куда мы сейчас едем?
– На дачу, чтобы ты сам все проверил.
– Меня там могут увидеть.
– Не могут. Забор очень высокий, никто не заглянет. За стеной живет старик с тремя собаками, к нему не полезут. А с другой стороны дача какого-то заместителя министра, где дежурит охранник. Нас никто не увидит. Мы въедем во двор, и я поставлю машину под навес.
– Хорошо. Вчера и сегодня ты проверял аэропорт?
– Конечно, проверял. Везде стоят господа в штатском. Они обращают внимание на всех приехавших иностранцев примерно твоего возраста и роста. Каждого сопровождает отдельная машина. Не знаю, что ты сделал или собираешься учинить, но, по-моему, туда бросили всех свободных сотрудников нашего министерства безопасности. Можешь себе представить! Если на каждого приехавшего иностранца выделить машину с двумя офицерами, то у них скоро не останется своего транспорта, придется арендовать такси.
– На семейные пары не обращают внимания?
– Никакого, – радостно подтвердил Мурад. – Не останавливают стариков, мужчин очень низкого роста, женщин, детей. Хотя одну спортсменку, похожую на мужика, все-таки остановили и даже обыскали. По-моему, хотели убедиться, что у нее настоящие груди. Я бы тоже принял ее за мужика. Потом узнал, что она штангистка. Такая мужеподобная особа. Но все обошлось.
– Значит, они узнали о моем приезде, – понял Анвер. – Какой же хороший у меня друг! – громко сказал он.
– О ком ты говоришь?
– Неважно. Главное – ты проверил. Меня ждут и конкретно знают, кто именно приедет. Как я и думал.
– Что ты будешь делать? Зачем тебе столько оборудования?
– Лучше не спрашивай. Честно не отвечу, а лгать тебе не хочу. Пожалуй, ты единственный человек, которому я еще могу верить. Только накрепко запомни: никто не должен знать о моем появлении здесь. Ни один человек, кроме тебя.
– Это ты мне уже говорил. Когда ты позвонил, я сперва принял все за розыгрыш, но потом понял, что это действительно мой двоюродный брат, и очень обрадовался. Я никогда не верил, что ты уехал навсегда и больше не вернешься.
– Спасибо, Мурад. Я ведь даже не выбирал, кому позвонить, не сомневался в том, что говорить нужно только с тобой. Никому другому я не мог доверять. Скажи, что случилось с Халилом и нашими знакомыми после моего отъезда. Только подробнее.
– Рамиза застрелили, – вспомнил Мурад. – Говорили, что его убили, когда он пытался заступиться за твоих офицеров. Примерно через полтора года Саида вышла замуж за Халила. Многие тогда не верили, что такое вообще может быть. Но она это сделала, хотя и не взяла его фамилию. Никто не знает, что тогда произошло между ними. Да и между вами тоже.
Анвер молчал. Он вспоминал события двадцатилетней давности и никак не выражал своих чувств.
– Халил сейчас влиятельный человек, – продолжал Мурад. – Он получил генерала.
– А его министр? Какие у них отношения?
– По-моему, нормальные. Министр и выдвинул его на эту должность. А почему ты спрашиваешь?
– Интересно, почему он повысил Халила? За какие заслуги?
– Это лучше спросить у него, – пошутил Мурад. – Ты видел, какую дорогу сделали в аэропорт? А есть еще бетонная трасса через «черный город». Там тоже удобно, хотя и немного дальше. Но дороги все время ремонтируют. Воруют на асфальте. Хотя кто его знает, на чем они наживаются.
– Мне дороги понравились. Особенно когда мы ехали из аэропорта. Было очень красиво.
– Самые дорогие дороги в мире, – пробормотал Мурад. – Они и должны быть самыми лучшими.
– Почему самые дорогие? – не понял Анвер.
– В Германии и в США один километр хорошей дороги стоит пять-шесть миллионов долларов. В Финляндии, на севере, где очень сложные погодные условия, – семь, даже в Канаде, при тамошней вечной мерзлоте, – восемь. Но почти все рекорды воровства бьет Россия. Там один километр стоит семнадцать миллионов долларов.
– А у нас? – спросил Анвер.
– Восемнадцать, – пояснил Мурад и расхохотался. – Учти, что у нас средняя зарплата совсем не такая, как в Америке, Германии или Финляндии.
Они направлялись в сторону дачного поселка.
– Чем еще я могу тебе помочь? – поинтересовался Мурад. – Может, нужно еще что-то достать или приготовить?
– Ничего, – твердо ответил Анвер. – Вполне достаточно того, что ты сделал. Пока мне требуется только пистолет с глушителем и со спиленным номером. Дай мне ключ от ворот дачи, чтобы я мог сам сюда приезжать.
– Я уже забрал второй ключ, – сообщил Мурад. – Можешь не беспокоиться. И все-таки скажи мне правду. Кого ты хочешь убить? Неужели вернулся через столько лет, чтобы пристрелить Халила?
– Почему именно его? – насторожился Анвер.
– А кого еще ты захотел бы убить? Он увел у тебя Саиду, застрелил твоего друга, подставил тебя. Понятно, что тебе это не должно было понравиться.
– Поэтому я должен ненавидеть его больше остальных, не так ли? – негромко сказал Анвер. – Ты представляешь, какой я идеальный кандидат на эту роль убийцы Халила! Чтобы подобрать подобного исполнителя, можно потратить любые деньги, найти человека, пропавшего двадцать лет назад. Но только в том случае, если его нужно будет показать в качестве убийцы. Или хотя бы о нем погромче рассказать, когда он случайно угодит под пулю.
Воспоминания
Они встречались еще несколько раз. Это были целомудренные свидания двух молодых людей, которые вместе бродили по улицам и рассказывали друг другу какие-то истории из своей жизни. Его армейские байки исчерпались на третьей или четвертой встрече, и они больше молчали, чем разговаривали. Конечно, Анвер нравился Саиде, но с каждой встречей она все яснее понимала, что сфера их общих интересов совсем невелика. Он не читал книги, которые любила она, даже не слышал о таких писателях. Ведь книги тоже были большим дефицитом во всей стране. Они попадали только в избранные семьи. Анвер никогда не бывал в местах, куда она ездила, не встречался с людьми, с которыми разговаривала Саида. Среди знакомых ее родителей были известные артисты, писатели, художники, ученые.
Иногда он брал ее за руку. Ничего большего между ними быть не могло. С первого свидания Анверу нестерпимо хотелось поцеловать Саиду, но он понимал, что обязан сдерживаться. Она была хорошо воспитанной бакинской девочкой, и подобное бурное выражение чувств наверняка напугало бы ее. Именно поэтому их следующие четыре встречи носили дружеский характер. Они только беседовали, не позволяя себе никаких вольностей.
С каждым свиданием Анвер и Саида становились все дальше и дальше друг от друга. Для нее это были первые встречи с жизнью, с которой она никогда раньше не сталкивалась. Кроме того, ее самолюбию льстило, что этот взрослый парень, уже прошедший армию, хочет встречаться с ней. По-своему он ей нравился, но еще больше она желала самоутвердиться. Ведь у себя в доме Саида постоянно слышала о том, какая она еще неразумная, совсем не знает настоящей жизни. Ей хотелось доказать всем, в том числе и самой себе, что она знает эту жизнь.
Что касается Анвера, то он, безусловно, был влюблен в эту хрупкую девочку и нетерпеливо ждал каждого свидания. Однако парень тоже чувствовал нарастающее непонимание в их отношениях. Каждый раз он все отчетливее видел пропасть, лежащую между ними. Нет, это была даже не пропасть, а другое измерение, в котором ему не находилось места.
Все это проявлялось и в различных мелочах. К примеру, однажды они проходили мимо машин, припаркованных у бульвара, и увидели белый «Мерседес». В начале восьмидесятых это была редкость даже для такой продвинутой столицы, как Баку. Увидев машину, Анвер предположил, что это, наверное, «Мерседес». Саида согласно кивнула и добавила, что похожая машина есть у ее дяди, младшего брата отца. Тут-то Анвер и почувствовал другое измерение.
В следующий раз она появилась с другими часами, и он поинтересовался, откуда такие. Саида пояснила, что это подарок ее отца. Часы были дорогие, швейцарские. Анвер понимал, что они нисколько не дешевые, но решил пошутить.
– Наверное, они стоят тысяч пять, – сказал он.
Для него это была невероятная сумма.
– Нет, – простодушно ответила Саида. – Отец сказал, что они стоят как две машины. Двадцать тысяч. Наверное, даже больше. Он не говорит настоящей цены, всегда ее уменьшает.
Анвер стоял как оглушенный. Двадцать тысяч не стоила ни их квартира в старом доме, ни все имущество, которым они владели. Другое измерение снова дало о себе знать.
С каждой встречей разница их имущественного и социального положения становилась все более очевидной. Саида каждый раз приходила в ином платье или плаще, в других сапожках, с новыми сумочками или украшениями. А он по-прежнему появлялся в своей неизменной куртке из кожзаменителя и темных брюках. Его старая обувь была потерта до дыр, хотя перед каждой встречей он натирал ее кремом, благо, сапожник дядя Хачатур жил у них во дворе.
