Джеймс Чейз - Если вам дорога жизнь
Капитану Терреллу повезло: едва он въехал в передний двор клуба "Пятьдесят", как увидел Родни Бразенстайна, тот вылезал из своего "роллса".
Бразенстайн был одним из основателей клуба. Он играл в бридж по первому разряду, но впридачу к этому был перворязрядным адвокатом.
Мужчины пожали друг другу руки.
- Что вы здесь делаете, Фрэнк? Только не говорите, что решили стать членом этого паноптикума.
- Я, как всегда, за информацией, - отозвался Террелл.
- О-о, лучше меня вам осведомителя не найти. - Бразенстайн улыбнулся. - Идемте, промочим горло.
- Я бы предпочел поговорить в вашей шикарной машине, - возразил Террелл. - Спорить готов, этот, как вы называете, паноптикум не придет в восторг от визита полицейского.
- Возможно, вы правы. - Бразенстайн прошел к своей машине, распахнул дверцу и скользнул за руль.
- Ничего машинка: телевизор... телефон... кондиционер... выпивон... машинка, что надо, - прокомментировал Террелл, усаживаясь рядом с Бразенстайном.
- Сами понимаете: положение обязывает. Между нами говоря, мне больше по душе "эвис", - признался Бразенстайн. - Но что поделаешь? Правила игры. Ну, с чем пожаловали, Фрэнк?
Террелл выложил все, как есть.
- Пок Тохоло? Как же, помню: красивый малый, а мартини готовил лучше всех в городе. Но, увы, старая мамочка Хансен не захотел держать руки при себе, и парню пришлось уйти.
- Так я и думал, - сказал Террелл. - А как к нему относились другие члены клуба... помимо Хансена?
Бразенстайн пожал плечами.
- Девяносто процентов из них искренне убеждены: если ты не белый, значит - обезьяна. Лично мне индейцы-семинолы нравятся. Но для большинства членов клуба индейцы - обезьяны на побегушках, не более.
- А с миссис Данк Браулер у Тохоло конфликта не было?
- Представьте себе, что был, - припомнил Бразенстайн, и глаза его сузились. - Конечно, это была старая занудная стерва. Ее псина и бридж больше ничего в этой жизни ее не волновало. Помню, я играл за соседним столом... месяца три назад было дело... может, чуть больше... не важно. Короче, Тохоло подавал напитки, и миссис Браулер велела ему прогулять ее псину. Тохоло сказал, что оставить бар не может. Я все слышал. Может, миссис Браулер ждала от него покорности, не знаю. Короче, она назвала его черномазым.
- Что было дальше?
- Другие трое игравших велели Тохоло выгулять собаку и не забываться... выбора у него не было, пришлось выгулять.
- Кто были другие игроки?
- Риддл, Маккьюэн и Джефферсон Лейси.
Террелл помрачнел, задумался.
- Похоже, что-то вырисовывается, - сказал он наконец. - Маккьюэн, Риддл с любовницей и миссис Браулер - все мертвы. Я бы хотел поговорить с Джефферсоном Лейси.
Бразенстайн кивнул.
- Пожалуйста. Он у нас слегка на особом положении. У него в клубе своя комната. Если хотите, я вас представлю.
- Да, так будет лучше.
Но когда Бразенстайн спросил швейцара, здесь ли мистер Лейси, оказалось, что тот с полчаса назад куда-то уехал.
Откуда было знать Бразенстайну и Терреллу, что в эту самую минуту Джефферсон Лейси с перекошенным от страха лицом приклеивал конверт с пятьюстами долларов к днищу телефона-автомата, что находился в будке на железнодорожном вокзале Парадиз-Сити?
Когда Мег вошла в оживленный вестибюль отеля "Эксельсиор", где останавливались туристы рангом пониже, ей было море по колено...
Прошлым вечером Чак сказал ей: завтра утром надо забрать в разных телефонных будках пять конвертов.
- Тут-то и потекут денежки, крошка, - подбадривал ее Чак. - Тут ты и сделаешь великое открытие. Знаешь, какое?
Мег сидела на кровати, уставившись в протертый до дыр ковер. Она не ответила.
- У тебя что, крошка, уши заложило?
В голосе его послышалась угроза. Она подняла голову.
- Какое открытие? - безразличным тоном спросила она.
Чак одобрительно кивнул.
- А такое, какое сделал Колумб или как там его... поймешь, что наткнулась на райские кущи... вытянула лотерейный билет.
Она посмотрела мимо Чака через открытое окно - солнце уже садилось, и розовые облака начинали малиново густеть.
- Это ты что ли лотерейный билет? - спросила она.
- Угу. Я самый. - Он ухмыльнулся. - Все бабы в этом мире только и думают, как бы его найти, заветный билетик, а тебе вот подфартило - бухнула в самую десятку! Нашла свой билет... меня!
Мег все смотрела на облака - в лучах умирающего солнца они наливались кровавой краснотой.
- Теперь это так называется? Я рискую, отдаю тебе все деньги, и ты же еще лотерейный билет? - негромко вымолвила она.
Чак закурил новую сигарету.
- Твоя беда в том, что у тебя между ушами ничего нет - так, безвоздушное пространство. Повезло тебе, что меня бог мозгами не обидел. Завтра зайдешь в пять телефонных будок и в каждой заберешь по пятьсот долларов. Это в сумме сколько набежит? Ну-ка... сосчитай!
- Мне-то что, - вяло откликнулась Мег, пожимая плечами. - Я тут причем?
Рука Чака мелькнула в воздухе.
Мег полетела на спину поперек кровати, лицо горело - Чак влепил ей пощечину.
- Ну, я жду, - зловеще прошипел он. - Складывай, вспомни, чему в школе учили!
Она коснулась щеки и, не мигая, посмотрела на него. На побелевшей скуле выступили отпечатки его пальцев.
- Не знаю и знать не хочу, - отрешенно сказала она и прикрыла глаза.
И тут же - вторая оплеуха; голова ее дернулась.
- Так сколько, крошка?
Она лежала, крепко зажмурив глаза, и ее колотила дрожь - что будет дальше?
- Ладно, ладно, если ты такая бестолковая! - презрительно фыркнул Чак. - Ты меня совсем достала своим занудством. Это же надо - никаких честолюбивых помыслов! Ты завтра подснимешь две с половиной тысячи долларов! Понимаешь ты это? Две с половиной тысячи! А потом - делаем отсюда ноги! С такими хрустами нам сам черт не страшен!
Внезапно до нее дошел смысл его слов, замерцал крохотный лучик надежды.
- А он? - спросила Мег, открывая глаза.
- Ага, значит, между ушами у тебя что-то все-таки есть. - Чак помотал головой как бы в восхищении. - Знаешь что? Я слышу от тебя первые умные слова с того самого дня, как я тебя подобрал.
Подобрал?
Мег посмотрела на грязный потолок. Он меня подобрал... будто заблудившуюся кошку или бродячую собаку. А что... кто она, если разобраться... заблудшая...
- Эй, кончай из себя мумию корчить, слушай, что говорю! - сквозь туман донесся голос Чака.
Хорошо лежать вот так, распластавшись на постели, через окно задувает ветерок, ласкает ее горящее лицо. Лежи себе, никаких усилий не требуется. Даже слушать резкий голос Чака - и то не надо усилий.
- Этот индеец - полоумный... в башке винтиков не хватает, - продолжал Чак. - Я тебе не рассказывал, а ведь он меня один раз чуть не порешил. В самый первый раз... помнишь? Когда мы пошли купаться.
На кой он ей это сейчас рассказывает? Тоже мне, новости протухшие. Что он псих, она когда еще об этом говорила.
- Но он хотя и полоумный, - развивал мысль Чак, - а, как быстро захапать денежки, скумекал. А нас это даже очень устраивает. Потому я с ним и связался, но как только хрусты получим... две с половиной тысячи зеленых... тут мы ему и сделаем ручкой.
Неожиданно Мег припомнился дом. Ясно и отчетливо она увидела мать и отца - они сидят в их убогой гостиной и смотрят на освещенный экран телевизора. Бесформенное тело матери мешком утонуло в кресле. Отец как обычно, приподнимает языком вставную челюсть и со щелчком, не услышать который нельзя, загоняет ее на место. Мать скинула домашние тапки, стопы у нее широкие, все в мозолях.
- Крошка!
Голос Чака словно бичом хлестанул ее и загнал назад, в эту постылую комнату с влажными пятнами на стенах, шумом с берега, вплывавшим через раскрытое окно.
- Что?
- Как только все денежки соберем, - говорил Чак, - садимся в его машину - и только нас и видели! А он умоется! Две с половиной тысячи зеленых!
Она вспомнила, как Чак ей сказал однажды:
"Мы с тобой повязаны с полоумным индейцем, а это - дело особое. Ну, допустим, доберешься до Майами. Да что толку от этого Майами, когда тебе того и гляди в печенку воткнут нож или всадят пулю в башку?"
В ту минуту она и перестала бояться смерти, боли, полиции, да хоть чего. Пусть хоть гром грянет - ей все равно.
...В вестибюле гостиницы "Эксельсиор" толклись туристы, с овечьим терпением ожидая, когда за ними приедет автобус и перевезет их в очередной задрипанный отель с очередным громким названием.
Мег прошла к телефонным будкам, никто из туристов даже головы не повернул в ее сторону. В кабинке под номером 3 никого не было. Она приоткрыла дверь, шагнула внутрь и сунула руку под днище телефона. Нащупала пристегнутый клейкой лентой конверт. Резким движением выдернула его и сунула в сумочку. Даже не стала делать вид, что собирается звонить. Меры предосторожности? Ей теперь на все плевать.
Она вышла из отеля. На бульваре припекало, и лицом она ощутила горячее солнышко.
В "бьюике" она щелкнула замком сумочки и выкинула конверт Чаку на колени.
