Екатерина Островская - Мечты о лучшей жизни
Они расположились на веранде. Правда, дверь во двор плотно прикрыли. Затем начали обмениваться впечатлениями.
– Что следователям сказала? – спросил Владимир.
– Ничего, – пожала плечами Лена. – Только то, что Чагин вчера приезжал ко мне с коньяком, я пить отказалась, и он сразу уехал, а коньяк остался.
– Хороший хоть коньяк?
– Следователям понравился.
– Я тут по пьянке как-то высказался, что хорошо бы Чагина грохнуть…
– Не помню такого, – обронила Лена.
– Значит, следакам об этом не говорила?
– Нет.
– Меньше надо было языком молоть! – посоветовала мужу Зина. – Теперь бы не мучился. Вообще-то, если разобраться, все хороши. Альберт тогда тоже заявил, что готов убить Чагина, а наш академик чуть ли не призывал к этому. Валентина Васильевна из-за Леонида Петровича пострадала, бизнеса лишилась – ей что, трудно киллера нанять? Кстати, Володя, я сказала следователям, что у тебя алиби: ты пьяный на втором этаже спал, пока я посуду после гостей мыла.
– Я мимо вашего дома проходила, но у вас света в окнах не было, – заметила Лена.
– Значит, и я уже спать пошла, – невозмутимо объяснила Зинаида.
– А ты на дороге кого-нибудь видела? – поинтересовался Владимир.
– Нет. То есть… – Лена замолкла, вспомнив, что встретила Николая. Причем шел тот как раз со стороны леса.
– Значит, видела? – догадался о причине ее заминки Ушатов. – Кого?
– Никого не видела, – покачала головой Лена, – уже темно было.
А перед ее глазами возникла картинка: Николай подходил молча, ступал тихо, как будто хотел остаться незамеченным. Уж потом разговорился, пригласил в гости… Нет, конечно же, он не может быть убийцей: такой обаятельный и приветливый. И у него очень приятная улыбка, словно человек душой улыбается. Немного грустная, правда, улыбка.
– Хозяева! – долетел с дороги голос Андрона Акатовича. – Все на месте? Никого не повязали менты поганые?
Идущий следом за ним Альберт дотронулся до плеча старика – дескать, Владимир-то и сам мент, пусть и бывший.
Но профессор Сурин нисколько не смутился.
– Ошибочка в терминологии, извините, граждане судьи. Это раньше, когда еще милиция была, в ней зверствовали менты, но теперь у нас полиция, а честных и неподкупных служителей закона следует называть уважительно… ммм… «понтами».
Старик подошел, улыбаясь, и, не поздоровавшись, сообщил:
– У меня карабин забрали на экспертизу. А сначала ствол проверили на наличие копоти от выстрела. Только я давно уже карабином не пользовался. Все равно забрали.
– А у меня двухстволку осмотрели, но оставили, – признался Альберт.
– Получается, что стреляли все-таки из карабина, – подытожил Ушатов. – Теперь задача следствия – найти орудие убийства. Без него, если нет свидетелей преступления, доказать что-либо будет невозможно. У меня тоже спросили, охотник ли я. Пришлось ответить, что никогда в жизни. А вообще в темноте пальнуть в машину, которая мчится, и попасть – это или удача помогла, или работал настоящий профессионал.
И тогда Лена рассказала все, что услышала от следователей – о камне на дороге, о том, что водитель принял удар пули в лобовое стекло за попадание отскочившего из-под колеса гравия, поэтому и не сразу остановился.
– До поместья Чагина от места покушения минуты две-три хорошей езды, – начал размышлять вслух Владимир. – Если шофер, как только добрался до особняка, сообщил о происшествии, уже минут через десять туда должны были прибыть ребята с автоматами и мощными фонарями и начать прочесывать лес. Это наверняка было сделано, хотя никого не нашли. Скорее всего, стрелявший сел в свою машину и смылся. Но водитель не видел никакой машины, иначе бы следаки интересовались нашим автотранспортом. Причем убийца двинулся не по направлению к дому Чагина – его бы тогда непременно остановили те, кто мчался по вызову водителя. Выходит, киллер мог уехать только в нашу сторону.
Владимир вопросительно посмотрел на Лену.
– Вроде никто не проезжал, – сказал она, – я бы услышала звук, даже если бы не смотрела на дорогу.
– И я ничего не слышала, – добавила Зинаида. – Хотя, может, уже спать пошла.
– Но не сразу же уснула, – напомнил ей муж, – что-то должна была слышать. Дорога – она вон где, практически под самыми окнами, и движение по ней и днем, и ночью, хотя и небольшое.
– Не было никакой машины, – заявила Зина. – Во всяком случае, я не помню.
– А я спал, – сообщил профессор Сурин. – К тому же на такую ерунду, как звуки машин, мое сознание не реагирует.
– Не было машины, – подтвердил Альберт, – я на втором этаже в своем кабинете за столом сидел, а стол как раз у окна стоит. Где-то в полночь видел, как к Лене подъехал белый «Порше Кайен», а потом уехал, и после этого никаких автомобилей не было. Вскоре я погасил свет и в душ пошел.
– Из этого можно сделать вывод, что убийца с места преступления ушел пешком, – подытожил бывший опер. – Лесом можно добраться до Ветрова. Но там больше четырех километров. И что, киллер пошел в темноте по густому лесу с перепадом высот да с болотцами? Практически невозможно: чтобы так быстро исчезнуть, человек должен был очень хорошо знать лес. Буквально как свой собственный дом. Нет, нереально. Остается только одна версия: убийца миновал мостик и полем ушел в деревню Ершово.
– То есть вы хотите сказать, что стрелявший в Чагина – один из проживающих в Ершове? – удивился профессор Сурин.
Владимир кивнул.
– Кто-то из нас? – прошептала Зина и оглянулась.
– Ну, я же не утверждаю, что кто-то из присутствующих завалил несчастного Леонида Петровича. Возможно, вовсе не известный нам человек. После совершения преступления он пересек поле, обогнул деревню и через лес вышел к железнодорожной станции.
– Что-то не верится, – возразил Альберт. – Во-первых, лес заболоченный, а весенняя вода еще не сошла окончательно, можно провалиться и не вылезти. Лично я в прошлом году с трудом из такой ямы выбрался, хотя стоял август, и дождей долго не было. А потом, зачем ему идти на станцию – чтобы быть замеченным? Машину там оставить нельзя. То есть можно, конечно, но кто-нибудь обязательно запомнил бы номер и смог описать внешность владельца.
– Отсюда, господа, следует малоприятный вывод, что убийца среди нас, – усмехнулся профессор Сурин. – Словно кто-то слишком серьезно воспринял мой тезис о необходимости борьбы с абсолютным злом.
– И что теперь? – шепотом спросила Зина.
– Да я пошутил, успокойся, – улыбнулся Андрон Акатович. И продолжил: – Думаю, никому из нас ничего не угрожает. Все мы люди приличные, никому зла не сделали, так что бояться нечего и делать ничего не надо.
– Слушайте, может, за пивом съездить? – вдруг предложил Ушатов, резко меняя тему разговора. – А то я вчера перебрал немного. Не помню даже, как спать пошел…
– В первый раз, что ли? – поджала губы Зина. – Ты, как в компании оказываешься, остановиться не можешь: тебе надо выпить с каждым и с каждым поговорить. Вот и наговорился вчера…
Альберт посмотрел на поле, в конце которого виднелся высокий забор с возвышающейся над ним черепичной крышей домика Лены, и сказал ей:
– Кажется, к вам машина свернула. То есть не кажется, а точно свернула – большой черный внедорожник. «Гелендваген», судя по всему.
– Ну, я пошла, это за мной, – произнесла Лена, поднимаясь со скамьи. – Если что…
– Если что, – не дал ей договорить бывший опер, – я обеспечу твое алиби. Скажем, что ты тоже была пьяной и лежала рядом со мной в бессознательном состоянии.
– Дурак! – толкнула мужа в бок Зина и посмотрела на Лену. – Никто и не подумает, что такая девушка убить может.
Лена спешила в свое жилище. Почти бежала, торопясь, непонятно, зачем, и в ритме ее быстрого шага в голове билась одна мысль: «Николай не может убить, Николай не может убить…» Но ведь Владимир почти наверняка был прав, когда, размышляя о путях возможного отхода киллера, сказал: лесом ему вряд ли удалось уйти, а машины не было, значит, только через поле к деревне. Или по дороге к деревне. Следователи говорили о просеке, которая ведет от места покушения к мостику, и получается, что после выстрела у Николая было время… Почему именно у Николая? Он не убийца! У киллера было несколько минут, чтобы дойти до деревни. Но если по просеке до мостика триста метров, а потом еще двести до деревни, то времени должно хватить уйти не особо спеша. А если бегом – всего ведь полкилометра! – то минуты за две. Тренированный человек пробежит еще быстрее. Но Николай дышал ровно, а после бега запыхался бы. Значит, точно не Николай. Хотя что такое полкилометра для мужчины. Пробежал четыреста метров и сто прошагал в среднем темпе, восстанавливая дыхание. Выходит, все-таки он… Нет, этого не может быть!
Возле ворот стоял высокий седой человек, которого Лена видела однажды у Чагина. Вероятно, заметил, как она подходит, и вылез из «Гелендвагена».
