Михаил Михеев - Запах «Шипра». Сочинский вариант
Как давно она начала следить за мной?
Вывод напрашивался один. Я сама была столь неосторожна, что в конце концов привлекла внимание буфетчицы. Она заподозрила что-то неладное и, вероятно, уже сообщила об этом Аллаховой.
Плохо ты работаешь, товарищ инспектор ОБХСС!
Отступать было некуда. Да и незачем. Конечно, теперь они могут насторожиться. Но фальшивая фактура уже лежит в сейфе полковника Приходько. А мне нужно идти на сближение с противником. Ничего нового они обо мне не узнают, а у меня остается еще много нерешенных вопросов. Хотя бы о связи Аллаховой и Г. Башкова.
Я направилась к складу.
Чтобы увидеть, куда я пошла, буфетчице нужно было выйти из-за прилавка. Возле дверей склада я быстро обернулась и заметила за окном, возле которого только что стояла, ее лицо.
Аллахова встретила меня приветливо, как всегда, без тени сомнения или подозрительности.
Я извинилась за опоздание и сказала, что мне нужно позвонить домой. Аллахова пододвинула телефон. Я набрала номер, зная, что мне никто не ответит, потом опустила трубку на рычаг, не выпуская ее из руки. Тут телефон зазвонил, я как бы машинально поднесла трубку к уху и услыхала голос буфетчицы. Я сразу узнала ее, как только она произнесла: «Светлана Павловна?» Мне так хотелось ответить: «Да!» — и послушать ее сообщение, но Аллахова уже протянула руку к трубке.
— Позвоните мне потом! — она положила трубку. — Я думала, опять Олег Владимирович. Он уже звонил, что не придет. Неприятности у него,
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Я тоже надеюсь.
Тут появилась Тиунова, а вместе с ней неизвестная мне женщина неопределенного возраста.
Оказалось — новая кладовщица вместо Бессоновой.
— А вот наша Лиза-Лизавета! — представила ее Аллахова.
Глазки у Лизаветы были юркие, мышиные. Одета она была в бумажный свитер, мятую юбку и старые сапоги. Но курила сигареты «Советский Союз», а в ушах носила серьги, похоже, с настоящими бриллиантами.
Стакан с коньяком Лизавета — мне все время ее хотелось называть Лисаветой — держала двумя пальчиками…
Опять мне пришлось пить. Поминать Валю Бессонову с виновниками ее гибели.
Но под действием коньяка все разговорились, а у Лизаветы язык был подвешен хорошо, и быть в центре внимания она хотела.
Аллахова слушала со снисходительной внимательностью.
Я приглядывалась к ней, но если она в чем-то и подозревала меня, то это решительно никак не проявлялось. Она даже меньше обращала на меня внимания, нежели прежде.
Как могло получиться, думала я про Аллахову, что эта неглупая, сильная женщина выбрала в жизни такой скользкий и рискованный путь. Так же, как и мы, она училась в советской школе. Наверное, была пионеркой, комсомолкой, писала сочинения о любви, о дружбе, о честности. И вот, окончив школу, молодая девушка попала в торговую сеть. Запаса школьных убеждений не хватило, чтобы противостоять появившимся соблазнам. Дорогие вещи, «легкая жизнь», ощущение своей власти и значительности… а все остальное показалось ненужным и наивным, как первая девчоночья любовь.
Лизавета, прихлебывая из стакана коньяк, рассказывала, что случилось с ее приятельницей. История выглядела такой непотребной и грязной, что у меня возникло мерзкое ощущение, будто меня окунули в помои.
— Так я же знаю эту Фролову. Замужем она сейчас. Когда такое с ней могло случиться? — удивилась Аллахова.
— Это еще при дяде Гоше, — пояснила Тиунова.
Вот только здесь Аллахова бросила на меня быстрый вопросительный взгляд — слышала ли я? Но я удачно занялась своей рюмкой.
Дядя Гоша! Мой знакомый с улицы Горской именуется Гошей. Г. Башков…
Однако пора было уходить, чтобы Аллахова убедилась: пьяная болтливость собравшихся нисколько не интересует меня. Я уже собралась прощаться, когда Аллахова обошла кругом стол, присела рядом на диван и обняла меня за плечи.
— А что же наша скромница сидит молча, а? Как идут ваши дела, Евгения Сергеевна? Расскажите нам что-нибудь.
— Нечего и рассказывать, Светлана Павловна. День за днем. Акты, накладные. Принимаем, отправляем. Знакомых пока нет. Бываю только у вас, тут лишь душой и отдыхаю…
— Знакомых нет? Такая интересная женщина… Замуж вас нужно выдать.
— Так за чем дело стало, — подхватила Лизавета.
Я попрощалась со всеми. Больше меня не задерживали.
— Заходите! — сказала Аллахова.
Я доехала на трамвае до цирка, с полчаса посидела на скамье в сквере, затем выпила в «Домашней кухне» черный кофе.
Весь вечер старалась не дышать в сторону Петра Иваныча, и, кажется, он ничего не заметил.
7
И в этот раз на встречу с Г. Башковым я тоже отправилась из вестибюля Торгового института.
Опять на мне было красное платье, только плащ я решила не снимать, на улице было холодно и сыро.Очки надевать не стала, а пустила в ход черный карандаш.
Молоденькая студенточка, занимавшаяся перед зеркалом тем же, чем и я, оглядела меня со вниманием, даже с завистью. У нее были чистые целомудренные глазки, и она тщетно пыталась придать им противоположное выражение…
Г. Башков разглядел меня еще издали. Он тут же закрыл окошко картонкой с надписью: «Ушел на базу», — и, надев плащ, вышел из киоска.
— Здравствуйте! — он двумя оборотами ключа запер дверь. — Извините, я не сумел выполнить обещание. Задержался в нашем Торге. Но журналы приготовил. Они у меня дома, я живу здесь рядом. Зайдемте!
— Не знаю… — начала я. — Удобно ли?
— А чего ж, живу один — никому вы не можете помешать Наоборот, лично я буду считать за честь, если вы посетите меня.
Считать за честь! В книгах такое я встречала, но в жизни ко мне никто еще так изысканно не обращался. Это была игра в хорошие манеры, один из способов обработки отзывчивых женских сердец.
Коренастый и крепкий, он двигался энергично, и сейчас я могла бы сбросить ему еще лет пяток, дополнительно к тем десяти, которые сбросила при первой встрече.
— Я думаю, — продолжал он, — можно пренебречь некоторыми условностями. Меня некому представить. Разрешите сделать это самому. Георгий Ефимович Башков.
Конечно — Георгий, дядя Гоша!…
После этаких китайских церемоний мы пошли рядом. Он уверенно поддерживал меня под локоть, когда нужно было перешагнуть поребрик, и мне уже нетрудно было представить, как эта рука столь же уверенно открыла кран газовой плиты…
По дороге Башков завел разговор о мужском одиночестве, о том, как только с годами начинаешь понимать, что стоят дружба и близость другого человека… и так далее, и в том же роде. Говорил он умело — это была все та же игра в хорошие манеры. «Русские девушки любят разговорчивых!» — в свое время заявил Тургенев, в этом отношении методы мало изменились с тех пор. Г. Башков сделал такой вывод, очевидно, на основании собственного опыта. Гладкость его монолога заставляла думать, что он повторял его уже не один раз. До девятиэтажки, где он жил, мы дошли за несколько минут.
Лифт поднял нас на пятый этаж.
— Разрешите!
Он достал из кармана большой ключ от «кассового» замка. Мы вошли в маленькую переднюю однокомнатной квартиры. Он помог мне снять плащ.
Большую комнату заполнял рижский гарнитур. Стояла в углу широкая поролоновая тахта, полированный журнальный столик, видимо, при необходимости заменяющий и обеденный стол. В серванте одну полку занимали книги.
Это была комната привыкшего к достатку холостяка, которого посещают женщины. Над сервантом отличная фотография — снимок с фарфоровой купальщицы. Красивое зеркало в резной рамке. На серванте терракотовые статуэтки, фигурки из цветного стекла. Тут же отличный чешский телефон. За стеклом серванта электробритва в футляре и… флакон одеколона «Шипр».
Г. Башков посмотрел в ту же сторону, я сразу переключила внимание на фотографию.
— Хороший снимок со статуи.
— Почему вы не допускаете, что это с натуры?
— Слишком много совершенства.
Он подвинул к столику кресло. Поставил передо мной деревянную резную избушку — коробку с сигаретами.
— Сам не курю.
— Я - тоже.
— Тогда, может быть, кофе или коньяк?
— Лучше — кофе.
Он ушел на кухню, побрякал там посудой, вернулся.
— У вас отличная квартира.
— Да, кооперативная. Одна комната, к сожалению. Когда-то жили в большой квартире. Остался один, разменял квартиру на две, одну отдал сыну.
— У вас здесь сын?
— Да, взрослый. Уже инженер. Шалопай, знаете, ужасный.
— Семейный?
— Вроде бы семейный. Разве у вас, молодежи, сейчас что поймешь. Живет с какой-то студенткой, рыжая такая девица. А в загсе, как я знаю, не регистрировались. Так кто она ему: жена или временная подруга, разберись поди. Вот ваши журналы.
