Евгения Горская - Мой дом – чужая крепость
– Что ты на кладбище делала?
– Тетку эту новую ждала, Веру.
– Сегодня только четверг. Она, наверное, завтра придет. У деда день рождения в субботу, зачем ты сегодня поперлась?
– На всякий случай, – вздохнула Тоня. – Поставь чайник.
– Сейчас, – Даша продолжала исследовать проплешины на шубе и произнесла с сомнением: – Попробуй отреставрировать.
– Не хочу, – потрясла головой Тоня. – Лучше совсем без шубы, чем в штопаной. Черт, я ее всего второй год ношу. И денег на новую нет.
– Хочешь, я тебе одолжу?
– Не надо, спасибо. Придумаю что-нибудь.
– У тебя совсем денег нет?
– Я их одолжила. Соседке.
– С завтрашнего дня потепление обещают, в пуховике можно походить. – Даша наконец прошла на кухню, включила чайник. – Выпить хочешь?
– Хочу, – мрачно кивнула Тоня.
– Чинзано?
– Сойдет.
– Ну рассказывай, – Даша достала рюмки, наполнила.
– Да нечего рассказывать, – Тоня попробовала напиток. – Вкусно. Я там болталась от могилы до входа, закоченела совсем, а потом какой-то гад в меня выстрелил. Вот и весь рассказ.
– С какой стати кому-то в тебя стрелять?
– Самой интересно.
– Тоня! – ахнула сестра. – А вдруг кто-нибудь на бабулино наследство претендует?
– Ты в своем уме? – поразилась Тоня. – Кто на него может претендовать? Есть твои родители и мои и мы с тобой. Других-то наследников нет.
– Знаешь, жизнь иногда подбрасывает такие сюрпризы… У деда могли быть внебрачные дети, – додумалась наконец Дарья.
– Ну хватит вздор молоть! – всерьез разозлилась Тоня. – Он сто лет как умер, а теперь внебрачное дите объявилось. Ты точно от своих клиенток шизой заразилась.
– Ты зря ехидничаешь. В жизни такие чудеса случаются, нарочно не придумаешь. Бабулина квартира знаешь сколько стоит? Из-за нее нас всех угробить могут.
– Кончай. И так тошно, ходить теперь не в чем, а ты лезешь со своей дурью.
– Давай денег одолжу.
– Не надо.
– Ты кому-нибудь говорила, что пойдешь на кладбище?
– Никому я не говорила, – Тоня допила чинзано, поставила рюмку на стол. – Отморозок какой-то развлекался. Ну его, Даш, давай еще о чем-нибудь поговорим. Бабуля завещание на нас с тобой написала.
– Знаю, – Даша заварила чай, бросив в заварку какие-то травки. – Правильно сделала. У родителей все есть, а нам с тобой жить надо.
– Мы и так живем.
– Мы живем плохо, – тоном учительницы первого класса объявила Дарья. – Мы живем недостойно.
Спорить Тоне было лень. По телу разлилось приятное тепло, голова слегка затяжелела, потянуло в сон, и она не сразу услышала, как заливается телефон в сумке.
Ответить на звонок Тоня не успела, но телефон тут же зазвонил снова, и незнакомый женский голос произнес:
– Здравствуйте, это Ирина, мы с вами встретились у Галины Сергеевны. Извините меня, пожалуйста, я жалею, что так с вами разговаривала. Я бы хотела встретиться, если вы не против.
Опешившая Тоня была, конечно, не против, выслушала адрес и пообещала сейчас же приехать.
– Кто это? – приплясывала рядом любопытная Даша. – Кто это, а?
– Племянница дедовой подружки.
– У него была подружка?
– Выходит, что была, – проворчала Тоня.
– Любовница? – ахнула Даша.
– Не знаю. Не думаю.
– Слушай, давай вместе поедем. Ой, я же не могу, у меня клиентка через час. А откуда ты знаешь эту племянницу?
– Через Галину Сергеевну, бабушкину соседку. Ладно, Даша, я пошла, я тебе потом все расскажу, – пообещала Тоня, одеваясь.
Узнать, почему кто-то назвал деда мерзавцем, было любопытно и немного страшно.
В электричке народу почти не было. Ася села у окна, задумалась.
В то, что ее могут посадить за какие-то фотки, она, конечно, не верила, а вот развода боялась больше всего на свете, почти с первого дня замужества. Сначала боялась, что свадьба не состоится, а потом – что Митя ее бросит. И получалось, что счастливой не была в жизни ни одной минуты, если уж совсем далекого детства не считать. Довольной была, это точно, а счастливой – никогда.
Когда еще замуж не вышла, не с чего было быть счастливой, ведь жила почти в нищете и безо всяких перспектив. А потом, с Митькой уже, каждую минуту опасалась, что счастье может в любую минуту кончиться, тоже радости мало.
Вообще-то, когда Митя был рядом, она особо не опасалась, видела, что никуда он от нее не стремится и с работы направляется прямиком домой. За прожитые годы она много раз за ним следила, приезжала к концу рабочего дня и ждала, как дура, прогуливалась по тротуару, пока не замечала наконец любимого мужа. Тогда неслась к метро и еле успевала добраться до дома, как он являлся.
Мучения начинались, когда его рядом не было. Представляла, сколько незамужних баб в этом его институте, и места себе не находила. Ну а особенно, конечно, убивало то, что Тонька Невзорова как прилипла к Мите, так никак отлипнуть не хочет. Митька иногда с ней по телефону разговаривал, всегда о работе, ясное дело, но нравиться Асе это никак не могло. Впрочем, он эти разговоры особенно не скрывал, значит, ничего такого между ними не было. Так… сослуживцы да старые друзья. С любовницей он бы при жене разговаривать поостерегся. Конечно, в дружбу между мужчиной и женщиной Ася не верила, она вообще в дружбу не верила, ни между мужчинами, ни между женщинами. По себе знала, что, кроме зависти, любой успех у друзей-подруг ничего не вызовет.
А вот в любовь верила. И потому Невзорову ненавидела так, что иногда казалось – заболеет от этой ненависти. Сначала-то радовалась, когда так прикольно увела от длинной дурищи будущего мужа, а потом, хоть на собственной свадьбе, хоть на институтских вечерах, цепенела от ужаса, все боялась обнаружить признаки былой влюбленности между Митей и Невзоровой. Кстати, то, что Митя жену на институтские вечера всегда брал с собой, тоже говорит о том, что с Тонькой у него ничего нет. Иначе не стал бы брать ее, соврал бы что-нибудь и пошел один.
Невзорову Ася ненавидела больше всех, но и остальных, которые вокруг Митьки крутились, ненавидела сильно. А как им не крутиться? Во-первых, он все-таки начальник, а во-вторых, муж у нее если и не писаный красавец, то уж точно не урод. Не недомерок какой-нибудь. А в подчинении у него почти одни бабы.
Сначала она хотела ребеночка завести, но быстро сообразила, что этим мужика не удержишь. Разводятся-то в основном как раз пары с детьми. Да и тяжело очень ночами не спать, а потом всю жизнь на этого ребеночка ишачить. Нет уж, спасибо.
Поезд подходил к станции. Ася вышла в прокуренный тамбур, поморщилась, запоздало пожалела, что не поехала на машине.
По своей воле она Толику ничего рассказывать не стала бы. Ясно, что никакая полиция их никогда не найдет, Митька просто перестраховывается. Но обманывать мужа Ася сейчас остерегалась. К тому же ей очень хотелось, чтобы Невзорова никогда больше не стояла у нее на пути. Но об этом, прав Митя, ей знать ничего не надо.
До вечера, когда Толик появится дома, было еще далеко, и Ася пошла к родителям. Их тоже иногда навещать надо.
Ирина жила в том же доме, что и бабушка, только в другом подъезде. Тоня прошла через двор, перегороженный шлагбаумом, чтобы чужие не смели здесь парковаться, полюбовалась на недавно отремонтированную беседку, напоминающую совсем старую Москву. Таких беседок в городе она нигде не видела.
Ирина открыла ей дверь, вежливо улыбнулась, провела в комнату, по-видимому, служащую хозяйке рабочим кабинетом. На письменном столе аккуратными стопками лежали бумаги, на экране компьютера виднелся текст с формулами.
Тоня, отказавшись от чая-кофе, уселась в предложенное хозяйкой кресло, Ирина, устроившись в таком же кресле напротив, с минуту ее поизучала.
– Они любили друг друга, – вздохнула хозяйка.
– Кто? – не поняла Тоня.
– Моя тетя и ваш дедушка, – опять вздохнула Ирина. – Я была совсем маленькая, мне исполнилось пять лет, когда Ирочка погибла, но я помню и тетю, и вашего деда. Он к нам часто приходил, и тетя делалась такая веселая, что это бросалось в глаза даже маленькому ребенку. Я любила, когда приходил дядя Саша, потому что после этого Ира со мной играла, пела, у нее был замечательный голос, кстати. Знаете, они оба были такие красивые, талантливые. Тетя писала стихи, сказки для меня сочиняла, мои дети потом росли на этих сказках. И оба они были несчастны.
– Дедушка был женат, – напомнила Тоня.
– Да, – подтвердила Ирина. – Женат. Он должен был развестись, потому что жить нужно только с любимой женщиной. А он погубил и ее, и себя.
– Но… ваша тетя знала, что он женат, – осторожно заметила Тоня. Она вовсе не считала, что дед должен был бросить семью ради какой-то Ирочки, какой бы талантливой и красивой она ни казалась племяннице. – У него были дети. И может быть, ей стоило с ним порвать.
– Ничего вы не понимаете, – отрезала Ирина. – Она его любила, по-настоящему любила.
– Но ведь и моя бабушка его любила, – предположила Тоня.
