Падение Ворона - Корецкий Данил Аркадьевич
– Нет.
Он взял недопитую кружку Лоцмана, привстал будто вопреки своим словам хотел все-таки выпить мировую. Но вместо этого резко ударил.
– Шмяк! – Гранёная стенка пивного бокала, словно тяжелый кастет, впечаталась в жирные губы и нос Лоцмана. Пиво выплеснулось и потекло по лицу вниз, вместе с кровью, смывая рыбий жир. Лоцман опрокинулся, ударился о стенку и сполз под стол.
Речпортовские с криками вскочили, но за спиной Ворона уже стояло подкрепление. Бешеный ударом кулака сбил с ног одного, «мельницей» бросил в угол другого.
– Сидеть всем! Не дёргаться! – страшно зарычал Оскаленный.
В руке у него был большой, испачканный рыбьими кишками и налипшей чешуёй нож. Воняющий рыбой клинок просвистел перед физиономиями трех оставшихся невредимыми братков. Лицо искажено злобой, глаза налились кровью, из поврежденной губы текла слюна. «Дёргаться» никто и не пытался.
– Теперь в расчете! – сказал Ворон и со стуком поставил пустой бокал на стол. – Уходим!
Он развернулся и двинулся к выходу. Бешеный и Оскаленный пошли за ним. В дверях Оскаленный оглянулся. Лоцман вылез из-под стола и пытался вытереть салфеткой кровь с разбитого лица. Его спутники приводили в чувство двоих, лежащих на полу. Те тоже начинали шевелиться. Оскаленный бросил нож под ноги и захлопнул дверь.
– Быстро уезжаем, пока они своих не подтянули! – скомандовал Ворон. Все трое быстро погрузились в «Ниву».
– Тебя куда? – спросил Оскаленный. – На Индустриальную?
– Нет. Туда, где взяли.
«Нива» проехала до конца набережной, миновала «Пристань».
– Надо было сюда идти, – сказал Бешеный. – Тут народ денежный, солидный, без мордобоя обходится…
– Угу, – скептически хмыкнул Оскаленный. – Здесь морды не бьют, здесь сразу валят! Забыл, как Перец Капитана застрелил? А его охранник Перца…
– Да, верно, – согласился Бешеный. – Погуляли… Два трупа, охраннику пятнашку… Но это один раз было. Надо было сюда идти!
– Слушай, Бешеный, включи мозги! – нарушил молчание Ворон. – Разве на нас Лоцман напал?
Бешеный задумался. «Нива» принялась карабкаться вверх по крутому Богатяновскому спуску.
– Так ты спецом Лоцмана искал? – догадался Бешеный.
Ответа он не получил. Через несколько минут они высадили бригадира.
– Оружие достаньте и предупредите пацанов, чтобы вместе держались, – сказал он напоследок. – Завтра и так тяжелый день, так, может, еще речпортовские «ответку» пришлют. Хотя думаю, Валет не попрет буром…
Он пошел через сквер, «Нива» поехала дальше.
– Еще не хватало на ментов напороться, – процедил Оскаленный.
– А что-то их сегодня и видно не было, – сказал Бешеный. И действительно, ни одного милицейского патруля – ни усиленного, ни простого они не встретили.
– Так за что всё-таки Ворон его так разделал? – спросил Бешеный, когда подъехали к его дому. – Неужели только за то, что он телку за руку схватил?
– Услышит слово «телка» – и тебя разделает! – мрачно сказал Оскаленный.
– Ну и дела! – только и сказал напарник.
Проснулся Ворон рано, с ясной головой и в хорошем настроении. Хорошо, что не мешал водку с пивом, хорошо, что много не пил, хорошо, что проучил Лоцмана! И хорошо, что снял новую квартиру: просторную, комфортабельную, отделанную по высшему разряду: паркет, плитка, дорогая мебель, вид из окна на Дон и Задонье и даже телефон!
Включив большой телевизор, он подошел к окну и завороженно принялся любоваться пейзажем донского приволья. Душа радовалась. Сюда можно смело приглашать Марину! И вообще, жить надо в таких хоромах, а не в нищих халабудах. Причем, уже сейчас, а не откладывая на будущее. Потому что в любой момент его могут застрелить или посадить лет на десять. И будущее будет совсем другим, чем то, о чем мечтается. Или его вообще не будет!
– Вчера сотрудники уголовного розыска обезвредили бандитов, совершивших налет на ювелирный магазин «Алмазы Якутии», – бодро сообщил диктор, и он резко обернулся. С фотографий на экране смотрели люди хорошо известного ему типа, среди которых он постоянно общался и с которыми имел дела значительную часть жизни: низкие лбы, волчьи глаза с угрожающим прищуром, жестко сжатые губы, квадратные подбородки… Таких лиц не встретишь на доске почета, с них не пишут иконы, среди передовиков производства и образцовых отцов семейств их тоже не увидишь. Зато они похожи на речпортовских пацанов, на херсонских, на центровых… Да, в общем, на всех – и на братву его бригады, и на него самого…
– Преступники оказались ранее судимыми братьями Бузотеровыми, причем один совсем недавно освободился из тюрьмы, где отбывал наказание за аналогичное преступление, – победным тоном докладывал молодой, розовощекий диктор. Он мало знал жизнь, еще меньше – смерть, и вряд ли был знаком с налетчиками и разбойниками.
– Его удалось задержать, второй преступник оказал сопротивление и был нейтрализован. Изъяты вещественные доказательства и похищенные ювелирные изделия…
«Ничего удивительного! – подумал Ворон. – Так всегда бывает, когда хотят быстро и без подготовки откусить большой кусок!»
И тут же пришла еще одна мысль:
«Зато теперь менты уберутся с улицы, и можно будет спокойно перевезти железки»…
Дел на сегодня скопилось много, и он прикидывал, где позавтракать по дороге: в квартире не было ни крошки съестного.
– Сегодня ночью, на улице Индустриальной убит Константин Воронов – в прошлом известный спортсмен и тренер бойцов без правил, – без особой скорби сообщил розовощекий молодой человек. – Причины убийства устанавливаются…
«Что за черт?! – Ворона будто током ударило. Он быстро натянул шведку, джинсы, кроссовки. От хорошего настроения ничего не осталось. – Что это может значить?! Или просто пустозвонство? Но я причем?
Он вызвал такси и, не дожидаясь лифта, бросился вниз по лестнице.
Но это оказалась не пустозвонством. Неладное Ворон почуял ещё при подъезде к дому. У подъезда толпился народ, много ментов – формовых и штатских, здесь же, желтый «УАЗ» с надписью «Милиция» и зеленый микроавтобус без окон и опознавательных знаков. Возле него курили с озабоченным видом Оскаленный, Бешеный и Джузеппе. Двое небритых мужчин в потёртой камуфлированной одежде вынесли из подъезда что-то длинное, завёрнутое в синее солдатское одеяло, как в гамак.
«Труп чей-то, – понял Ворон. – Интересно, чей? Но хорошо, что точно не мой!» Водитель, в замызганном белом халате, настежь распахнул задние дверцы микроавтобуса.
– Гух! – ударилось об пол небрежно заброшенное тело.
«Как дрова, – подумал Ворон. – Вот так живёшь, живёшь…»
Он подошел к своим, они что-то оживленно обсуждали, лица у всех троих были озабоченными.
– Что тут происходит?
Пацаны обернулись и шарахнулись в стороны.
– Да живой я, живой! Вы что, совсем дураки?!
Джузеппе молча вытянул руку и указал подрагивающим пальцем на сверток в синем одеяле.
– Кто там?
– Теперь не знаю, – сказал Бешеный.
– В смысле?
– Это же из твоей квартиры вынесли! – пояснил Оскаленный.
Санитар хотел было захлопнуть дверцы, но, озаренный внезапной догадкой, Ворон перехватил его руку.
– Подожди!
Он откинул края одеяла… Так и есть! Это был труп Коляшки…
– От чего он..?
– От ножа! – коротко ответил санитар.
– Кто его? – задал он вопрос то ли Оскаленному, то ли самому себе. – И из-за чего?
Тот пожал плечами.
– Мне Кузнец сообщил, что в твоём адресе убийство… Он, оказывается, каждое утро, по старой памяти, сводки происшествий читает – кореша-то остались… Мы сразу подтянулись, сейчас и остальные подъедут…
Ворон неодобрительно нахмурился и тронул губы, Оскаленный понял, что сболтнул лишнее.
Из подъезда вывели дядю Архипа в наручниках. Он был пьян и плохо понимал, что происходит.
– А Кольке я все равно ноги поломаю! – выкрикивал задержанный.
Его затолкали в желтый «УАЗ». Милицейская машина и труповозка уехали. Зеваки расходились. К Ворону подошел лейтенант-участковый и востроглазый опер в штатском – высокий, худой, крученый, как пружина.
