Ольга Богуславская - Боль
Мне кажется, что дело тут не в папе, который в принципе не может давать таких категорических советов... Дело тут в тебе, ты сам бежишь от реальности, я понимаю, у тебя никогда не было настоящей семьи. Ты боишься и относишься к браку, как к чему-то сногсшибательному. Олег, пожалей меня, я сижу в четырех стенах, я не могу даже забыться, я тебя прощу, если ты сделал для себя выбор, что твоя семья тебе больше дает и ты можешь выбросить меня из жизни, пожалуйста, уйди, что мы будем делать, сидеть и плакать? Мы привяжемся ещё больше друг к другу, будет ещё больнее. Значит, ты меня не так уж и любишь, если ты способен забыть меня по папиной указке... Но я хочу, чтобы ты знал! Я тебя безумно люблю, ближе и роднее у меня никого нет. Ты моя самая большая любовь в жизни. Не знаю, забуду ли я тебя, но лучше так, чем знать, что тебя используют просто-напросто".
"Олега я знала 1,5 года, когда он сказал, что нам нужно расстаться. У меня была травма ног, я не могла ходить два месяца. Олег ухаживал за мной, как заботливая мама. Я была счастлива и думала, что он самый лучший... Скажу честно, раньше я мечтала о замужестве, но в последнее время я поняла, что хочу заняться своей карьерой... У Олега очень дружная семья, его вырастил отец и его родственники. Олег отца боготворит, я понимаю его и не осуждаю. Но я никогда не думала, что он может принести в жертву нашу любовь ради отца. Я выздоравливала, когда Олег сказал, что, когда я буду ходить, мы расстанемся. Или будем встречаться тайно. Я не поняла его, но сердце замерло. Он сказал, что у нас нет будущего, его семья против меня... Я поняла, что дело тут в его отце. "Да, папа говорит, что ты мне изменишь, я ему доверяю, он всегда оказывается прав".
За любовь надо бороться, легких путей нет. Я говорила о своей любви, о том, что так любить, как я, его никто никогда не будет... А потом поняла... подумала, почему я так унижаюсь и упрашиваю его остаться? Я нашла в себе силы и сказала, что, конечно, папа желает ему добра, а любовь - это не самое главное в жизни.
Он плакал. Господи, я не видела себя: ноги в гипсе, слезы текут ручьем, сердце сжала физическая боль. Мне было жалко его...
...Позже он позвонил с работы и сказал, что он решил плюнуть на папу и остаться со мной... Но мне почему-то было уже все равно... Между нами стоит его предательство. Я не знаю, смогу ли я забыть. Понять не значит простить, простить не значит забыть".
Упрямая кровь
О том, что 5 августа 1995 года в московском родильном доме № 10 произошла подмена детей, врачи роддома узнали из газеты. В Москве случай зафиксирован впервые. Но, по словам специалистов, такое случается гораздо чаще...
Время от времени мне снится сон. Видимо, снится в подарок за что-нибудь хорошее. Я - совсем маленькая, двухлетняя, в розовом платье колокольчиком, а главное - на боку сумочка на тонкой тесьме в виде большого цветного кармана. Я стою на стуле и рассказываю какой-то стишок. Вокруг родные, и все шумно восхищаются. Но я-то знаю, что главное - мой карман. Ни у кого такого нет. Карман во сне большой, а я малюсенькая. И потом блаженный миг: кто-то снимает меня с пьедестала и прижимает к себе. Это мама. Она так сладко пахнет. Этот запах снится очень отчетливо. Я просыпаюсь, преисполненная благодарности.
Что же будет сниться Маше и Яне?
Яна (все имена в публикации изменены) сидит на диване и сосредоточенно крутит стеклянную вазочку. Она хочет спать, а мама почему-то её не укладывает. Ага, понятно. Пришла незнакомая тетя. Скоро она уйдет, и мама уложит дочку, расскажет ей сказку. Но незнакомая тетя уходить не собирается. Она сидит в кресле и что-то пишет. Время от времени тетя останавливается и смотрит на Яну. Тогда Яна начинает проказничать и носиться по комнате. Потом подбегает к маме и забирается к ней на руки. А мама говорит: посиди у мамы Ани. И сажает на колени Ане. Но Яна не хочет к маме Ане. Она хочет к своей, просто маме.
А незнакомая тетя все сидит и сидит. Ноги, что ли, у неё отнялись?
Да, можно сказать, и так. А что я там пишу, в своем блокноте, ей-богу, не ведаю. Так, рука сама водит по бумаге. Я смотрю на улыбающуюся Яну, смотрю на подбородок с "незаконной" ямочкой, встрепанные кудри - кудри совсем не того цвета, какими должны быть, а рука выводит: 5 августа 1995 года в московский родильный дом № 10 Михаил Серов привез свою жену Лену. Рожать второго ребенка...
В родильный зал она попала не сразу. Прежде ей прокололи околоплодный пузырь, причем акушерка не смогла справиться сразу, а позже сказала: "Знаешь, говорят "родился в рубашке" - вот у тебя такая "рубашка"..."
В родильный зал Аня попала позже Лены. И Ленина дочь родилась прежде, чем на свет появилась Анина дочка. Ленина девочка родилась минут на пять-десять раньше Аниной. Была ли в это время в зале детская сестра, ни Аня, ни Лена не помнят.
Родильный дом был переполнен. Новоявленные мамаши лежали в коридорах. Вот и Лена с Аней тоже оказались в коридоре. Сначала Лена, потом Аня. Вроде бы все шло в соответствии с порядком, раз и навсегда установленным в этих стенах: кто первый сделал свое дело, тот и первый получает еду, поступает в палату. А у Лены с Аней вышло вроде бы наоборот. Лену первой вывезли из родильного зала, но в палату первой поступила Аня. Казалось бы, какая разница... Но, видно, разница была, потому что где-то этот раз и навсегда заведенный порядок сбился.
Вот только где?
Аня запомнила, что, когда кричали в зале, какой у кого вес, про первую девочку было произнесено - 3 килограмма 100 граммов, а про вторую - 3 килограмма 150 граммов. А в метриках записано наоборот. Но тогда не обратили внимания.
Так же, как не обратили внимание на странную оговорку. Когда на другой день малышей принесли кормить, они были без косыночек. И Аня увидела на головке своей дочери царапину. Спросила, что это такое, и ей ответили - вам же прокалывали околоплодный пузырь, вот и поцарапали ребенка. Аня возразила - мне ничего такого не делали. На неё только махнули рукой: мол, тебе было не до того. Ты просто забыла.
Они с Леной походили, поспрашивали, да и махнули рукой. Тогда им и в самом деле было уже не до того. Лена вспоминает, что дома в первые дни все смотрела, смотрела на свою Яночку - совсем не похожа на сына, да и на мужа тоже. Бывает, конечно, ещё и не такое бывает, но все же странно - совсем не похожа. Ни на кого.
Аня тоже смотрела на свою девочку, да только ей показалось, что глаза у дочки бабушкины. Да и неблагодарное это занятие - сравнивать себя со своими детьми. У кого-то сын похож на маму, а у кого-то - на двоюродную сестру.
Прошел месяц, и Аня позвонила Лене. Просто так, узнать, как дела. Дела у Лены шли хорошо. У Ани тоже. И они стали перезваниваться. А через полгода решили встретиться. Все же девочки немного подросли, было уже не так боязно.
Надо же, какая у Яны на подбородке ямочка, прямо как у Аниного сына. Бывает же такое...
Прошел ещё месяц, Аня приехала с дочкой к Лене. На радостях сфотографировали всю честную компанию, двух сыновей и двух дочек. И ведь не всегда так получается - в одной семье и мальчик, и девочка. Здорово. Но потом, когда фотографии были готовы, и в той, и в другой семье их без конца разглядывали, разглядывали, а назавтра снова... Что же это получается: вроде бы Ленина девочка и впрямь похожа на Аниного сына. И наоборот.
Когда в голову лезут неприятные мысли, находятся сотни способов от них избавиться. И чем они неприятней, тем больше способов. И Лена, и Аня уже напрямую задавали себя один и тот же вопрос: не подменили ли детей? Не случилось ли скверной путаницы? Но думать об этом не хотелось. Не то что не хотелось - просто не думалось, очень было тяжело.
Вот поэтому они долго не виделись. Разъехались на лето, да ещё Лена вернулась от мамы из деревни позже, чем Аня, а там уж и осень началась, дожди, свои заботы, пока малышей укутаешь на улицу идти - глядишь, через час-другой уже и время обедать. Только пообедаешь - пора за старшими в детский сад. Со вторым ребенком вечер как-то мгновенно стал переходить в ночь, почему-то без всякого, даже короткого, отдыха. А утром все начинается сначала. Время летит в сто раз быстрей, чем раньше. Ане-то проще, она живет с мамой, а у Лены мама далеко, она совсем с ног сбилась. Поэтому Лена с Аней встретились семьями только под Новый год. Девочкам было уже почти по полтора года. Странное сходство спутанных, "неправильных" пар стало просто бросаться в глаза. Ленин сын ужасно похож на Анину дочку. А Анин - на Ленину.
Вот после этой встречи Лена с мужем приехали поговорить о том, что не давало ей покоя. Она предложила провести биологический анализ и раз и навсегда разрубить чьей-то рукой завязанный узел. Нужно знать, а вдруг и впрямь в роддоме перепутали детей.
А нужно ли? - вот что отвечали Лене Аня с мужем. Да только ли они?
Ленин муж тоже был против. От одной мысли, что такое возможно, в душе начиналась смута, справиться с которой не было никакой возможности. Значит, дочка на самом деле не дочка? Значит, на этом вот турнике, с таким трудом и любовью устроенном в крошечной квартирке, кувыркалась не его смешная кроха, а совсем чужая девочка? И этих кукол он выбирал чужому ребенку? И платьица, и крошечные туфельки - все это будто для чужой куклы... А как насильно вытолкнуть из памяти мгновения начинающейся жизни, когда ребенок каждый день - другой, и ты другой вместе с ним... Даже если это правда, пусть все остается, как было. Это катастрофа. Ее не вынесут ни взрослые, ни дети.
