Александр Скрягин - Те, что живут рядом
Гуляющим здесь мамам с колясками и сбежавшим с лекций студентам педагогического университета казалось, что так было всегда.
Однако, Лев Александрович знал, что под толстым ковром из дерна и черного перегноя лежит главный плац старой Сибирской крепости.
Отсюда в 1812 году уходили на Отечественную войну с французами сибирские полки.
Он стоял и пытался ответить себе на вопрос.
Почему Наполеон пошел на Москву?
На первый взгляд ответ был прост. Потому, почему и Гитлер: что бы победить в войне.
Давая директиву о подготовке плана «Барбаросса», Гитлер указывал свои генералам: Москва – центр, к которому сходятся все нити управления огромной страной. Разрушение этого центра должно решить исход военной кампании.
И, действительно, в Москве располагалось руководство страны во главе со Сталиным. Находились народные комиссариаты. Располагалось верховное командование. Здесь размещались десятки важнейших оборонных предприятий, конструкторских бюро и проектных институтов. В Московском военном округе были сосредоточены огромные запасы государственных резервов.
Москва была транспортным центром страны. На нее была завязана вся железнодорожная сеть, система шоссейных дорог и схема водных коммуникаций, реально превратившая столицу в порт пяти морей.
Захват какого другого города мог быть более эффективным для ликвидации враждебного Гитлеру государства и достижению окончательной победы?
Расчеты руководства нацистской Германии, с военно-стратегической точки зрения, бесспорно, имели вполне реальные основания.
А вот, зачем на Москву пошел император Франции Наполеон Бонапарт, – непонятно.
Совершенно непонятно.
Ведь во времена Наполеона, Москва столицей государства не являлась. Ни юридически. Ни фактически.
Она не была центром государственного управления.
В Москве не находился глава Российского государства – император и его двор. Не располагались органы государственного управления. Не сидели министерства и общеимперские канцелярии. Не квартировал генерального штаба и главное военное командование. Не работали предприятия, производящие оружие, боеприпасы и амуницию. Не имелось даже, хоть сколько-нибудь значительных, продовольственных припасов. Город жил живым привозом, и даже, в основном, не из соседних краев.
Москва в это время напоминала собой не промышленный центр, как любая столица или просто крупный европейский город, а, скорее, нечто вроде очень большого дачного поселка для старой знати и служилого дворянства.
Она давно превратилась в глазах жителей империи лишь в милое сердцу историческое воспоминание, почти такое же, как отец городов русских Киев или столица средневековой России – Владимир.
Юридической и фактической столицей империи был Петербург. Здесь сидел Император и его двор. Располагалось правительство. Размещался военное руководство государства – генеральный штаб и военное министерство. В капитальных казармах квартировала элитная часть российской армии – гвардия, и готовились в отлично организованных военно-учебных заведениях офицерские кадры.
В Петербурге были сосредоточены гигантские резервы продовольствия и военные арсеналы. На Петербургских окраинах дымили заводы, производящие оружие и амуницию для армии.
Из города Петра нити управления тянулись во все концы необозримой империи. Именно через Петербургский порт осуществлялась львиная доля торговли Российской империи с Европой.
И именно здесь происходило нарушение так называемой «континентальной блокады» Англии, объявленной императором Наполеоном, к которой формально решением императора Александра присоединилась и Российская империя.
Однако, пшеница, меха, лен, пенька, солонина, чугун из России в нарушении формального запрета почти беспрепятственно отправлялись в Англию, а оттуда поступали и принимались Петербургом изделия английской промышленности: металлообрабатывающие станки для военных заводов и разнообразные инструменты для строительства домов и сельского труда, хлопковые ткани, кофе, колониальные пряности и предметы роскоши для дворянства.
Едва ли не этот, незаконный, с точки зрения Бонапарта, торговый канал и спасал оказавшуюся в блокаде Британскую промышленность, от обрушения, а население от голода.
Но Наполеон почему-то на Петербург не пошел. Он пошел на Москву. Хотя ее захват, кроме укола по национальному самолюбию россиян, ничего ему не давал.
Зачем же Наполеон пошел на Москву?
Это – загадка.
Загадка, тем более трудно разрешимая, что, французские штабные офицеры, понимали полную бессмысленность захвата одного из провинциальных русских городов, лишь в силу исторической традиции носящего почетный титул «второй столицы».
И не только понимали сами, но и настойчиво пытались обратить внимание императора на это очевидное обстоятельство.
Однако, Наполеон, любивший и умевший обсуждать с профессионалами пути решения стоящих перед ним задач, при попытках обсуждении этой темы, вел себя так, словно его подменили. На просьбы не только обычных штабных офицеров, но и своих любимцев – начальника штаба Бертье и посла в России Коленкура объяснить столь бессмысленную цель похода, он мрачнел, замыкался в себя и прекращал беседу.
Офицеры штаба Французской армии предлагали ему план наступления из союзной Наполеону Пруссии по кратчайшему пути через Ригу на Петербург. Этот план гарантировал почти мгновенное уничтожение реального центра управления Российской империи и значительной части ее военно-экономического потенциала.
В случае взятия Петербурга, торговлю с Англией можно было бы немедленно пресечь, обрекая главного геополитического противника – Британию на быструю экономическую, а, возможно, и, в прямом смысле, голодную смерть.
Такая стратегия войны выглядела тем более обоснованной, что именно в уничтожении Англии Наполеон видел главную цель всей своей политики, да и жизни вообще.
В пользу удара на Петербург говорило и то, что между Неманом и столицей Российской империи к началу лета 1812 года вообще не было русских войск. Именно так: регулярные войска прикрывали западную границу России в Польше и вели на юге очередную войну с Турцией. Перейдя Неман, подвижные наполеоновские корпуса, располагавшие великолепной кавалерией, не встречая серьезного сопротивления, могла дойти до Российской столицы, едва ли, не за неделю. И все. Петербург-то защищать было не чем. Победа одержана. Казалось бы, сама судьба говорила императору Франции: иди и бери Петербург! Препятствий для этого нет. И Россия – твоя. Ты – властелин мира!
Но Наполеон по непонятным причинам отказался даже рассматривать вариант наступления на Петербург.
Вопреки военной стратегии и просто здравому смыслу, полумиллионная «Великая армия» отказалась от захвата действующей столицы Российской империи и, неизвестно с какой целью, покатилась по бесконечным русским дорогам на юг – на спящую провинциальную Москву.
После кровопролитного Бородинского сражения Французская армия в Москву вошла. Цель военного похода была достигнута. Но победа, естественно, не наступила. Россия, как и предупреждали накануне войны французские генштабисты, продолжала борьбу.
Ведь в полную силу продолжал функционировать управляющий центр страны – Петербург. Столица железной рукой продолжала твердо руководить государством, собирая подвластные ей огромные ресурсы для продолжения военных действий.
Измотанная долгим, тяжелым и бессмысленным Московским походом французская армия уже не могла противостоять этим свежим силам. Она была уничтожена почти полностью. Если в июне границу с Россией пересекла полная сил полумиллионная армада, то в декабре обратно в Польшу перебрались около десяти тысяч обмороженных, голодных и полностью деморализованных солдат.
Для чего же Наполеон пошел на Москву?
Архива «Великой Армии», который, возможно, мог бы дать ответ на этот вопрос сегодня не существует.
Во время отступления из России, главный интендант Наполеоновской армии маршал Дарю приказал его уничтожить. Это случилось под Оршей в ноябре, когда у французов не оставалось лошадей, и вышедшие из подчинения солдаты разбивали повозки для того, что бы жечь костры.
Везти архив было не на чем.
Полторы тысячи папок в кожаных переплетах свалили у здания почтовой станции и подожгли.
Огонь разгорался плохо.
А из желтого зимнего заката на окраины Орши накатывались сотни Сибирской кавалерийской бригады. Комендантский взвод жег документы до последней возможности, пока совсем близко не раздались крики и выстрелы наседающих на станцию казаков.
Толстые кожаные папки сжечь не так просто.
Когда хорунжий Сибирской казачьей дивизии Григорий Садовский вылетел со своим эскадроном к почтовой станции, костер на котором горел архив, почти погас. Поворошив нагайкой в большой дымящейся куче, он нашел среди теплого пепла не тронутый огнем толстый фолиант, затянутый в зеленую свиную кожу. На ней был вытеснен золотой императорский орел и вензель Наполеона – «N» в круге из лавровых листьев.
