Н. Борисов - Дело передается в суд
Дело о трех студентах педагогического института было передано в суд.
САМЫЙ ПОСЛЕДНИЙ
Год моего тридцатилетия был отмечен двумя весьма важными для меня событиями: во-первых, я был назначен старшим оперативным уполномоченным, во-вторых, количество преступлений в нашем районе резко сократилось.
Петр Иванович Кунгурцев уже не работал у нас. Он был переведен в другой город на более высокую должность. В душе очень сожалея о его отъезде, я тем не менее считал такое решение начальства абсолютно правильным. Ум Кунгурцева, его скромность, внимательное и доброжелательное отношение к людям, наконец, его огромный опыт работы были просто необходимы в любом городе, в любом отделении милиции. Мы же, казалось мне, уже достаточно выросли, самостоятельно решали весьма сложные оперативные задачи и как будто сами уже могли консультировать других.
Так мне казалось в год моего тридцатилетия, по крайней мере в первую его половину, потому что во вторую началось такое, что…
Впрочем, обо всем по порядку.
В течение нескольких месяцев я ощущал себя почти безработным, и это желанное и, я бы сказал, завидное для каждого милиционера состояние породило во мне чувство самоуспокоенности и благодушия. Именно с таким чувством благодушия я и услышал однажды о краже из сейфа, совершенной в соседнем районе.
Кража из сейфа — это, вообще, анахронизм, пережиток далекого прошлого. Ни мне, ни моим товарищам-сверстникам не приходилось встречаться со взломщиками сейфов. Даже Петр Иванович Кунгурцев почти за тридцать лет своей работы в милиции сталкивался с ними не более одного-двух раз. С исчезновением частных сейфов отжило, ушло в прошлое само слово «медвежатник». «Предприятие» перестало быть выгодным, — взлом государственных сейфов, с точки зрения любого преступника, был слишком опасной затеей. О последнем представителе этой вымирающей профессии сообщил в одном из своих рассказов писатель Лев Шейнин.
Но Шейнин ошибся: описанный им медвежатник был вовсе не последним. Об этом свидетельствовал сейф, взломанный в соседнем районе. Сейф был взломан, деньги похищены, а новоявленный медвежатник исчез, оставив, однако, улики в виде недопитой бутылки лимонада и двух окурков сигарет в пепельнице.
Впрочем, ни оперативные работники района, в котором произошла кража, ни мы, их ближайшие соседи, ни даже начальство из Управления не преувеличивали значения этого события.
Никто из нас не сомневался, что, во-первых, на взлом сейфа может решиться только «свой», для постороннего это чересчур рискованное мероприятие, во-вторых, кто бы он ни был, у него вряд ли возникнет желание взламывать сейф вторично. Кроме того, нами были приняты весьма внушительные меры, чтобы подобное преступление не повторилось, так как сотрудники уголовного розыска, принимавшие участие в расследовании, отметили ловкость и опытность злоумышленника.
Однако, несмотря на всю свою ловкость, он, по мнению все тех же оперативных работников, оставил весьма четкий «след» в виде бутылки лимонада и двух окурков сигарет, а значит, вопрос его опознания и поимки казался делом, по крайней мере, не безнадежным.
Место преступления — транспортная контора — было обнесено деревянным забором. На одном из участков деревянный забор сменялся кирпичным.
Всю ночь (а взлом сейфа был произведен примерно между двумя и тремя часами ночи) по территории транспортной конторы ходили с собакой два сторожа. Ничего подозрительного они не заметили — это еще раз подтверждало основную версию, что сейф вскрыл кто-то «свой».
Главный корпус автобазы, во втором этаже которого и помещался злополучный сейф, представлял собой двухэтажное каменное здание. Во второй этаж можно было попасть либо через первый, где была расположена столовая с подсобными помещениями, либо через чердак. Но дверь, ведущая с чердака, была закрыта на засов с внутренней стороны, то есть со стороны второго этажа, что, конечно, начисто исключало возможность прихода или ухода этим путем.
Что же касается наружного входа в столовую, то деревянная двухстворчатая входная дверь с металлическими ушками пробоя была закрыта на навесной замок, а единственный ключ от нее хранился у вахтера.
Для того чтобы добраться до сейфа, вору, однако, недостаточно было открыть эту дверь; он должен был на своем пути преодолеть дополнительное, не менее серьезное препятствие — вскрыть еще одну деревянную двухстворчатую дверь, ведущую из первого этажа на второй и обитую с наружной стороны листовым железом. Ключ от нее кассир конторы унес на ночь к себе домой, допустив этим серьезнейшее служебное нарушение. При тщательном осмотре на створках этой двери были обнаружены незначительные следы отжима.
Сейф был установлен в одной из комнат второго этажа, на металлическом ящике с документами. Из сейфа было похищено триста рублей — все оставшиеся от зарплаты деньги, которые кассир должен был, но поленился сдать в банк. Дверца сейфа была оставлена вором открытой. В верхней ее части, над скважиной для ключа выше поворотного колеса ручки, было просверлено электродрелью несколько отверстий диаметром в восемь миллиметров каждое. Никаких существенных материальных следов преступник после себя не оставил, если не считать следов от перчаток из свиной кожи, в которых он производил вскрытие сейфа, пары окурков, пепла в пепельнице и недопитой бутылки лимонада, которую он принес с собой. Кроме денег вор ничего не взял, хотя на гвоздике рядом с сейфом висел еще совсем новый свитер кассира.
Проводивший расследование старший оперативный уполномоченный районного отдела милиции не был новичком в этом деле. Трудно было упрекнуть его и в нерадивости, лени или поверхностном отношении к своим обязанностям. К тому же старший оперативный уполномоченный в большой мере обладал никогда до сих пор не подводившим его чувством логики и очень пренебрежительно, с недоверием относился ко всякого рода неестественным и неправдоподобным выводам, считая их уделом детективных романов. Целиком положившись на свой богатый жизненный опыт и несокрушимую логику, он пошел при расследовании дела о вскрытии сейфа самым простым и, как поначалу казалось, верным путем.
Ход его рассуждений был примерно таким.
На второй этаж можно было попасть только через дверь столовой. Никаких следов отжима на ней обнаружено не было. Следовательно, она была открыта ключом.
Ключ от двери хранился у вахтера. Значит, открыл ее с помощью ключа либо сам вахтер, либо кто-то, похитивший у него ключ или изготовивший к нему дубликат. Но вахтер, так же как и любой другой злоумышленник, был бы немедленно замечен сторожами с собакой. Версия напрашивалась сама: злоумышленником был кто-то из двоих сторожей. При выборе было нетрудно заподозрить того из них, который всего несколько лет назад привлекался к суду за участие в драке, но был оправдан.
Эти подозрения усугублялись еще и тем, что у сторожа был брат, в прошлом уголовник, работавший в настоящее время в той же транспортной конторе.
При всей «железной» логичности этого заключения требовались, однако, дополнительные, более серьезные доказательства. А их-то у старшего оперативного уполномоченного как раз и не было. Он продолжал упорно и настойчиво искать доказательства до тех нор, пока не пришло новое сообщение о том, что в учебном институте, на этот раз совсем другого района, снова «взят» сейф.
Второе преступление отличалось от первого, совершенного на две недели раньше, только местом совершения кражи да размером украденной суммы. В остальном же перед сотрудниками милиции предстали кражи-братья, преступления-близнецы.
То же хорошее знание обстановки, тот же точный психологический расчет (в день выдачи стипендии нерадивый кассир поленился сдать в банк остаток денег), та же «чистая» работа, тот же уверенный почерк и, наконец, те же вещественные доказательства его посещения: отверстия в сейфе, проделанные электродрелью, окурки от сигарет, недопитая бутылка лимонада.
Радоваться этому новому преступлению мог теперь только сторож автобазы, с которого, само собой разумеется, подозрение было немедленно снято.
Что же касается оперативных работников милиции и особенно начальства из Управления, то они если еще и не начали бить в набат, то уж по крайней мере насторожились — в городе появился ловкий преступник.
Прошла еще неделя, и уже вовсе не сенсационно прозвучало сообщение о взломе сейфа в третьем районе города. Опять не возникало никаких сомнений в том, что кража была совершена все тем же неуловимым медвежатником.
Интересно, что это третье по счету похищение из сейфа произвело на всех нас — работников милиции — удивительное психологическое воздействие.
Мы… успокоились. Мы — это начальники районных отделов милиции, начальники угрозысков, старшие оперативные уполномоченные и просто рядовые сотрудники. А дело было в том, что нас успокоила именно повторяемость этих преступлений, совершаемых притом в разных районах города. После третьей кражи никто из оперативных работников, ни один из начальников уголовного розыска уже не сомневался, что дни неуловимого медвежатника сочтены. «Даже если следующее преступление произойдет в моем районе, мне нечего особенно волноваться, я буду только одним из многих пострадавших», «Где-нибудь уж его обязательно возьмут» — так примерно рассуждали мои коллеги, так примерно рассуждал и я сам, только в отличие от них к моим рассуждениям добавлялась еще непонятная мне самому уверенность в том, что во вверенном мне районе он не появится.
