Джон Кризи - Двойная ставка на смерть
Затем внимательно осмотрел замок.
Замок был английский — он мог его легко открыть, но закрыть снова не смог бы, так что дверь останется открытой. Это было несколько рискованно, но и позвонить он не мог — а вдруг Мепита не одна? Она ведь замужем, не так ли? Даже если ее братец смотался, там мог быть человек, похожий на Доулиша.
Пока Доулиш возился с замком, слышались легкие скребущие звуки.
Наконец замок поддался.
Доулиш легонько толкнул дверь. Прихожая была освещена — свет лился из открытой двери комнаты. Он ступил внутрь. В квартире было тихо. Он осторожно прикрыл дверь и приставил к ней стул — теперь, если кто-то войдет, он услышит.
Миновал прихожую.
Ноги утопали в мягком ковре, свет из комнаты позволял разглядеть обстановку — все говорило о богатстве и хорошем вкусе.
Доулиш подошел к двери, потом приоткрыл ее чуть пошире и заглянул внутрь.
На него смотрела Мепита, глаза се были полны страха. В руках она держала пистолет.
— Привет, Мепита, — вежливо поздоровался Доулиш, — что за странная манера встречать собственного мужа?
Он улыбнулся ей. Его улыбка могла бы растопить тысячу сердец, более того, ему иногда даже удавалось растопить сердце Фелисити, когда она леденела от ярости по поводу какой-нибудь очередной глупости, совершенной им.
Мепита смотрела на него, пистолет вяло поник в ее нервных руках.
— Ты знаешь, — сказал Доулиш, — все, что о тебе говорили, оказалось совершенно справедливым. Ты действительно одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо видел.
— Убирайтесь прочь, — выдохнула она.
— Скоро, скоро уйду, — Доулиш протянул вперед руку. — Дай-ка сюда пистолет.
Это был самый опасный момент — страх мог заставить ее нажать на курок. И промахнуться она просто не могла. Это длилось всего лишь мгновение, затем быстрым, резким движением Доулиш выбил оружие у нее из рук. Прежде чем она успела нагнуться, Доулиш схватил револьвер и спрятал его.
Она не двинулась с места.
— Меня зовут Патрик Доулиш, — представился он. — Разве мы не знакомы?
Она быстро, импульсивно взмахнула руками, словно пытаясь отогнать видение.
— Нет, — прошептала она.
— Да, — ответил Доулиш.
— О нет, это невозможно, — взмолилась она, — он сказал…
Она замолчала.
— Что он сказал тебе, Мепита?
Как сверкнули ее глаза!
— Карлос сказал мне… что вы… что вы мертвы.
— Как видишь, пока еще нет, — сказал Доулиш. — Ты знаешь, почему твой муж женился на тебе под моим именем?
— Нет, нет, я не знаю, — она дышала быстро, прерывисто, словно загнанный зверек. — Но я видела его паспорт, и мой паспорт в порядке, я — миссис Доулиш.
— Значит, он и паспорт мой подделал, — посетовал Доулиш.
— Что, что вы сказали?
— Я сказал, что Луис, за которого ты вышла замуж — подлец.
— О нет, — простонала она, — нет! — Но теперь в ее голосе не было прежней уверенности. — Я не знаю… не могу… Карлос не станет мне лгать.
— Возможно, и Карлос поверил этому Луису, он тоже мог считать, что Луис — это я, — сказал Доулиш, хотя сам он далеко не был убежден в этом. — А как потом объяснил тебе все это Карлос?
— Он… он сказал, что у моего мужа неприятности, он не мог жить под своим настоящим именем и воспользовался именем другого человека — Доулиша. — Она немного помолчала, потом добавила: — Вы так… вы так похожи на моего мужа.
— Мне тоже это говорили, — ответил Доулиш. — Ив этом мое несчастье.
Если он не перестроится, не учтет тот факт, что перед ним — действительно совершенно невинная и чрезвычайно наивная девушка, многого он не добьется.
Но так ли уж она невинна? Неужели кто-то мог быть настолько наивен?
— У него… все в порядке? — спросила Мепита. — Понимаете, я не хотела бы навредить ему, я… — она замолчала, всем своим видом демонстрируя, что она слишком растерянна, чтобы что-либо понимать как следует. Она вышла замуж за человека, который ее обманул, провел, и только сейчас она начала осознавать, что все это могло значить.
Станет ли она говорить?
Вряд ли, если он даст ей время подумать; но она все еще была в шоке, и сейчас он может заставить ее сказать правду — или ту часть правды, которая имеет значение для него лично. Он подошел поближе и заговорил деловым, бесстрастным тоном, ничем не выдававшим бурлившие в нем чувства.
— Послушай, Мепита, — начал он, — я не знаю, зачем все это было сделано, но я знаю, что у твоего брата сейчас большие неприятности, и в них виноваты и ты, и этот человек по имени Луис. Но… — тут он опять улыбнулся своей широкой обезоруживающей улыбкой; интересно, как долго эта улыбка еще сможет обманывать ее? — Может, и Луис тоже ни в чем не виноват. Я ведь не могу помочь ему, пока не узнаю, как все было на самом деле, не так ли?
— А вы ему поможете?
— Почему бы нет? — ответил Доулиш. — Мне нужно знать правду, только правду, вот и все. Почему ты вышла за него замуж?
Она ответила сразу же:
— Потому, что я его полюбила, — она помолчала, потом продолжала нежным, мечтательным голосом, словно во сне. — Я никого до этого не любила. Он пришел повидаться с Карлосом, но Карлоса не было. И он разговаривал со мной. Он подарил мне прекрасное кольцо, сказал, что торгует ювелирными изделиями, что ездит по многим странам и везде у него дела. Это не ложь, это правда.
— Да, — мягко подтвердил Доулиш.
— В это время у Карлоса были неприятности, — быстро продолжила Мепита. — Он берет деньги у друзей, тратит их, ему срочно нужны деньги, — она говорила в настоящем времени, словно опять переживая те события. — Поэтому я соглашаюсь продать мои драгоценности, а кто сделает это лучше, чем Луис, которого я называю Патрик?
— Никто, — согласился Доулиш.
— Итак, он берет мои украшения, но деньги не приходят, Карлос не может встретиться с моим мужем, он очень волнуется, — продолжила Мепита свой рассказ, — потом он узнает, что Патрик в Лондоне. Он не может приехать в Испанию еще несколько недель и не может выслать деньги, но говорит, что привезет их. Но времени уже нет, и я решаюсь ехать и повидать его. Он, конечно, очень удивлен. Тогда Карлос, который выехал раньше меня и остановился в отеле, забирает меня из дома моего мужа. Он узнает о фальшивом имени, что Луис не Патрик, но говорит мне об этом только сегодня вечером здесь, в Барселоне. Он не хотел тревожить меня раньше. Но сегодня вечером он говорит, что ни он, ни я ничего не можем сделать. Луис… У Луиса тоже большие неприятности, он что-то говорит о краденых драгоценностях. Я говорила об этом с Луисом. Он не знал, что они краденые. Он не знал…
Она умолкла.
В глубине души она понимала, что человек, который присвоил себе чужое имя, присвоил и их драгоценности. И теперь она опасалась за брата.
Или все это было подстроено специально для него? Она могла лгать ему так же, как лгал Септимус Ли. Доулишу была ненавистна сама мысль об этом — такая мысль была бы отвратительна любому, кто видел прекрасное лицо Мепиты, ее наивный и растерянный взгляд — неужели и в такой душе мог поселиться дьявол?
— Почему ты так быстро уехала из Лондона? — строго спросил он.
— Карлосу сказали, что обо всем, что он натворил, будет доложено полиции, если он сразу же не вернется в Испанию и не будет молчать о том, что произошло в Англии. Я не знаю, кто ему это сказал, — наверное, она догадывалась, что это «муж» хотел поскорее выдворить ее из страны. — Совершенно очевидно, кто-то не хотел, чтобы мы — Карлос и я — встретились с вами, настоящим Патриком, — теперь она уже начинала понимать горькую правду. — Кто-то не хотел, чтобы я встретилась с вами, и… И нас отослали обратно. Именно тогда я стала сомневаться… в моем муже.
Доулиш молчал.
— Когда я пришла в отель к Карлосу, ко мне подошел какой-то человек. Он хотел получить фотографию… Ту фотографию, на которой мы снялись вместе с мужем в Париже.
Она стояла, замерев, подобно изваянию, потом вдруг закрыла лицо руками и заплакала.
Да, она знала правду. Более того, она понимала, что существует человек, очень похожий на него, и этот человек явно имеет какое-то отношение к краденым драгоценностям. Теперь Доулиш может отвести Мепиту в полицию, там она расскажет свою историю, и его освободят от подозрений. Она была главным свидетелем его защиты и в то же время опаснейшим свидетелем против этого другого человека, против Белокурой Куколки, против всех, кто затеял эту заваруху.
Надо поскорее увести ее отсюда. Прямо сейчас.
Он смотрел на ее вздрагивающие плечи, слышал ее приглушенные рыдания — и вдруг раздался совсем иной звук. Кто-то пытался проникнуть в квартиру.
Глава 18
Еще один покойник
Доулиш на цыпочках вышел из комнаты — рыдания Мепиты заглушали его шаги.
Стул все еще был прислонен к входной двери, но было заметно, что он отодвинулся на несколько сантиметров. Сквозь образовавшуюся щель просунулась мужская рука — она пыталась потихоньку отодвинуть препятствие. Длинные бледные пальцы, рукав кремового хлопчатобумажного пиджака.
