Нарсежак Буало - Последний трюк каскадера
- Согласен. До скорого... Иза, я счастлив, - он посылает ей воздушный поцелуй.
- Оставь, не сердись, - шепчет Иза.
Наконец-то мы одни.
- Ты что-нибудь придумал?
Тот же вопрос, что и у него.
- Конечно, но мне потребуется немного времени.
На самом деле, все давным-давно продумано. Я знаю, где моя пушка. Рядом с подшивкой рецензий и биноклем реликвиями прошлого. Я всегда хранил его в исправности. Когда-то в фильмах о гангстерах из него стреляли только холостыми патронами. А я думал: "Как жаль! Великолепное оружие и будто в наморднике". Что ж, на этот раз мы вместе поиграем с огнем. До сих пор выигрывал всегда я, а не Дрё. Комиссар, вам до меня никогда не добраться.
Я поджидаю Шамбона и ищу в глубине шкафа пистолет.
Натыкаюсь на мотоциклетные краги. Боже, а я и забыл о них. Даже присел - нервная судорога скрутила живот. Сколько украденной радости, безвозвратно утерянного счастья! Я задыхаюсь. Когда входит Шамбон, он видит, что я держу на коленях краги и нежно, как кошку, глажу их.
- Что это - игра? Что это?
- Сам видишь. Возьми, подержи.
Он недоверчиво берет их в руки.
- Я вот тут разбирался и наткнулся на них. Они кое-что значат для меня... Возьми их себе. Ты даришь бриллианты. Я дарю, что могу. Ладно, не будем об этом говорить.
Он благоговейно ставит краги у спинки кровати и раскуривает свою жуткую сигару. Я, как всегда, трубку. Потом продолжаю:
- Ты заметил, он не бросил письма в корзинку. Положил в карман.
- Ну и что?
- А вот что. По-моему, он собирается сдать их на экспертизу. Уверен, что обнаружит отпечатки пальцев. Он только притворился, что смеется над нами, на самом деле, он дотошный, этот тип. Может, я ошибаюсь, но почти уверен, что он не воспринял эти угрозы легкомысленно. Только чего ты добиваешься? Чтобы он прослушивал твои телефонные разговоры? У него нет на это права. Не так-то просто установить подслушивающее устройство. Он предпочел нас грубо одернуть, чтобы вернее успокоить.
- Пожалуй, - бормочет Шамбон. - Но в результате твоя сестра уже не принимает меня всерьез.
- Отнюдь. Конечно, если мы будем сидеть сложа руки, Иза решит, что наши страхи были преувеличенными.
- И отшатнется от меня, - заключает он.
- Ты дашь мне закончить?.. Нужно, чтобы она испытывала по отношению к тебе нечто вроде признательности, понимаешь? А пока что она разрывается между своими угрызениями совести и любовью, в которой не признается. Я-то ее знаю. Она уже разволновалась, когда подумала, что тебе угрожает опасность. Оценила твою преданность. Потянулась к тебе. Но пока она чувствует только пробуждение любви. Чтобы любовь расцвела, тебе действительно должна угрожать опасность. Если она по-настоящему испугается за тебя, - твоя победа.
Он слушает меня с таким вниманием и добродушием, что мне стыдно. Будто я собираюсь убить безумное, страшное, непредсказуемое, но в то же время преданное животное.
- Что вы предлагаете? - спрашивает он. - Чтобы я подстроил нечто вроде покушения на самого себя?
- Вот именно.
Сработало.
- Я не очень понимаю, - продолжает он. - Что за покушение? Кто будет на меня покушаться?
- Не спеши. Начнем с того, согласен ли ты со мной? Я ведь не собираюсь подталкивать тебя. Ты сам решаешь.
- Я люблю Изу, - говорит он.
Дурак. Это он меня толкает. Я умолкаю, чтобы не спеша раскурить трубку. Преимущество трубки в том, что она то и дело гаснет, и если вы умеете раскуривать ее не спеша, можно дать себе время все обдумать, разобраться, принять наилучшее решение.
- Оставим Изу, - предлагаю я. - Как думаешь, ты можешь поработать в кабинете дяди?
- Почему бы нет?
- Будет ли выглядеть естественным, что ты притащишь с собой досье, какие-нибудь незаконченные дела?
- Я ни перед кем не обязан отчитываться. А потому...
- Но все вокруг должно быть в ажуре. У тебя есть секретарша?
- Конечно.
- Ты ей сможешь сказать, например: "Оставьте эти бумаги, я посмотрю их дома"? Что-нибудь в таком духе?
- Разумеется. А что вы задумали?
- Подожди. Скажи, есть ли в заводском управлении секретные материалы?.. Например, какие-нибудь досье с грифом "Совершенно секретно"?
Он смотрит на меня, как собака, завороженная мячом, который ей вот-вот бросят.
- "Строго секретно" - такого, может, и нет. Но есть текущая корреспонденция с голландской группой, которую мы уже давно интересуем.
- О, прекрасно! Ты принесешь сюда корреспонденцию.
Он, того гляди, подпрыгнет от возбуждения.
- Говорите яснее.
- Иди в гардероб. На самой верхней полке найдешь синий чемоданчик.
Он повинуется. Стоит мне напустить туману, как он уже в моих руках.
- Нашел?
- Да.
- Давай сюда... Или, пожалуй, положи-ка его на стол и сам открой.
- Зачем?
- Давай, открывай. Найдешь предмет, завернутый в слегка засаленную замшу. Довольно тяжелый. Догадываешься? Он суетится и внезапно замирает.
- Можешь взять его в руки. Он не кусается.
Он неловко берет мой револьвер довоенного образца, рассматривает его с завистью и изумлением. Я продолжаю:
- 38. S.W. Специальный. Пять выстрелов. Целиком из стали. Вес: пятьсот тридцать восемь граммов. Не заряжен, но, поверь, когда он выстрелит, будет не до шуток.
Он осторожно заворачивает оружие.
- Вот из этой штуки я и буду в тебя стрелять. Не бойся! Я притворюсь. Слушай меня внимательно. Сейчас - главное. Детали обсудим потом. Скажем, в один прекрасный день, около десяти вечера, ты будешь работать в кабинете. И вдруг услышишь шум за балконной дверью. Каким-то предметом начнут взламывать ставень. Ты не вооружен. Бежать? Об этом не может быть и речи. Ты не трус. Ты бросаешься к телефону, вызываешь Дрё: конечно, он дома. Тем временем воры фомкой открывают замок. Ты зовешь комиссара на помощь. Некто из-за балконной двери замечает это, теряет хладнокровие, всаживает две-три пули, не задев тебя, и спешит скрыться.
- Неплохо, - восхищенно замечает Шамбон.
- Затем на всех парах примчится Дрё. Ты покажешь им взломанный ставень, и Дрё обнаружит пару пуль в панели. На этот раз сомневаться не приходится. Дело Фромана вспыхнет с новой силой. Общественное мнение сразу же на вашей стороне. Будь уверен, бедный мой Марсель, отбою не будет от людей, прессы, телевидения...
- Выпутаюсь, - утверждает он решительно.
- А Иза!.. Ей нравятся мужественные мужчины... Она жила среди них. Человек, встречающий опасность лицом к лицу, вызывающий полицию с риском для жизни... словом, это человек ее породы. Главное, - и ты уж не забудь сказать, ты зовешь на помощь не ради себя, а ради матери, ради Изы, ради меня.
- Потрясающе, - шепчет он. - Потрясающе... А вы?
- Я... со мной нет проблем. Мне вполне хватит времени, чтобы успеть добраться до своей комнаты. Придется меня будить, чтобы сообщить о случившемся.
- Да, да, - соглашается он. - Дайте мне немного подумать. А револьвер?
- Он снова будет в чемоданчике, а чемоданчик - на полке.
- А почему воры убегут, не взяв ничего?
- Да потому, что они увидят, как ты звонишь, и поймут, что ты зовешь на помощь. В конце концов выводы - дело полиции.
- Согласен. Пожалуй. Но не кажется ли вам, что будет более естественно, если они смоются, не стреляя.
- Разумеется. Вот это-то и будет непонятно Дрё. Это остервенение... Подумай- ка... Таким образом возникнет связь между самоубийством Фромана и попыткой покушения. Знаешь, о чем он подумает? Что речь идет о промышленном шпионаже. Ты, конечно, помалкивай. А в присутствии Изы не отрицай... Поверь мне... Не нужно много времени, чтобы ты стал для нее большим человеком... Есть возражения?
- Что я скажу комиссару?.. Ведь надо выглядеть насмерть испуганным.
- Верно... Ну, может, не насмерть, - но весьма взволнованным. Это нетрудно. Вспомни, как ты облапошил типа из Братской помощи. Ты прекрасно умеешь ломать комедию, когда захочешь. И потом, не забывай, что я выстрелю, пока ты будешь звонить. Дрё услышит выстрелы, и этого будет достаточно, чтобы убедить его.
- Короче говоря, все произойдет, как с моим дядей.
- Ну да, почти.
От смертельной тревоги его прошибает пот. Он вытирает лоб и глаза платочком из верхнего кармана, представляет сцену, слышит выстрелы. В то же время чувствует, что, быть может, не посмеет больше... То, что он сделал уже один раз, не осмелится сделать во второй. Прикидывает, осторожничает.
- Это уж слишком, вы не находите? - говорит он наконец. - Промышленный шпионаж в производстве цемента... Если бы мы еще работали в электронике.
Широким жестом я отметаю возражение.
- Неважно. Пусть Дрё думает что угодно. Он собственными ушами услышит выстрелы, это первое. Убедится, что ставень был взломан, это второе. И третье: вытащит две пули из стены позади письменного стола. Вывод: при покушении ты чудом уцелел. А теперь что тебе не нравится?
- Ничего... Ничего...
- Страх перед скандалом, признайся.
- Мать - такое хрупкое существо.
- Ладно. Хватит.
- Да нет, не в этом дело.
