Дэвид Хьюсон - Земля обетованная
— О господи, Бирс. Ну откуда ты это можешь знать?
— Знаю. Можешь мне поверить. Маккендрик сказал мне об этом. О таких вещах не лгут.
Она поморщилась.
— Извини.
Я махнул рукой.
— Ничего. В душе я это уже знал. Просто не хочется поднимать всю муть, которая во мне сидит.
— Погоди… — сказала она.
Мы доехали до какой-то больницы. Там стояли две машины «скорой помощи», а в окнах здания ходили люди в белых халатах.
Шелдон, — сказала Элис, — пора тебе познакомиться с радостями частной медицины.
Я обернулся. Глаза у шурина были мутными. Заднее сидение вымазано кровью.
— У? — простонал он. — У меня нет полиса. Не оставляйте меня. Они разрежут меня на органы.
— Нет. — Я будто со стороны услышал собственный голос. — Они сделают это, только если ты окажешься таким же, как мы.
Затем Элис помогла ему выйти и посадила на мусорный бак возле входной двери. Белые халаты внутри здания ничего не заметили. Они словно прилипли к компьютерным экранам.
Элис завернула за угол, я ее не видел. Примерно через минуту вернулась. По крайней мере, Шелдона с нами больше не было.
— Поехали, — сказала она.
Она позвонила по телефону. Я заметил, что на обратном пути она убрала в свою сумку крошечный розовый пластмассовый телефон. Если бы получше соображал, сказал бы об этом. Но я не сказал, и поэтому она, наверное, подумала, что это может ей сойти с рук.
— Какая эффективная беспристрастная забота, — сказал я. — Ты и сама могла бы работать в медицине.
Элис медленно отъехала. Казалось, она не знает, куда направиться. Вид у нее был неуверенный, и меня это почему-то утешило.
— Итак, — сказала она, — твоя жена ходила в коктейль-бар и трахалась с Маккендриком? И ты ничего не знал?
— Не совсем, — возразил я. — Моя теперешняя сущность этого не знала. Но это не значит, что прошлая моя сущность тоже не знала. Ты меня понимаешь?
— Стараюсь. Как себя чувствуешь, Бирс? Может, чего-нибудь тебе купить?
Я задумался.
— Я бы выпил коктейль «Лонг-Айленд айс ти», съел бы ведерко попкорна и стейк тартар. Похоже, это означает, что чувствую я себя хреново. Лучше раздобудь мне нормальной еды и воды. Но прежде…
У нее были очень красивые глаза, зеленые, как камни в дорогих перстнях. Заметил я и кое-что еще, когда она приоткрыла рот. В языке у нее больше не было булавки. Еще одно нововведение двадцать первого века. Люди втыкали себе в рот металлические булавки точно гвозди, а когда вынимали их на следующий день, дырок не было видно.
— Что «прежде»?
— Прежде мы посетим бар «Сестра дракона» или как он там теперь называется. Я хочу просто посмотреть. Может, что-то вспомню.
Она покачала головой.
— Я не знаю улицу Гумбольдта. Она длинная? Если не помнишь номера дома, нам придется спрашивать.
Я ничего не ответил и ссутулился в пассажирском кресле. Маленькое заведение — с металлической решеткой и табличкой с предупреждением о сигнализации — находилось с правой стороны улицы. До того места было меньше мили.
— Трогай, ладно? — сказал я. — Мне нужно положить в рот кусочек сахара или что-нибудь еще.
Она немедленно послушалась.
Я вытащил из кармана денежную купюру и вошел в дверь. Мне сразу понравилось это место. На глаза навернулись слезы умиления, которые бывают только у наркоманов или пьяниц. Показалось, что за двадцать пять лет здесь ничего не изменилось. Только цены да камеры наблюдения, берущие под прицел каждого входящего.
Подойдя к прилавку, я посмотрел на конфеты со знакомыми названиями, картофельные чипсы и закуски.
Отобрав то, что мне приглянулось, я положил покупки перед мужчиной, стоявшим за прилавком. Это был маленький пожилой человек, южанин. Позади него висела большая клетка с зеленым попугаем. Птица произносила непристойные греческие слова.
— Наслушался, — сказал продавец и рассмеялся.
— Да…
Я не заметил вновь вошедшего посетителя. Он встал за мной и приготовился платить. Только сейчас я на него посмотрел. Он был моего роста, в знакомой форме дорожного полицейского. У него были короткие светлые волосы и солнечные очки, сдвинутые на лоб, как у копа из телевизионного мыльного сериала.
Он оглядел меня с ног до головы и улыбнулся.
— Не сердитесь на птичку, — посоветовал он.
Слова он произносил с растяжкой.
До сегодняшнего дня не знаю, шутил он или нет.
Если копы меня разыскивают, то даже этого детину должны были предупредить. Хотя те, кто меня ищет, не станут расхаживать с полицейским значком на груди.
— У вас есть цветы? — спросил я. — Белые розы.
Продавец в раздумье закатил глаза.
— Есть, на улице, — сказал он и снова взглянул на меня, словно размышляя, можно ли оставить меня наедине с конфетами и чипсами. «А, здесь коп. Можно не беспокоиться».
Он вошел в маленькую дверь, что была за его спиной. Мы с полицейским обменялись скучающими взглядами.
Я указал на камеры наблюдения, натыканные повсюду, на предупреждающие объявления, замки с часовым механизмом и прочие штуки, в которых не разбирался.
— К чему катится мир! — сказал я. — Куда подевались моральные ценности?
Он кивнул.
— Думаю, экономии ради, сэр, вам бы лучше обратиться в большое заведение, например в супермаркет. Мистер Танатос скидок не делает.
Я закрыл глаза. Мне хотелось заплакать.
— Это просто маленький совет, — добавил коп.
Когда продавец вернулся, я заметил, что розы чуть подвяли по краям. Я заплатил то, что он спросил, хотя и подумал, что цена сильно завышена, потом спросил:
— Кто-нибудь из вас слышал о месте под названием «Сестра дракона» на улице Гумбольдта? Оно закрылось двадцать лет назад. Это был коктейль-бар. Мне один человек сказал, что туда стоило зайти.
Лицо полицейского было бесстрастно. Продавец окинул меня недобрым взглядом.
— Это был бордель, — сказал он наконец. — Ну у вас и приятели.
— Это была женщина. Вы случайно не знаете адрес? Она сейчас монахиня. Я подумал, что забавно будет послать ей фото.
— На углу улицы Вайн, южная сторона, — ответил он.
— А что там сейчас?
Он пробормотал что-то невразумительное и добавил, словно ставя точку:
— Доброй ночи.
В автомобиле Элис уставилась на розы, потом взяла два шоколадных батончика.
— Что же ты? Таких плохих цветов я в жизни не видела.
— Ограниченный выбор. Прости.
— А зачем?
— Зачем я туда пошел? Проголодался. И хотел знать, слышал ли кто-нибудь о баре «Сестра дракона».
Она заинтересовалась. Даже находясь под воздействием наркотика, я обратил на это внимание.
— И?
— Мне дали адрес. На углу Вайн и улицы Гумбольдта. Южная сторона.
— Может быть, завтра?
— Нет. Сейчас.
Она рассмеялась.
— Я еду на краденом автомобиле, Бирс, а ты не в состоянии на чем-то настаивать.
Она включила двигатель. Я твердо положил руку на руль.
— Нет, Элис. В состоянии. Я хочу увидеть это место, подумать о нем. Хочу знать правду.
Элис Лун вздохнула и посмотрела на меня.
— Ты устал, не оправился после укола, плохо соображаешь.
— Все верно, но два часа назад я был в форме, и вот что тогда я подумал. Ты сказала, что они спрашивали твою маму о «Сестре дракона». Возможно, это правда, возможно — нет. Но я кое-что соображаю. Я два года отработал в Чайнатауне. У меня там были друзья. Я ходил на вечеринки и праздники. И я помню.
Она отложила шоколадку. Вид у нее был юный и встревоженный.
— По-китайски слово «дракон» звучит как «лун». Тебе это известно. Ты говорила, что тебя воспитала бабушка-китаянка. Так почему кто-то спрашивал твою мать о «Сестре дракона»?
— Скажи мне, умник, — пробормотала она.
— Потому что все не так. Я умножаю два на два и получаю пять с половиной. Вот что я думаю. Твоя мама знала Мириам и Рики не потому, что работала на Оул-Крик. Она знала их по бару. Возможно, они с Мириам были подругами. Может, она сидела с ребенком, когда я был на работе. А может, бар назвали по имени человека, который им управлял, и это мне кажется наиболее вероятным, поскольку тогда в моду начал входить эгоцентризм.
Элис не ударила меня, не сказала «нет».
— Поэтому делаю вывод: бар назвали «Сестра дракона», потому что управляла им твоя мать. А если это правда, тогда можно сделать очевидный вывод: бар назвали «Сестра дракона», потому что человек, который владел им, был ее братом. Твоим дядей.
Я внимательно на нее посмотрел.
— Он тоже умер?
Она ничего не сказала, вид у нее был растерянный.
Я поднял цветы. Они упали на пол.
— Я выйду из машины, если хочешь. Оставлю тебе деньги. Мне все равно.
— Нет! — Она покачала головой.
Я подумал о том, что сказал продавец в магазине.
— Сейчас он вроде бы называется «Старбакс». Ты знаешь, что это такое?
