Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом
— Знаешь, какие вопросы он мне задавал?.. — повысила голос она.
О, это становится интересным! Я весь превратился в слух. Увы, матушка перешла на шепот, и мне не удалось уловить ни слова…
Глава 14
Черный Лог
Лаврову не хотелось уезжать. Выходной, проведенный у Глории, пролетел мгновенно. Правда, они спали в разных комнатах, но зато под одной крышей.
Ночь была беспокойной, мучительной. Роману снилось то, чего он никак не мог осуществить наяву. Едва он смежил веки, как дверь приоткрылась… и в гостевую комнату проскользнула она — прелестная хозяйка странного дома. Она наклонилась над его изголовьем и коснулась его губ своими губами…
Дальше началось такое, от чего у Лаврова закружилась голова и помутился рассудок. Он просыпался в любовной испарине и снова забывался в эротических грезах. И все время за любовниками наблюдал маленький уродец с нечеловечески красивым лицом. Карлик не отворачивался даже в моменты наивысшего экстаза, упиваясь зрелищем чужого оргазма…
Утро принесло горчайшее из разочарований: оказывается, Роман провел ночь один-одинешенек. Все исступленные ласки, все томительное наслаждение являлось эфемерным плодом сна!
За завтраком его бросало в краску от взгляда на Глорию. Она заметила его смущение и рассмеялась.
— Что тебе снилось, мой рыцарь?
От этого вопроса у Лаврова загорелись уши, а язык прилип к небу. Он едва не подавился кусочком пиццы, которую приготовил Санта.
— Вижу, сон был приятный, — не унималась она.
Гость раскашлялся, и Глория подала ему воды.
— На, запей.
Ел он за двоих, будто в самом деле ночь напролет занимался любовью. А Глория наоборот, поклевала, как птичка.
— Что с кувшином? — спросил он, расправившись с третьим куском пиццы.
— Остыл… и лежит на полу совершенно холодный.
— Как труп, — пошутил Роман.
Милицейский юмор — вот, от чего он не успел избавиться, уволившись из органов.
— Тьфу на тебя! Накличешь!
— Извини.
— Я пыталась его поднять, но он жутко тяжелый, — сообщила Глория. — Пришлось звать Санту. Он с трудом водрузил сосуд обратно на постамент.
В этом доме каждый предмет был с секретом, с чудинкой. И медные кувшины — не исключение.
— Я думаю, это был он, — многозначительно заявила хозяйка.
— Кто?
— Калиостро!
Лавров слышал о мошеннике с таким именем, но как-то вскользь. Преступники из прошлых веков его мало интересовали. Портрет одного из них — графа Сен-Жермена, — висел в каминном зале. Его приобрел или заказал предыдущий владелец этого дома — карлик Агафон. Глория почти ничего не меняла, переехав сюда из московской квартиры.
— Калиостро — гений, — пояснила она. — Уникум! Он бессмертный.
— Как Дункан Маклауд? — усмехнулся бывший опер.
— Вроде того. Он частично обитает в кувшине. На это указывает эмаль с изображением египтянина. Видишь ли, Калиостро намеревался создать Египетскую ложу и называл себя Великим Коптом[5].
— Какую ложу? Масонскую, что ли? — скривился Лавров. — Опять масоны?
— Я только объясняю, почему упал кувшин.
— Не вижу связи.
— Вчера Калиостро был здесь и говорил со мной. Собственной персоной.
Начальник охраны перестал жевать пиццу, у него пропал аппетит. Он вспомнил, как египтянин на кувшине подмигнул ему, и выругался. Так можно свихнуться. Глория решила окончательно заморочить ему голову своими выдумками. Калиостро был здесь и говорил с ней! Это уж слишком.
— За кого ты меня принимаешь? — выдавил Роман.
— Ты мой помощник. Я доверяю тебе.
— Не хочешь ли ты сказать, что Калиостро — наш новый клиент?
— Он предупредил меня о новом клиенте.
— Вот как? Предупредил. М-гм…
Глория вкратце пересказала содержание своей беседы с Великим Коптом.
— Я балдею, — протянул Лавров, когда она закончила. — Ты надеешься убедить меня, что…
Он смешался и замолчал. Бесполезно было обвинять Глорию в сумасшествии. Она сама призналась, что давно переступила эту черту. Лавров все еще считал себя нормальным. Поэтому подверг ее рассказ резкой критике. Мысленно. Вслух он не добавил более ни слова.
— Мне кажется, у графа Калиостро в этом деле есть свой интерес, — подвела итог Глория.
— В деле об «Ожерелье королевы»? Послушай, это все было и быльем поросло. Где Франция и где Черный Лог! Почему этот мм-м… Калиостро пришел именно к тебе? Что у них там, в Париже, своих сыщиков нет?
— Я не сыщик. Вернее, обычный сыщик в жизни не разберется в этой афере.
— Графу нужны бриллианты? На том свете?
— Никому не известно, где находится его могила, — разгорячилась она. — Сам Гете, большой почитатель Калиостро, разыскивал его захоронение в Палермо, но не нашел. В Тоскане местом его погребения считается дровяной сарай на территории замка Сан-Лео, но доказательств этому тоже нет. Экскурсоводы показывают туристам в замке Сен-Анджело в Риме квадратное отверстие, где по их словам был заключен и умер знаменитый чародей. Наряду с этим ходят слухи, что он обитает где-то в Индии или в Тибете…
— А на самом деле Калиостро продолжает существовать в виде призрака? — перебил Роман. — И ему до сих пор не дают покоя украденные драгоценности?
— Ты не понимаешь. Речь идет о реликвии Великих Моголов.
— Да хоть обо всех сокровищах французской короны! — взвился он. — Как ты можешь, сидя в лесу, отыскать то, что не сумел отыскать сам Великий Копт?
— Напрасно язвишь, — хладнокровно парировала она. — Скоро у нас появится клиент, который…
Она осеклась и уставилась в угол затуманенным взором. Лавров посмотрел туда же, но ничего не увидел. Это его успокоило. Из них двоих хотя бы он адекватно воспринимает реальность.
— Тебе придется поработать, — обратилась к нему Глория. — Ты готов?
Начальник охраны подавил возражения и отказался от идеи поучать ее. В конце концов она — хозяйка, а он — подчиненный.
— Когда приступать?
— Скоро…
* * *После завтрака Лавров, задумчивый и сосредоточенный, укатил в Москву. Он не получил от Глории никаких инструкций и поручений. Значит, у него есть пара дней для того, чтобы подогнать дела на фирме. В голове крутилась назойливая мысль: каким образом они будут распутывать преступление, совершенное больше двух веков назад? И кто может обратиться к Глории с подобной просьбой?
Между тем Глория, проводив помощника, отправилась в ту же деревянную беседку, где вчера ее удостоил своим посещением Алессандро Калиостро. Там было тепло, солнечно, и пахло малиной, которую собирал Санта.
— Урожай нынче скудный, — сетовал слуга. — Набрал всего туесок ягод. А малинник у нас дай боже. Мы с хозяином каждое лето заготавливали джем.
Он имел в виду Агафона, который, оказывается, любил малиновый джем.
— Будь добр, принеси-ка мне тарелку малины, — попросила Глория. — Только без сахара и сметаны.
— Сей момент!
Великан удалился мыть ягоды, а она отдыхала, поглядывая на скамейку, где вчера сидел загадочный граф. Казалось, в воздухе еще витали его флюиды. По крайней мере, Глория испытывала приятное волнение, как перед любовным свиданием. Калиостро слыл любимцем женщин.
— Неужели, он сумел тронуть твое холодное сердце, моя царица? — услышала она и обернулась.
В противоположном от нее углу беседки расположился карлик, болтая короткими ножками и самодовольно улыбаясь.
— Да-да, это я! — подтвердил он. — А ты ждала кого-то другого? Вижу, визит графа тронул тебя.
— Не каждый день удается поговорить с кавалером восемнадцатого века, — парировала она.
— Чем же я не хорош? — посмеивался карлик. — Возрастом не вышел? Или внешностью?
Глядя на Агафона, Глория забывала об его уродстве и видела лишь классически совершенное лицо Нарцисса и мягкие шелковистые кудри. Если отбросить туловище, перед ней сидел образец мужской красоты. Этакий безупречный сияющий Аполлон.
— У тебя нет сабли, — обронила она.
— Всего-то? — Агафон щелкнул пальцами, и в его руке блеснул старинный клинок. — Ну как?
— Потрясающе.
Привыкшая к его фокусам, она не выразила должного восторга. Но карлик не огорчился.
— Примерно так же Калиостро, сидя в своей темнице, превратил ржавый гвоздь в трехгранный кинжал, — заявил он. — После чего перепуганные стражники заковали узника в цепи. Он провел в сыром каменном мешке Сан-Лео четыре года. Ужасные четыре года!
— А потом?
— Исчез…
— Умер? — уточнила Глория.
— Слухи о смерти Калиостро распустили его тюремщики. Им ведь надо было объяснить, почему однажды тесная камера, где держали графа, опустела. Они поспешили уверить всех, что узник скончался, и в качестве доказательства указывали на его могилу.
