Ирина Асаба - Бриллианты в шампанском
Немного посидев в салоне, Саша вдруг почувствовал какую-то смутную тревогу, не отпускающее душу беспокойство. Что-то заставило его немедленно выйти из самолета, вернуть билет в кассу, дать телеграмму, что приедет через три дня, и вернуться к себе в комнату. Он лег на спальник и погрузился в свои мысли, пытаясь разобраться, что с ним происходит. Выходила не очень-то красивая история. Он, взрослый мужик, имеющий два высших образования, кандидатскую степень, незаменимый сотрудник на работе, хороший друг, оказался в роли приживальщика. «Какая глупость, — думал он. — Я же действительно сел ей на шею. Что я могу ей дать? В сложившейся ситуации меня можно назвать потребителем. А ведь я всегда считал себя донором. Будто это я всем даю. А тут… У нее же все есть. Зачем я ей, со своими научными заморочками? При моей смехотворной зарплате, практически без жилья. Голый, босый! Подобрала, приютила, обогрела. А что я? Идиот! Какой же я идиот!»
Он мучился, страдал всю ночь, но так и не смог прийти к какому-то твердому решению. Днем он вышел на улицу и стал бесцельно бродить по улицам, среди не замечающих его людей. Ему никто не был нужен, да и в нем, похоже, никто не нуждался. Саша собрался было посидеть в баре, но, глянув на цены, ужаснулся, а пустые, холеные лица завсегдатаев вызвали лишь раздражение, и он ушел. Голова была пуста. Все мысли, и хорошие и плохие, так измотали его за ночь, что думать уже ни о чем не хотелось. Прохожие нечаянно задевали его локтями, чего не случилось бы, двигайся он с ними в одном темпе. Людской поток прижал его к витрине магазина, и он, зацепившись взглядом за бархатные коробочки, так и не смог оторвать от них глаз. Магазин оказался ювелирным. И тут шквал мыслей обрушился на него. «Вот он, выход! Я попрошу Леру выйти за меня замуж. И сразу станет все ясно. То ли в ее жизни я просто прихоть богатой женщины, то ли она меня действительно любит и я ей необходим, независимо от моего материального положения. Да! Я хочу жениться. Как это очевидно! Как просто! Жениться и быть всегда вместе. Всегда! До смерти! Только она одна сможет нас разлучить. Я куплю кольца и просто открою перед ней коробочку, и все сразу станет понятным. Да или нет. Я все пойму по ее глазам». Саша достал все свои деньги, там были и командировочные, и отпускные. Их хватило в обрез, но хватило. Расплатился, положил коробочки в карман и снова стал мерить своими длинными ногами московские улицы.
Глава 12
Самолет улетел, но на сердце у Леры почему-то было светло и радостно. Незаметно наступил вечер, а за ним и ночь. В доме все уснули и даже перестали просыпаться от лая Рэма. А пес исходил злобой и носился вдоль высокого забора с белой от пены мордой, истекая слюной. Он обезумел, рыл лапами землю, пытаясь сделать подкоп под ограждением. В очередной раз бросался грудью на забор в стремлении перепрыгнуть его. Он обессилел и уже не мог лаять, только глухо рычал. Рычание было утробным, глухим, похожим на рев медведя-шатуна. Человек за забором уже давно прекратил попытки проникнуть на чужую территорию, а чуткое ухо собаки все еще ловило удаляющуюся бегом поступь врага. «Что пес вспоминал в эти минуты? — сквозь сон подумала Лера. — Раненного смертельно в грудь своего прежнего хозяина? Лихую пулю, задевшую его заднюю лапу? Кого он защищал теперь? Вновь обретенный дом, новых хозяев, а может быть, свою любовь?»
Собачий лай смолк, и она снова провалилась в сон. Остервенелое рычание прекратилось, будто что-то щелкнуло в разуме собаки: Рэм отбежал подальше от забора и, решительно набрав скорость, перепрыгнул наконец через него. Высота была достаточной, из-за большой массы лапы жестко приземлились на землю, и пес больно ударился грудью. Встряхнулся, разбрызгивая пенную слюну во все стороны, и, быстро набирая темп, помчался за чужаком. Он несся, ловя носом встречный ветер с чужим враждебным запахом, не разбирая дороги. Преследуемый оглянулся и, увидев мчащегося на него зверя, замер. Потом, судорожно полез в карман и быстро достал небольшой черный предмет. Они встретились в прыжке. Коробочка выдала голубую искрящуюся дугу, и тело пса, как-то сразу размягчившись, стало опадать, словно сдернутый со стены тяжелый ковер. Человек облегченно вздохнул, присел, заглядывая в закрывающиеся собачьи глаза. Он посмотрел на часы, покачал головой, огляделся. Рядом темнела гладь лесного озера. Человек крепко ухватился за собачьи лапы и потащил неподвижную, но еще живую собаку к воде. На берегу он остановился, опустил тело, пытаясь в темноте разглядеть темноту водоема. Потом уперся ногой в спину пса и столкнул его в воду. Ледок издал неприятный звук, вода чавкнула, впитывая в себя живое тело, и сомкнулась над ним. Человек передернул от холода плечами и походкой опаздывающего человека поспешил через лес к автотрассе.
Утром Лера, как всегда, вышла с огромной миской еды, чтобы покормить Рэма, но того нигде не оказалось. Она долго звала собаку и успокоилась только после предположения Павла Александровича, что пес, наверное, погнался за течной сучкой и к вечеру наверняка вернется. Искать по всему поселку собаку было некогда, и она помчалась на работу.
К вечеру зашла в библиотеку и полистала журнал «Катера и яхты». «Боже! Да это же целый мир! Целая наука! Какие-то пеленгаторы, стаксели, кили, эхолоты. Я в этом никогда не разберусь…»
Главное она для себя уяснила. Хорошая, вернее, очень хорошая яхта стоит столько же, сколько стоит ее дом.
«Да… Мне такую игрушку не потянуть. Надо же какие-нибудь курсы вождения заканчивать, права получать… Нет. Не смогу. Жила бы я в приморском городе, тогда да. Тогда конечно. А так…» — размышляла Лера, лавируя на Маруське между разномастными автомобилями. Телефонный зуммер прервал ее мысли. Она стала одной рукой шарить в дебрях сумки, не спуская глаз с дороги, и наконец извлекла мобильник.
— Да. Я вас слушаю, — пыталась она удержать ухом телефон и при этом ни в кого не врезаться.
— Хорошо слушаешь?
— Да. Да. Слышу вас хорошо. Кто это?
— Дед Мазай, — прозвучал тот же приглушенный голос.
— Стас, ты? Хватит шутить. Говори. Я за рулем.
— Ты своего сына давно видела?
— Нет. Недавно. Утром, — растерялась Лера.
— Теперь не скоро увидишь.
— Что? Что ты сказал? Стас, это ты? — Она попыталась выбраться из потока машин и припарковать машину.
— Говорю, сына не скоро увидишь, — очень спокойно, вроде как с усмешкой повторил мужской голос.
— Да что случилось? Вы кто? — Лера остановила машину.
— Кто я, не важно. Важно, что если хочешь его увидеть, готовь деньги.
— Вы что, украли его? — Голова ничего не соображала. Наверное, нужно задавать конкретные вопросы. Получить как можно больше информации, но Лера ничего не могла с собой поделать, у нее затряслись руки, задрожал голос.
— Да. Я украл твоего Игоря. Киднепинг называется. Слышала?
— Гражданин, вы что, с ума сошли?! Такими вещами не шутят.
— Не веришь — проверишь. Ментам не звони, иначе совсем ребенка потеряешь. Подумай. Я же немного прошу. Всего двести тысяч.
— Рублей? — с надеждой в голосе прошептала Лера.
— Легко отделаться хочешь, милая. Долларов.
— Да где же я столько возьму?
— По сусекам, по сусекам! Все. Больше говорить не могу. Поговорим позже. Мне пора. Перезвоню. А ты думай.
Лера откинулась на спинку сиденья и замерла. Думать не было сил. Она ослабела и никак не могла собраться с мыслями. Мимо с ревом проносились грузовики, подавали световые сигналы иномарки, требуя, чтобы им освободили проезд, скромно жались к обочинам «Жигули» и «Москвичи». Лерин взгляд бессмысленно скользил по улице, прохожим, зданиям. Очень медленно стало возвращаться желание что-то делать, куда-то бежать.
«Вот приду я сейчас в детский сад, — словно нехотя подумала она, — а мне скажут: вашего ребенка уже забрали. Что я должна буду делать? Удивиться, спросить — кто? Они тогда сами запаникуют. Шум поднимут. Придется обращаться в милицию. Съездить туда все равно надо. Только аккуратно. Выяснить, кто забрал. Решено. Поеду. Но где деньги взять? Ну, Маруську продам — пять. Ну, кольцо пана Мстислава — пусть десять. Штук шестьдесят своих. Занять?.. У кого? Сколько дадут? Если по всем побираться, тысяч тридцать наскребу. Всего значит — девяносто пять. Продать антиквариат? На это нужно время. Под это только занять можно. Иначе за бесценок продавать придется. Так. Комнату в квартире продать можно. Еще двадцать. Нет, двести никак. Кто же это? Кто это сделал? Наверняка ворье, с которым Павел Александрович сидел. Твари! Или тварь. Сколько их? Один? Два?.. Хватит! Хватит паниковать. Надо ехать в сад». Лера завела машину и резко рванула вперед.
Вбежала в ворота сада, запыхавшись, словно все это расстояние проделала на своих двоих. Дети играли на площадке, на лавочке сидела незнакомая девушка. Она была молода и простовата.
