Екатерина Гринева - Верный рыцарь, или Ужин в городе миллионеров
И здесь его прорвало. Через пару минут нефтяник из Сибири рыдал у меня на плече пьяными слезами, вспоминая свою первую любовь – некую Любку, которая не дождалась его из армии и спуталась с другим. И вот, паскуда, даже дождаться не могла, забрюхатела от другого сразу. Он пришел, а она уже с пузом и с мужиком. А он старше ее на пятнадцать лет. И он, Серега, думал с собой покончить: чуть вены себе не резал из-за б… Любки. Но один друг старый наставил его на путь истинный, взял в одну группировку крутую. Ух, и дела они творили – поверить страшно. Капиталец кое-какой сколотили… Потом Серега замолчал и икнул. Очевидно, понял, что распространяться о дальнейшем пути к нефтяным капиталам не просто лишнее, но и опасное дело. Возникла пауза. Я еще пару раз услышала о Любке, которая локти себе кусала от злости, что он выбился в люди, а она – чувиха чувихой до сих пор горбатится на заводе и живет в хрущевке. Он даже хотел подкатить к ней и шубу подарить. На память. Но потом передумал. Я хотела спросить почему, шуба несчастной Любке бы никак не помешала, но поняла, что у миллионеров свои тараканы в голове и не все их поступки можно объяснить логически.
Серега заснул у меня на груди, я осторожно положила его на диван, а сама пошла спать в соседнюю комнату.
Проснулась я раньше Сереги, но будить его не стала. Какое-то время я сидела на балкончике и любовалась видом на море. Но моя идиллия продолжалась недолго.
Серега встал и зычно поздоровался со мной.
– Привет, мордаха! Доброе утро!
– Доброе!
– Ну что – выходим?
Он выглядел поскучневшим и посеревшим. От его вчерашнего веселья не осталось и следа.
– Я буду завтракать в городе, – пояснил он. – Мне надо ехать.
– Я уже готова.
Он полез в карман и достал оттуда двести евро.
– Возьми.
– Чего? – Я вскинула на него глаза.
– Бери, говорю.
– Да пошел ты!
– Не понял?
– А здесь и понимать нечего. – Я взяла деньги и протянула ему их обратно. – Отвали!
На его лице появилось недоуменное выражение.
– Может, ты это… типа, тряпки хочешь или кольцо с брюликом.
– Ни хрена я не хочу, – разозлилась я. – Провели время и ладно. Что ты мне свои бабки в лицо тычешь. Я тебе не девочка-припевочка. Забери свои гребаные евро обратно.
– Как хочешь. – Он с готовностью сгреб деньги и сунул их в карман. – Все, птаха! Выкатываемся из номера!
Он сказал, что высадит меня в начале набережной Круазетт.
Мы проезжали мимо сверкающих витрин, и я подумала, что Светка точно бы обозвала меня полной идиоткой. Она-то еще давала мне наставления: тащить миллионера в магазин и пускать слезу, что всю жизнь мечтала об этой кофточке или браслетике. Просить надо сразу после ночи, проведенной вместе, – второго раза может и не быть. Но я понимала, что это не для меня. Вроде бы я перешагну некую грань, за которой перестану уважать саму себя. В конце концов я – это я. А Светка – это Светка. И у нас разные жизненные дороги. Не пересекающиеся прямые.
Серега остановил машину и, кивнув мне на прощание, умчался. Ночь с миллионером, о которой можно вспоминать в старости, была не такой, какой я представляла себе. Ни серенад, ни роз, ни драгоценностей. Правда, были деньги. От которых я отказалась.
В девять вечера, как штык, я была около Дворца фестивалей и вертела головой по сторонам в поисках Романа-Ромео.
Он подъехал на белом авто и кивнул мне:
– Садись! Поехали!
В машине мы молчали. Роман-Ромео задал мне пару вопросов типа «как дела» и замолчал, внимательно смотря на дорогу.
Он остановил машину недалеко от набережной и кратко кивнул:
– Выходи!
Через пять минут мы стояли у яхты, на борту которой было написано «Moon Dream» – «лунная мечта».
Я поднялась по трапу и оказалась на яхте, на которой слышался девичий визг и смех.
– Мы не опоздали? – спросила я.
– Нет. Вовремя, – сказал Роман-Ромео, пропуская меня вперед.
– А… Керкозов здесь?
– Будет чуть позже. Он сейчас в городе.
На яхте все танцевали, дергаясь под бодрые ритмы. Рядом со мной оказался толстенький француз, который попытался положить мне руки на бедра и прижать к себе. Его звали Пьер, и он ни слова не говорил ни по-английски, ни по-русски. Я уклонялась от его атак, но он настойчиво наступал. Я поискала глазами Романа-Ромео, но его рядом не оказалось. Может, он вышел на палубу?
Я увернулась от объятий Пьера и поднялась на палубу.
Кто-то зажал мне сзади рот рукой, и я не успела даже крикнуть.
– Тихо! – шепнул мне на ухо такой знакомый голос. – Ради бога! Не ори!
Макс отнял руку от моего рта.
– Макс! – шепнула я и припала к нему. – Макс! – Слезы потекли у меня из глаз.
– Я…
– Все потом! Нам предстоит небольшое плаванье. А то сейчас сюда нагрянет полиция – облава на предмет наркотиков. Тебе только неприятностей с этой стороны не хватало.
С этими словами он толкнул меня в воду. Я даже не успела среагировать. Оказавшись в воде, я заработала руками и ногами.
– Плыви к берегу! Чем быстрее, тем лучше.
– Сумасшедший! А если бы я не умела плавать?
– А я рядом на что? Спас бы! Лучше не говори, а плыви.
До берега мы доплыли быстро. Я вылезла из воды, дрожа от холода.
– Теперь к машине. Она у меня недалеко припаркована. Беги за мной.
Мы понеслись по набережной, как два зайца, за которыми гонятся хитрые лисы.
Машина Макса стояла в переулке. Нырнув на переднее сиденье рядом с Максом, я машинально пригладила свои мокрые волосы. Меня по-прежнему била дрожь.
– Холодно? – спросил он.
– Да… нет… – У меня зуб на зуб не попадал, и я обхватила себя руками, надеясь согреться.
Я хотела спросить, как он сюда попал, но вместо этого Макс наклонился ко мне и закрыл рот поцелуем. Мое сердце глухими толчками билось о ребра, и я вцепилась в Макса обеими руками, чтобы сохранить равновесие. Он жадно, торопливо целовал меня. Его руки судорожно гладили мои волосы. И наши поцелуи, смешанные с водой, моими непросохшими слезами и торопливостью, никак не могли нас насытить. Мы не могли оторваться друг от друга. Я обхватила Макса за шею, а он меня за плечи. Потом его руки скользнули ниже… к груди… Его руки дрожали так же сильно, как и мои…
Внезапно он оторвался от меня.
– Черт! – и провел рукой по лбу.
– Макс… – тихим голосом спросила я. – Что такое?
– Я не могу воспользоваться ситуацией. Когда мы с тобой виделись в последний раз…
– Макс! Молчи! Не надо. Что было – то было. Но это в прошлом.
Я сама положила руки ему на грудь, но он перехватил их.
– Черт! Как же я хочу тебя. Я никого никогда так не хотел.
– Оставь черта в покое, – невольно улыбнулась я. – Может быть, ты займешься чем-то другим?
Наша мокрая одежда мгновенно слетела с нас. Макс перебрался ко мне, и я изогнулась под ним, принимая удобное положение. Меня возбуждал запах кожаных сидений, парфюм Макса, его руки, его жадные поцелуи, в которых ярости и страсти было больше, чем нежности. Меня накрыла такая мощная волна желания, что я закрыла глаза, не в силах совладать с нею.
– Макс, – шептала я. – Макс!
Он вошел в меня, и я выгнулась дугой. Одна моя нога уперлась в руль и скользнула по нему. Я обхватила ногами бедра Макса, и он начал яростно вспарывать меня изнутри. Мне казалось, я чувствую, как от его жара и силы плавятся мои кости и тело становится странно-невесомым, словно оно принадлежит не мне, а другой женщине, которая сейчас находится в машине и самозабвенно отвечает на мужские ласки. Его плоть пульсировала во мне, и я впивалась ногтями в его плечи, как будто они были единственным, что могло удержать меня от улета в другую реальность.
– Как ты? – хриплым голосом шепчет Макс.
– Мне… хорошо, – мои зубы стучат.
Наслаждение затопило меня. Но взрыв еще не созрел. Я почувствовала его приближение, когда сладкая судорога скрючила мне пальцы ног, а потом распорола тело вдоль. Наслаждение выплеснулось в крике, который я заглушила ладонью Макса: я вцепилась зубами в его руку.
– Только не сдерживай себя! – прорычал он. – Кричи!
Перед глазами завертелись яркие, сверкающие круги. Мое тело взлетело в последний раз и опустилось без сил. Голова запрокинулась, и я провалилась в сладкое забытье.
Очнулась я от того, что Макс гладил меня по щеке.
– Ника! – Он нажал указательным пальцем на мои губы. – Ты – чудо!
– Да уж – чудо! – Я попыталась взять шутливый тон. Но не получилось. – Макс я, наверное, сошла с ума… – Мой голос прозвучал против воли жалобно.
– Не ты одна, – усмехнулся он. – Но это ничего страшного. Так и надо.
Я взяла его за руку. Он поморщился.
– Я же сделала тебе больно, – прошептала я. – Включи свет.
– Может, не надо… Раны любви всегда приятны.
Я рассмеялась и поцеловала его ладонь.
– Мы так и будем сидеть здесь до утра?
– А что? Неплохой вариант. Мне так даже нравится.
– Мне тоже. – Я прильнула к нему.
– Согрелась?
– Ага. Даже горю.
