Алёна Белозерская - Покинуть Париж и уцелеть
– С этого места их история мне знакома. Не понимаю, почему у Инги не ладились отношения с отцом?
– Она и Марина были ровесницами. К тому же Марина однажды ударила Ингу за то, что та позволила себе посмеяться над отцом в присутствии гостей, намекнула на его возраст и импотенцию. Марина вывела ее из комнаты. Никто не слышал, о чем они говорили, но звуки пощечин услышали все. С тех пор их отношения перешли в категорию военных баталий. Инга готова была растерзать Марину, настолько сильно ненавидела ее, заодно и отца, потому что он во всем поддерживал свою жену.
– Жену? – с иронией произнесла Полина. – Странно, что Шемес не развелся с Аллой.
– Марина не раз устраивала скандалы по этому поводу. Когда она особо злилась, Андрей Адамович обещал дать своим юристам задание начать подготовку к бракоразводному процессу. Но дальше обещаний дело не шло.
– Почему?
– Потому что у них с Аллой не было брачного контракта, – пояснил Глеб. – И при разводе пришлось бы делить все имущество, что означало отдать половину жирного пирога, который он сам испек без чьей-либо помощи. А это магазины, банк, доли в других компаниях… В общем, Аллочка изрядно выпотрошила бы его в случае развода.
– И поэтому он предпочитал сожительствовать с Мариной, нежели с женой поделиться? – с презрением спросила Полина.
– А вы отдали бы свои миллионы тому, кто не имеет к ним никакого отношения? – Глеб автоматически стал на защиту своего хозяина, полностью оправдывая его действия.
– Но как Алла терпела подобное? Она ведь все еще была женой, а ее муж, получается, открыто жил с другой женщиной.
– Андрей Адамович помогал Алле Богдановне материально.
– Кто бы сомневался! Вот клещ – и одну не отпускал, и к другой присосался!
Разговор на несколько минут прервался. Глеб словно обиделся на высказывание Полины, отвернулся к окну и смотрел на мокрый от начавшегося дождя асфальт, а Полина размышляла над тем, отдала бы половину своих личных накоплений Люку, если бы суд принял такое решение. Разумеется, боролась бы до конца, грызлась и кусалась, но Матуа не получил бы ни цента из ее сбережений.
– Пожалуй, я слишком горячо отреагировала на ваш рассказ. Я вас огорчила?
– Нет, конечно, – откликнулся Глеб и, повернувшись к Полине, сосредоточенно вгляделся ей в лицо. – Я уже несколько дней размышляю над тем, кто мог подлить рицин в виски.
– Все-таки вы не ошиблись и яд был в алкоголе?
– Следы рицина обнаружили только в графине с виски. Знаете, что самое любопытное в этой ситуации? – спросил Глеб и сам ответил на свой вопрос: – То, что босс пил редко, значит, травить его намеревались медленно. Смерть от рицина неминуема, но как скоро она наступит, зависит от принятой дозы. Шемес выпил целую бутылку, поэтому и умер через сутки после того, как рицин попал в желудок. Не смотрите на меня как на умалишенного или отравителя. Мне об этом судмедэксперт рассказал.
– Ясно, – кивнула Полина. – Остается узнать, кто добавил яд в алкоголь.
– Да, – с усмешкой протянул Глеб. – Самая малость.
– Это мог сделать лишь тот, кто имел доступ в апартаменты Шемесов. Таких было мало… И я в том числе. – Полина, прикусив губу, замолчала, потом вдруг встрепенулась и растерянно посмотрела на удрученного молодого человека. – Кто является наследником Шемеса?
– Инга и Алла в равных долях, – ответил Глеб, и в глазах его заблестел странный огонек, словно он вот-вот решит сложную математическую задачу, ответ на которую тщетно пытался отыскать в течение длительного времени. – Думаете, одна из них убила Марину, а после избавилась от Андрея Адамовича?
– Судя по вашим словам, они обе обижены на Шемеса, по-разному, но одинаково сильно. Мотив был у обеих. Хотя нет. Алла демонстрировала любовь и преданность, несмотря на то, что Шемес обвинил ее в смерти сына и предпочел другую. Или все-таки мотив был, так как простить подобное невозможно. Все, я запуталась!
– Они обе выиграли от смерти Андрея Адамовича. Но зачем при этом было убивать Марину? Она ведь не являлась законной женой и не могла претендовать на наследство в случае смерти Шемеса.
– А что, если их смерти не связаны между собой, – предположила Полина. – Может, Марину никто и не убивал и она действительно покончила с собой, а мы строим ложные догадки?
– Скорее всего, так и есть. Но то, что Андрея Адамовича убили, это факт.
– А что полиция? Как вообще продвигается расследование?
– Похоже, никак. Во всяком случае, мне никто не докладывает о ходе дела. Опросили родственников, приезжали к соседям. На этом все. Мне даже кажется, что мы с вами знаем больше, чем полицейские. – Глеб допил свой холодный кофе и поднялся. – Значит, вас не будет завтра на похоронах?
– Вечером я улетаю в Париж. Развожусь с мужем, – внезапно добавила Полина, нисколько не жалея о своем признании. – Глеб, скажите, чем вы намерены заниматься?
– Имеете в виду, что со смертью Андрея Адамовича я потерял работу? – он вежливо помог Полине надеть пальто, подождал, когда она застегнет пуговицы, и, взяв под руку, повел к выходу из кафе. – Сдам квартиру и уеду на Гоа, – сказал он, посмотрев на хмурое, низкое небо. – Давно мечтал все бросить и свалить отсюда.
– И мне хочется как можно быстрее сбежать из этого города. Что я и сделаю через четыре часа.
– Удачи вам.
– И вам, – пожала протянутую руку Полина и со странным ощущением, будто сделала нечто плохое, посмотрела вслед уходящему мужчине.
В самолете она размышляла над тем, для чего все-таки встречалась с Глебом. Чтобы услышать тяжелую историю жизни Шемеса или узнать, где находился яд? Полина вдруг поняла, что ей абсолютно неинтересно, кто отравил Шемеса и почему. Конечно, она безгранично жалела о его кончине, но, глядя в иллюминатор, думала не о старом ловеласе, а о молодой женщине, так рано ушедшей из жизни. Была ли смерть Марины кем-то устроена или же она сама приняла такое решение, уже не имело значения. Она умерла, унеся с собой этот секрет, зато убийца Шемеса до сих пор живет и процветает. «Меня это не касается, – решила Полина, закрыв глаза. – Пусть его поимкой занимается полиция».
Уснуть не удалось. Мысли, беспокойные и мрачные, крутились вокруг Глеба и предстоящих похорон Андрея Адамовича, затем переключились на Романа, так и не вернувшегося домой после утренней размолвки. Он ведь знал, что Полина улетает в Париж, но не пришел проститься с ней и проводить в аэропорт. Даже не позвонил. Полина также решила не искать общения, спокойно отдохнуть несколько дней в городе, который очень любила, и уже после, со свежей головой, поговорить с Романом о том, как им быть дальше. Ссориться больше не хотелось, как и возвращаться. Полина понимала, что сейчас в ней говорит обида за очередное исчезновение Романа, поэтому старалась не сгущать краски и спокойно смотреть на ситуацию. Но она не могла не думать о том, что Роман не любит ее. Это невозможно было скрыть за маской показной нежности и увлеченности. Рано или поздно сердце, которое заставляют любить, перестает работать, взрываясь. Вот и Роман «сдулся», как воздушный шарик, в этом Полина была уверена, как ни в чем другом.
Запутавшись в желаниях и размышлениях, она незаметно для себя уснула, однако ненадолго. Встрепенулась, когда самолет уже готов был идти на посадку. Мысли снова оккупировал Роман, но вскоре он уступил первенство Люку. Полина с волнением представляла, как пройдет завтрашнее слушание и каким образом вести себя с мужчиной, который уже менее чем через сутки станет ее бывшим мужем.
Глава 11
– Фамилию можешь оставить себе. – Люк вежливо подал Полине руку, помогая спуститься по ступеням к машине, ожидающей их на стоянке у здания суда. – Конечно, если желаешь.
– Оставлю, – ответила Полина с едва уловимой ноткой грусти в голосе. – Мне нравится называться мадам Матуа. Красиво звучит.
– Лучше, чем твоя настоящая. – Люк попытался произнести фамилию, доставшуюся Полине от отца. – Ники-фо-ро-ва, – гадко исковеркал он буквы, при этом сделал ударение на предпоследнем слоге.
– Очень смешно, – усмехнулась Полина, похлопав его по плечу. – Год назад ты правильно произносил ее, но стоило мне стать бывшей женой, и ты вдруг начал ломать язык.
– Раньше все было по-другому. Даже ты была красивее, – Люк с видом знатока оглядел ее фигуру. – Климат Москвы на тебя плохо влияет.
Полина невольно провела рукой по бедру и улыбнулась. Неуверенность, появившаяся после этих слов, вдруг исчезла, так как стало отчетливо ясно, что взгляд Люка и его губы говорили разные вещи. Подобное противоречие было свойственно мсье Матуа. Он часто пользовался этой уловкой, чтобы запутать собеседника и заставить думать исключительно о своей персоне. В такие минуты человек становился беззащитным, так как все его мысли были направлены только на то, чтобы узнать, правду ли сказал этот привлекательный мужчина. Если да, то почему его лицо говорит обратное? Люк солгал, назвав Полину дурнушкой. Она знала, что сегодня выглядит как никогда изящно и волнующе. Классическое черное платье с глухим воротом, но высоко открывающее ноги. Нежные чулки-паутинки, такие тонкие, что кажутся невидимыми, будто художник легкими взмахами кисти провел по лодыжкам и коленкам, слегка оттенив кожу. Туфли, разумеется, на высоких каблуках и яркий оранжевый плащ. Благо, что погода позволяла так легко одеться, да и настроение было подходящим. Полина, не поленившись, долгое время провела у зеркала, доводя макияж до совершенства и забирая волосы в безупречно гладкий хвост на затылке. Поэтому слова Люка, намекнувшего на ее невзрачный внешний вид, заставили губы тесно сомкнуться, а подбородок обидчиво задрожать. Получается, она приложила столько усилий, чтобы выглядеть сногсшибательно, но ее старания не были замечены. «Стоп!» – тут же остановила себя Полина, вдруг осознав, что все это – одежда, макияж, прическа и улыбка на лице – предназначалось только Люку. Не для себя она была красивой и не потому, что сегодня очень важный день, а именно чтобы он «посмотрел, оценил и расстроился».
