Светлана Алешина - Завещание бедной красавицы (сборник)
— И что же вы попросили взамен? — не удержалась я, перебив Кравчук.
— У нас с Эллой неравные доли в деле. Но я всегда считала, что работаем мы с ней одинаково, поэтому имеем право на одинаковые доли в бизнесе. Однако Элла мотивировала это тем, что она раньше меня начала собственное дело, а я только потом стала работать с ней. Я полагала, что по прошествии времени мы обе достаточно много вложили труда и сил в наши салоны красоты и давно уже работаем на равных правах и равных условиях. Я всегда хотела, чтобы она уступила мне часть своей доли, и попросила, чтобы Николай уговорил жену продать мне часть дела. — Кравчук сделала акцент на слове «продать». — Заметьте, я не собиралась на халяву получать долю, я хотела купить ее. Я лишь хотела уравнять доли. Только и всего. А Николай всегда имел определенное влияние на Эллу. И хотя они ссорились постоянно, тем не менее он умел получать от нее то, что хотел. Вот я и попросила его уговорить Эллу поделиться со мной. Я дала Коле денег, он расплатился с долгом, пообещав мне больше не играть. Но потом обнаглел окончательно, постоянно говорил мне, что почти добил Эллу и она уже практически согласна продать мне долю в деле, чтобы они стали равными. Такими завтраками он кормил меня довольно долго, но я верила и ждала. Давала деньги на оплату долгов. Давала без отдачи, не требуя никакого возврата, тем более с процентами. Николай все обещал, а я все ждала. В конце концов я поняла, что он мне врет. А деньги так и будет тянуть. Тогда я стала настаивать на том, чтобы он вернул мне долги, у меня хранились все его расписки на подобный случай… И тут произошло это… — Кравчук умолкла. Видно было, что она устала говорить. Но я уже не чувствовала абсолютно никаких угрызений совести, что заставляю больного слабого человека рассказывать мне в подробностях всю эту историю. В конце концов она сама напросилась, да и мне стало так интересно, что я уже не могла отказать себе в удовольствии дослушать все до конца.
Кравчук полежала немного, переведя дыхание, потом тихо сказала:
— Налейте мне, пожалуйста, воды, что-то в горле пересохло. Там, на тумбочке, стакан и бутылка с минералкой. — Она кивнула на прикроватную тумбочку. Я налила воды и протянула ей стакан. Мария Львовна с трудом приподнялась и, держа его свободной рукой, отпила несколько маленьких глотков. Потом вернула стакан мне и продолжила: — На чем я остановилась? Ах, да… После того как умерла Элла, я поняла, что Николай и вовсе не отдаст мне деньги. Во-первых, Элла ни за что на свете не оставила бы ему и гроша. Во-вторых, я поняла, что и моя доля в деле уплыла от меня. Я не знала, кому Элла оставит свое состояние, но была уверена, что это буду не я и не Николай.
— Вы были в таких плохих отношениях с компаньоншей? — спросила я.
— Дело не в этом. Просто бизнес есть бизнес. А завещание — это завещание. При чем тут я, когда у Эллы и так хватало наследников.
— Но она могла бы оставить вам хотя бы долю в деле, — попробовала предположить я.
— Нет. — Кравчук покачала головой. — Она не хотела уступить мне часть доли, что уж говорить о всей… После смерти Эллы, — вернулась Кравчук к разговору, — я стала требовать у Николая, чтобы он вернул долг. Но он все говорил, что у него нет денег: Элла ничего не оставила в наличных, а то, что оставила, ушло на похороны. Олег Пантелеев помогал мне. Мы потребовали, чтобы Николай написал нотариально заверенную расписку, что в случае, если он унаследует состояние Эллы, сразу же отдаст долг.
— И что? — Мне припомнился подслушанный некогда разговор Осипова с Кравчук и Пантелеевым.
— Он, естественно, отказался. Меня это разозлило. А когда нашлось завещание Эллы, в котором она все оставила этому уроду, я и вовсе обозлилась. И конечно, пожалела, что не настояла в свое время на том, чтобы Осипов написал расписку. Позвонила ему и напомнила о долге. Коля растерялся и сказал, что скоро отдаст его. Но по его тону я поняла, что никаких денег он отдавать не собирается. Тогда я сказала, что завещание, которое вдруг объявилось, ненастоящее и мне известно об этом. Я совсем не была уверена, но знала точно, что Элла ни за что не оставила бы ему не то что все, а ни копейки. Я пригрозила ему, что властям станет известно о подделке завещания. Осипов испугался. Я поняла, что попала в цель. У меня не было никаких доказательств того, что завещание ненастоящее, но я была уверена, что это именно так. Тогда я и приехала к вам, чтобы рассказать об Осипове. Я позвонила ему и сообщила, что вы будете делать передачу, в которой его обвинят в убийстве. Вот тогда он и испугался по-настоящему… И вот результат, — кивнула Кравчук на свои ноги.
— Это единственное основание, по которому вы считаете Осипова замешанным в покушении на вас?
— Да, это единственное основание, но я считаю, что оно достаточно важное. И кроме того, у меня больше ни с кем никогда не было никаких не то чтобы конфликтов, но даже и простых недоразумений. Никто, кроме него, не может желать мне смерти или по крайней мере увечья. Или же вы считаете, что это был просто несчастный случай?
— Да нет. Похоже на то, что вас действительно хотели либо убить, либо, по меньшей мере, покалечить.
— А если меня хотели убить и не сумели сделать этого, то, думаю, они не остановятся на этом, а предпримут очередную, более успешную попытку.
— И вы так спокойно и даже обреченно говорите об этом? — поразилась я.
— А что делать? — пожала плечами Кравчук. — Вот поэтому я и хотела, чтобы вы поговорили со мной именно сегодня. Пока я еще жива…
— Может, не стоит так драматизировать ситуацию?.. — начала я.
— Да нет. Я все воспринимаю реально. Знаю, вас, наверное, удивило мое желание рассказать все именно вам, но я могу объяснить почему.
— Да. Честно говоря, немного странно, что вы решили изложить всю историю именно мне. Не лучше ли было бы рассказать все милиции?
— Милиции? — Кравчук задумалась. — Если останусь жива, то, возможно, расскажу все и милиции тоже. А пока хочу поведать вам. Телевидение — великая вещь, вы можете такое, о чем подчас не могут и мечтать правоохранительные органы.
— Но я ведь не могу привлечь преступника к ответственности? — возразила я.
— Но зато вы в состоянии найти и изобличить его, и тогда милиция просто не сможет остаться в стороне. Я знаю, как они сейчас работают. Ведь с самого начала всей этой истории, если покопаться, можно было понять, что Эллу убили. А ментам этого не надо. Они списали все на несчастный случай.
— Убили?! — Я изобразила изумление. — А с чего вы взяли, что ее убили?
— Да Коля и убил, — равнодушно проговорила Кравчук. — Неужели непонятно? Он ведь ненавидел ее. Жил с ней только из-за денег. Куда бы он пошел после того, как она его выгнала? Ни средств, ни работы, на образования. А в последнее время между ними совсем испортились отношения, если, конечно, они еще могли хоть как-то испортиться. Вот и решился на крайний шаг.
— Так вы считаете, что именно Николай убил свою жену?
— Почти уверена.
— Почему бы вам не изложить свои мысли на этот счет милиции?
— Во-первых, у меня нет доказательств. Только догадки и слова. Кто там обратит на них внимание? Во-вторых, если ментам подкинуть идею относительно того, что Элла умерла не в результате несчастного случая, то они прицепятся наверняка и ко мне. Ведь тогда я тоже буду на подозрении. Я была в доме в ночь убийства, работала вместе с ней, и все знают, что между нами были трения относительно доли в деле. А мне, сами понимаете, лишние проблемы совсем ни к чему. Мне и своих хватает. Вот теперь главной моей проблемой будет — как уберечься от убийцы. А второй, если выживу, — как получить долг с Осипова.
Кравчук откинулась на подушку и устало прикрыла глаза.
— Мария Львовна, вам, наверное, пока стоит отдохнуть и стараться не думать ни о чем плохом. А я со своей стороны постараюсь сделать все возможное, чтобы установить истину.
Кравчук приоткрыла глаза и посмотрела на меня.
— Спасибо, что приехали и выслушали меня, — тихо проговорила она. — Извините, что оторвала вас так поздно от дел.
— Ничего страшного. До свидания. — Я поднялась и поставила стул на место. Кравчук уже не слышала моих слов. Мне показалось, что она уснула.
* * *Я приехала домой поздно. Володя не спал — ждал меня. Мне стало страшно стыдно за свое поведение. Я даже не позвонила и не предупредила его, что задержусь.
— Как всегда, волновался, — обиженно произнес он.
— Ну извини. — Я виновато улыбнулась, переодеваясь в домашний халатик. — Ведь все в порядке. Со мной был Костя. — Я поняла, что зря у меня вылетело имя Шилова. Это еще больше задело Володю. Он насупился и отвернулся.
— А-а, тогда понятно, — проговорил он.
— Ну не сердись. Я обещаю, что больше так не буду… Ну, Володечка… — Я прижалась к нему всем телом и потерлась головой о его плечо.
