Евгения Грановская - Богиня Модильяни
– Значит, вы – искательница приключений, – сказал Фил, разливая вино по граненым стаканам, с боем добытым у несговорчивого проводника. – А чем вы занимаетесь в свободное от добывания миллионов время?
– Пишу, – важно ответила Марго.
– Пишете? – Он приподнял бровь. – Что именно?
– Жалобы и доносы, – сострила Марго.
Фил поставил бутылку и пододвинул Марго один из стаканов.
– И что, это приносит доход? – поинтересовался он.
– Представьте себе – да.
Фил посмотрел ей в глаза, улыбнулся и кивнул:
– Хорошая шутка. Ну, а если серьезно?
– Если серьезно, я пишу для газет и журналов. Статьи, очерки, репортажи.
– О! – сказал Фил.
Марго не поняла, что значит это «о!», но спрашивать не стала.
– Итак, бандиты выходили с вами на связь два раза, – вновь заговорил Фил. – Вы рассказали им про картину и про Гошу.
– Имя я не назвала.
– Да, я помню. По всей вероятности, мошенники вам не поверили. Они думают, что вы что-то скрываете.
– К этому блестящему выводу я могла бы прийти и без вашей помощи, – заметила Марго.
– Выбить из вас правду они тоже не надеются, – продолжил рассуждать Фил. – Или оставляют это радикальное средство на крайний случай. Все-таки до сих пор они не совершили ничего подсудного.
– Вот как? – возмущенно проговорила Марго. – Интересно, а нападать на молодую женщину на безлюдной аллее парка – это, по-вашему, не подсудное дело?
Фил пожал плечами:
– Они вас не ограбили и не изнасиловали. Так что за свою жизнь вы можете пока не опасаться. А вот ваша психика, я боюсь, еще пострадает. И не раз. Думаю, они хотят запугать вас.
– Им это уже удалось.
– Может быть, – задумчиво сказал Фил, разглядывая лицо Марго из-под полуопущенных ресниц. – Но вы до сих пор ничего не рассказали им. Они не идиоты и наверняка догадываются, что вы идете по следу картины. А они, в свою очередь, идут по вашему следу. Это ясно как божий день.
– Так, значит, я для них дичь?
Фил покачал головой:
– К счастью, нет. Дичь – это картина. А вы… м-м… что-то вроде охотничьей собаки, которая приведет их к этой дичи.
– Благодарю за лестное сравнение. Что же мы будем делать?
– То, что делали до сих пор. Искать картину.
– А когда найдем?
Фил дернул плечом и холодно усмехнулся:
– Там будет видно.
Он отпил вина и поинтересовался:
– Вы уже придумали, с чего мы начнем?
– Ну… – протянула Марго и остановилась. Действительно, с чего начать? Бегать с Филом по городу, высунув язык? На это могут уйти недели. Интересно, что он сам об этом думает?
– А у вас есть предложение? – прямо спросила Марго.
– Угу, – кивнул Фил. – Нам с вами нужно разделиться. У нас есть список питерских компаний и фирм, которые участвовали в московских выставках с первого по четвертое сентября. Разделим этот список пополам и займемся каждый своей частью.
Предложение Фила показалось Маргарите вполне разумным. Действительно, так они потратят в два раза меньше времени на поиски.
– Я согласна, – сказала она.
Фил достал из кармана пиджака список, перегнул его пополам и осторожно разорвал на две почти равные части.
– Вам вершки или корешки? – поинтересовался он.
– Все равно.
Фил протянул ей верхнюю часть списка, себе оставил нижнюю.
– Значит, план такой, – сказал он. – Звоните на фирму, спрашиваете Гошу. Если таковой есть – выезжаете на место для личного опознания. Если я обнаружу Гошу – позвоню вам, и мы отправимся на опознание вместе.
– Отличный план, – одобрила Марго.
Фил бросил в рот оливку, пожевал ее и, задорно прищурившись, посмотрел на Марго.
– Марго, вы что-нибудь знаете о художнике Амедео Модильяни?
– Конечно, – кивнула Марго.
– Что именно?
– Он рисовал картины.
Фил улыбнулся:
– В точку! Пока я добирался до вас в такси, я влез в Интернет и кое-что прочел о нем. Амедео Модильяни родился в Ливорно в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году. Он был четвертым ребенком в семье, самым красивым и самым болезненным. Мать его просто обожала. Лет в двенадцать Амедео заболел тифом. Тогда это была неизлечимая болезнь. Во время болезни он бредил картинами великих художников, а когда очнулся, заявил матери, что бог велел ему стать художником. Вскоре он вылечился.
Марго хмыкнула:
– Красивая легенда.
– Это не легенда, – сказал Фил. – Во время болезни мать Модильяни вела дневник и записывала в него все, что происходит с сыном. Как только Амедео излечился, она отдала его в школу рисования. Несколько лет он обучался живописи во Флоренции и в Венеции, а лет в двадцать приехал покорять Париж.
– И как?
– Плохо. Европа тогда бредила кубистами – Пикассо и Браком. Живопись Модильяни оказалась не востребована. У него была всего одна персональная выставка, да и ту закрыли еще до официального открытия.
– Почему?
– Напротив помещения, где проходила выставка, располагался полицейский участок. Несколько полицейских пошли посмотреть на картины, и картины эти им не понравились. Бдительные стражи порядка посчитали их чересчур откровенными и аморальными.
– Идиоты, – в сердцах проговорила Марго.
– Идиоты или нет, но с тех пор у Модильяни не было ни одной персональной выставки. В тысяча девятьсот десятом году он познакомился с Анной Ахматовой, которая приехала в Париж с мужем.
– За покупками? – поинтересовалась Марго, поедая оливки.
Фил улыбнулся и покачал головой:
– Не совсем. Они проводили в Париже медовый месяц.
– Здорово! – похвалила Марго с набитым ртом. – А мы с Дроновым провели наш медовый месяц в деревне Зябликово.
– И как? – поинтересовался Фил.
Марго пожала плечами:
– Не помню. Мы почти не выходили из дома. Дронов был очень страстным парнем. Так что там Ахматова и Модильяни? Между ними что-то было?
– Вы имеете в виду любовные отношения?
Марго забросила в рот кусочек ветчины и кивнула:
– Угу.
– Многие считали, что да. По крайней мере Модильяни нарисовал шестнадцать карандашных портретов Ахматовой, и на многих из них она запечатлена обнаженной.
– Ну, это еще ни о чем не говорит, – сказала Марго. – Дронов тоже рисовал меня голой задолго до того, как впервые снял с меня платье. Как говорит моя подруга Верка, «мечтать не вредно!».
– Может быть, – не стал возражать Фил. – Однако через год, в тысяча девятьсот одиннадцатом, Ахматова поссорилась с мужем и снова приехала в Париж. На этот раз – одна. И снова встретилась с Амедео.
– И что, у них сложилось? – снова полюбопытствовала Марго.
– Об этом история также умалчивает, – ответил Фил. – Анна пробыла в Париже недолго. Потом она уехала, и больше они никогда не встречались. Через несколько лет Модильяни женился на девушке по имени Жанна, и она родила ему дочку. Прожили они всего два года. Потом Модильяни простудился и умер. Жанна, не выдержав горя, выбросилась из окна пятого этажа и разбилась насмерть. Она была на восьмом месяце беременности.
Брови Марго дрогнули.
– Как грустно, – жалобно проговорила она. – Он хотя бы успел прославиться и разбогатеть?
Фил покачал головой:
– Нет. Модильяни умер в нищете. Иногда он ходил по ресторанам и предлагал посетителям свои рисунки за стакан вина. Как правило, желающих что-нибудь купить не находилось. Однажды, придя в полное отчаяние, Амедео швырнул пачку своих рисунков в нужник. Вместо туалетной бумаги.
– И что?
– Ничего. Бумагу использовали по назначению.
Марго вздохнула и небрежно проговорила:
– Скоты!
– И не говорите. Как я уже сказал, Амедео Модильяни умер в полной нищете. А спустя всего несколько лет его картины стали стоить миллионы. Кстати, у вас потрясающий аппетит, – заметил Фил, глянув на стол.
2
Только сейчас Марго поняла, что, заслушавшись рассказом Фила, умяла в одиночку весь ужин. Этот факт привел ее в ужас. Перед глазами возникла красная стрелка весов, которая неумолимо качнулась к цифре «60». Марго испуганно отодвинула от себя пустую пластиковую тарелочку. Но было поздно. В животе уже начались метаморфозы.
– Черт, – пробормотала Марго. – У меня в животе настоящая революция.
– Я слышу, – сказал Фил.
Марго покраснела.
– Могли бы не говорить, – сказала она.
Фил кивнул:
– Хорошо, не буду. О, вот опять! У вас внутри настоящий симфонический оркестр!
Вместо ответа Марго болезненно поморщилась и прижала к животу узкую ладонь.
– Болит? – поинтересовался Фил.
Она жалобно кивнула:
– Угу.
Фил пристально посмотрел на живот Марго, словно мог что-то там разглядеть. Потом сурово сдвинул брови и сказал:
– Ложитесь на полку.
– Что-о?
– Я ведь врач, – напомнил Фил. – Вы забыли?
– Ах, да, – кивнула Марго.
Охая и постанывая, она растянулась на своей постели. Фил присел рядом и посмотрел на Марго таким взглядом, словно он был поваром, а Марго – куском мяса, который ему предстояло разделать. После чего скомандовал:
