Пер Вале - Гибель 31-ого отдела
- Говорит Иенсен.
- Слушаю, комиссар.
- Какие результаты?
- Вы не получили мое донесение?
- Нет.
- Я вчера утром завез его.
- Доложите устно.
- Одну минуту, я попытаюсь все восстановить в памяти.
- Жду.
- Все буквы для письма взяты из одной газеты, но за разные дни. Они вырезаны из двух номеров - за пятницу и за субботу прошлой недели. Этот шрифт носит название "бодони".
Иенсен достал блокнот и записал полученные сведения на внутренней стороне обложки.
- Что еще?
Полицейский ответил не сразу:
- Еще вот что: искомое сочетание букв и текста на второй странице встречается не во всех экземплярах газеты, а только в так называемом тираже А.
- Что это за тираж?
- Другими словами, такой подбор букв можно встретить только в тех экземплярах, которые печатаются последними. Для городских киосков и городских подписчиков.
- Можете считать расследование законченным и вернуться к обычной работе. сказал ему Иенсен. - До свиданья.
Он положил трубку, сел в машину и поехал дальше.
Ровно в десять он миновал по-воскресному безлюдный рабочий район, где тысячи совершенно одинаковых домов правильным четырехугольником обступили фабрику. Из фабричных труб валили лохматые клубы желтого дыма. Поднявшись на несколько сот метров, они сливались в сплошное облако отработанных газов и медленно падали вниз, на дома.
Еще через пятнадцать минут он был у цели.
Итак, время он рассчитал правильно, поскольку лишние пятнадцать минут ушли на заправку и телефонные разговоры.
Перед ним был вполне современный спортивный домик: стены из стекла, крыша из рифленого пластика. Он стоял в трех километрах от автострады и был со всех сторон окружен деревьями. Внизу, под обрывом, плескалось озеро. Вода в нем была мутная, серая, а воздух пропитан дымом фабричных труб.
На бетонированной площадке перед домом стоял полный мужчина в домашней куртке и тапочках. Вид у него был заспанный и вялый, и посетителя он встретил без особого воодушевления. Иенсен показал ему свой значок.
- Я Иенсен, комиссар шестнадцатого участка. Я веду следствие по делу, касающемуся вашей прежней должности и прежнего места работы.
- Что вам угодно?
- Несколько вопросов.
- Тогда войдите.
Всевозможная мебель из стальных трубок, пепельницы и ковры, составлявшие убранство обеих комнат, выглядели так, словно их взяли напрокат в издательстве.
Иенсен достал блокнот и ручку.
- Когда вы ушли оттуда?
Хозяин сделал вид, что подавляет зевок, и повел глазами по сторонам, словно желая от чего-то уклониться.
- Три месяца тому назад, - сказал он под конец.
- Почему вы ушли?
Хозяин перевел взгляд на Иенсена, и в его серых глазах мелькнула искра раздумья. Казалось, он раздумывает: стоит ему отвечать или нет. Наконец он неопределенно развел руками и сказал:
- Если вы хотите посмотреть мой диплом, предупреждаю: здесь у меня его нет,
Иенсен промолчал.
- Диплом остался у... у моей жены, в городе.
- Почему вы ушли?
Хозяин наморщил лоб, словно пытаясь сосредоточиться. И - опять не сразу ответил:
- Поймите, все, что вы слышали, и все, что вы вбили себе в голову, не соответствует действительности. Больше ничем не могу служить.
- Почему вы ушли?
Молчание продолжалось несколько секунд. Хозяин уныло подергал себя за кончик носа.
- Собственно говоря, я даже и не уходил. Правда, срок контракта уже истек, но я до сих пор связан с концерном.
- Чем вы занимаетесь?
Иенсен обвел глазами холодную комнату. Хозяин следил за направлением его взгляда.
После молчания, еще более длительного, чем предыдущее, хозяин сказал:
- Послушайте, для чего вы это затеяли? Я ничем не могу вас порадовать. А диплом остался в городе, клянусь вам.
- Почему вы думаете, что мне нужен ваш диплом?
- Не знаю. А вообще нелепо тащиться за двести километров ради такой чепухи! - И хозяин покачал головой. - Сколько вы сюда ехали? - Он спросил это не без любопытства, но Иенсен ему не ответил, и тогда он впал в прежний тон. Мой лучший результат - один час пятьдесят восемь минут, - мрачно сказал он.
- Телефон у вас есть?
- Нет.
- Дом принадлежит вам?
- Нет.
- А кому?
- Концерну. Я просто снял его, чтобы отдохнуть, прежде чем приступить к выполнению новых задач.
- Каких задач?
Все длиннее становился промежуток между вопросом и ответом. На этот раз он, казалось, вообще никогда не кончится.
- Вам здесь удобно?
Хозяин поглядел на Иенсена, как бы что-то прикидывая.
- Послушайте, я уже говорил вам, что вы ошибаетесь. Мне решительно нечем вас порадовать. Все эти истории не стоят выеденного яйца.
- Какие истории?
- А я почем знаю, какие вы слышали.
Иенсен не сводил с него глаз. Было тихо. Фабричный дым чувствовался в комнате не меньше, чем на улице.
- Кем вы были в концерне?
- Спросите лучше, кем я не был. Сперва спортивным обозревателем. Потом главным редактором в разных журналах. Потом перешел на рекламу. Много ездил, писал, по большей части спортивные репортажи со всего света. Потом служил в филиале концерна за границей; ну и ездил повсюду и... учился.
- Чему вы учились?
- Всему понемножку. Изучал общественные отношения и прочее.
- Что такое "общественные отношения"?
- Это трудно объяснить.
- Значит, вы много путешествовали?
- Да, я бывал почти всюду.
- Языками владеете?
- У меня нет способностей.
Теперь замолчал Иенсен. Он молчал и не сводил глаз с человека в куртке. Наконец он спросил:
- А журналы часто публикуют спортивные репортажи?
- Нет.
Вид у хозяина сделался совсем пришибленный.
- Никто в наши дни не интересуется спортом, разве что смотрят по телевизору.
- И все-таки вы путешествовали и писали спортивные репортажи?
- Я не умел писать ни о чем другом. Пробовал - не получилось.
- Почему вы ушли?
- Наверное, потому, что это слишком дорого стоило.
Хозяин задумался на несколько секунд.
- Вообще-то они народ прижимистый, несмотря ни на что, - сказал он совсем уж замогильным тоном и покосился на мебель из стальных трубок.
- Какое у вас почтовое отделение?
Хозяин растерялся, поглядел, ткнул пальцем в окно. За лесом, на том берегу озера, висела над фабрикой желтая дымная туча.
- Такое же, как у них... почтальон, во всяком случае, приходит оттуда.
- А почту разносят каждый день?
- Кроме воскресений.
И опять не было слышно ничего, только неровное дыхание да автомобильные гудки с отдаленного шоссе.
- Вам очень нужно мучить меня? Все равно это ничего не даст.
- Вы знаете, зачем я приехал?
- Не имею ни малейшего представления.
Хозяин беспокойно задергался. Казалось, молчание угнетает его.
- Я самая заурядная личность, просто я потерпел неудачу, - сказал он.
- Неудачу?
- Да, неудачу. Все, напротив, утверждают, что я великий удачник. Но вы же сами видите, если человек сидит здесь один-одинешенек и покрывается плесенью, о какой удаче может идти речь?
- Чего же вы хотите?
- Ничего. Я просто не желаю никого обременять. Молчание, длительное, гнетущее молчание. Хозяин раз-другой покосился на Иенсена, но тут же быстро отвел глаза.
- А теперь прошу вас оставить меня, - глухо сказал он. - Клянусь вам, что диплом в городе. У жены.
- Вы, должно быть, тяготитесь своим пребыванием здесь?
- Я этого не говорил.
- А работой вы не тяготились?
- Нет, нет, конечно, нет. Да и не с чего. Я получал там все, что хотел.
Он погрузился в бесплодные размышления. Потом сказал:
- Вы ничего не поняли. Вы наслушались всяких историй и вообразили бог весть что. Нельзя верить всему, что говорят люди. Они могут сказать неправду, точнее, они не всегда говорят правду.
- Итак, все, что говорят о вас, - это неправда?
- Ну ладно, не будем спорить, шеф, конечно, струхнул и выскочил за борт. Но я здесь ни при чем.
- Когда это было?
- На прошлой регате. Вы это и сами знаете не хуже, чем я. Нечего сказать, нашли сенсацию. Меня потому только и взяли, что он думал, будто я умею ходить под парусом. Ему хотелось, конечно, получить приз. А когда налетел шквал и я вскочил на планшир, чтобы вычерпать воду, он решил, что мы сейчас перевернемся, взвизгнул да как сиганет в озеро. А мне что оставалось делать? Я пошел дальше.
Он мрачно взглянул на Иенсена.
- Если бы я умел держать язык за зубами, ничего и не случилось бы. Но я сдуру решил, что это очень забавное приключение. Вдобавок мне стало так тошно, когда я понял, что мне нарочно дают всякие интересные задания, только чтобы держать подальше от дома. И я не сумел промолчать, хотя...
Он вздрогнул и потер нос.
- Не занимайтесь вы такими делами. Обычная болтовня. Это моя жена постаралась - она всегда поступает как ей вздумается. А кроме того, мы потом разошлись. Но я не жалуюсь, ради бога, не подумайте, что я жалуюсь. - И после короткой паузы он повторил: - Нет, я не жалуюсь.
