Пер Вале - Гибель 31-ого отдела
За пьяным пришли сонные и усталые полицейские. Когда они выволакивали арестованного, голова его несколько раз ударилась о выкрашенный под мрамор пол.
Пришли они из другого участка, скорей всего из одиннадцатого и потому не узнали Иенсена.
Когда часы показывали без пяти двенадцать, буфетчик, боязливо покосившись на посетителя, начал запирать. Иенсен вышел, сел в машину и вызвал своего дежурного. Группа только что вернулась с обыска.
- Все в порядке, - доложил начальник патруля, - Мы нашли его.
- Он целый?
- Да, в том смысле, что есть оба листа. Только между ними лежал растоптанный кружок колбасы.
Иенсен промолчал.
- Это отняло у нас много времени, - продолжал начальник патруля, - да ведь и задача была не из легких. Там такая свалка, одних бумаг десятки тысяч.
- Проследите, чтобы хозяина квартиры освободили завтра с утра обычным порядком.
- Понял.
- Еще одно.
- Слушаю, комиссар.
- Сколько-то лет назад комендант Дома погиб в лифте.
- Так.
- Выясните подробности. Соберите также сведения о погибшем. Особенно о семейных обстоятельствах. И поскорей.
- Понял. Разрешите доложить?
- Да.
- Вас искал начальник полиции.
- Он что-нибудь просил передать?
- Нет, насколько мне известно.
- Покойной ночи. - Иенсен повесил трубку. Где-то неподалеку часы пробили полночь - двенадцать тяжелых, гулких ударов.
Миновал шестой день. До конца срока оставалось ровно двадцать четыре часа.
XXIII
Домой он ехал не спеша. Физически он устал до предела, но знал, что все равно скоро не заснет, а времени для сна оставалось немного.
Ни одной машины не встретил он в длинном, ярко освещенном туннеле с белыми стенами. Южнее за туннелем начинался промышленный район. Сейчас он был тих и всеми покинут. Под луной серебрились алюминиевые газгольдеры и пластиковые крыши фабричных корпусов.
На мосту его перегнал полицейский автобус, а почти сразу же за автобусом карета "Скорой помощи". Оба ехали на большой скорости и с включенными сиренами.
На полдороге его остановил полицейский кордон. Полицейский с фонарем в руках, по-видимому, узнал Иенсена: когда Иенсен опустил боковое стекло, тот откозырял и доложил:
- Дорожное происшествие. Один погибший. Разбитая машина загородила проезжую часть. Через несколько минут мы расчистим дорогу.
Иенсен кивнул. Он сидел, не поднимая стекла, чтобы холодный ночной воздух беспрепятственно врывался в машину. А сам тем временем думал о том, что дорожных происшествий из года в год становится все меньше, а число погибших в результате аварий, наоборот, возрастает. Эксперты в транспортном министерстве уже давно разрешили эту статистическую загадку. Уменьшение числа дорожных происшествий и размеров материального ущерба можно объяснить улучшением качества дорог и бдительностью регулировщиков. Но важнее здесь чисто психологический фактор: люди сейчас больше зависят от своих автомобилей, а потому обращаются с ними бережнее и - сознательно или бессознательно - боятся только одного - потерять машину. Увеличение числа аварий со смертельным исходом объясняется тем, что большинство из них можно бы по праву квалифицировать как самоубийства. Но и здесь решающую роль играет психологический фактор: люди живут вместе со своими машинами и ради них, а потому хотят и умирать вместе с ними. Все это Иенсен знал из одного исследования, проделанного несколько лет назад. Конечно, оно проходило в обстановке строжайшей секретности, но высшие полицейские чины могли ознакомиться с его результатами.
Дорогу расчистили через восемь минут. Иенсен поднял стекло и включил зажигание. На бетонированном шоссе лежал чуть заметный налет изморози, а там, где произошла катастрофа, под лучами прожекторов четко выделялись отпечатки шин. Но возникли они не от юза и не от резкого торможения, а от удара машины о бетонный столб на обочине. Сомнительно, чтобы при таких обстоятельствах можно было рассчитывать на выплату страховой премии. Хотя, как всегда, не исключалось и самое естественное объяснение: водитель устал и заснул за рулем.
Иенсен чувствовал какую-то смутную неудовлетворенность, словно что-то упустил или сделал не так, как надо. Когда он пытался проанализировать это чувство, у него вдруг от голода засосало под ложечкой. Он отогнал машину на стоянку перед седьмым домом в третьем ряду, сбегал к продовольственному автомату и нажатием кнопки извлек из него пакет синтетического молочного супа для диетпитания.
У себя он прежде всего снял и аккуратно повесил пальто и пиджак, потом зажег свет. Опустив жалюзи, он прошел на кухню, отмерил ноль целых три десятых литра воды, налил их в кастрюлю и высыпал туда суповой порошок. Когда смесь разогрелась, он перелил ее в большую чашку и вернулся в комнату. Здесь он поставил чашку на тумбочку, сел на кровать и расшнуровал ботинки. Часы показывали четверть третьего, и тишина кругом стояла полная. Ему все так же казалось, будто он что-то упустил или сделал не так, как надо.
Он достал из пиджака блокнот, включил бра над кроватью и погасил верхний свет. Прихлебывая суп, он тщательно проштудировал свои заметки. Суп был густой, вязкий и к тому же безвкусный и какой-то затхлый.
Когда заметки были дочитаны, Иенсен поднял взгляд и долго рассматривал фотографии, сделанные в полицейской школе. Иенсен и себя нашел на фотографии: он стоял в заднем ряду, крайний справа, скрестив руки на груди и неуверенно улыбаясь. Судя по всему, он что-то говорил своему соседу как раз в ту минуту, когда фотограф щелкнул затвором.
Затем Иенсен встал и вышел в переднюю. Здесь он открыл двери гардероба и взял с полки одну из бутылок, что рядами лежали вдоль стены под прикрытием форменных фуражек.
Из кухни он принес стакан, почти доверху наполнил его спиртом и поставил на тумбочку около чашки с супом.
Развернув список с девятью именами, он тоже положил его на тумбочку перед собой. Положил и начал разглядывать.
Электрические часы в кухне отметили время тремя короткими звонками.
Иенсен открыл чистую страницу в блокноте и записал: "№ 6. 38 лет. Разведенный. Отдел общественных отношений. В связи с переходом на другую работу".
Переписывая адрес, Иенсен чуть заметно покачал головой. Потом он поставил будильник на нужный час, погасил свет, разделся догола, надел пижаму и сел в постели, укрывшись одеялом. Суп разбухал в желудке как на дрожжах, и казалось, словно кто-то снизу давит на сердце.
Стакан он выпил в два присеста. Шестидесятиградусный спирт обжег язык и огненной стрелой вонзился в пищевод.
Иенсен лежал на спине, широко раскрыв глаза, и дожидался сна.
XXIV
Иенсен так и не смог уснуть. С трех часов до двадцати минут шестого он лежал в каком-то забытьи, не в силах ни мыслить, ни избавиться от мыслей. Разбитый и мокрый от пота, встал он по звонку будильника, а спустя сорок минут уже сидел в машине.
Путь его лежал к северу, за двести километров отсюда. И поскольку день был воскресный, он рассчитывал добраться туда за три часа.
Город был тих и безлюден, пустые гаражи, голые стоянки, но система регулировки, как всегда, делала свое дело, и по дороге через центр Иенсен десять раз останавливался перед красным светофором.
Дорога была прямая, удобная, пейзаж по обеим ее сторонам незанимательный. Изредка мелькали отдаленные пригороды и тянулись к небу "районы самосноса". Между линией горизонта и автострадой торчали какие-то сухие и унылые насаждения - то искривленные деревья, то низкий колючий кустарник.
В восемь часов Иенсен свернул к бензоколонке - заправиться. Там же он выпил стакан остывшего чая и позвонил по автомату в два места.
Начальник патруля говорил сиплым, усталым голосом, должно быть, звонок Иенсена поднял его с постели.
- Это случилось девятнадцать лет назад, - доложил он. - Комендант застрял в лифте, и его разрезало пополам.
- По делу велось следствие?
- Нет, только стандартная запись в журнале. Слишком простое дело: его классифицировали как несчастный случай - элементарный обрыв на линии, из-за которого лифт остановился на несколько минут, а потом без постороннего вмешательства пришел в движение. Так что он погиб по собственной халатности.
- А как родственники?
- У него не было семьи. Он жил в гостинице для холостяков.
- Он что-нибудь оставил?
- Да. Довольно крупную сумму.
- Кто ее унаследовал?
- Никто из родственников не объявился в установленные сроки, и деньги отошли государству.
- Еще что?
- Пустяки, не стоящие упоминания. Он жил отшельником в отдельном номере, друзей не имел.
- До свиданья.
Полицейского, который был откомандирован в архив периодических изданий, Иенсен тоже застал дома.
- Говорит Иенсен.
- Слушаю, комиссар.
- Какие результаты?
- Вы не получили мое донесение?
- Нет.
- Я вчера утром завез его.
