Руслан Белов - Клуб маньяков
- Ферштейн! - ответил парень. В глазах его теснилось недоверие, впрочем, очень скоро сменившееся сдержанной радостью.
Быстрота, с которой он исчез со двора, поразила меня, и я пожалел, что не утроил гонорара за свою смерть.
Глава 9. Пора на тот свет. - Американец из Огайо и гангстер из
Валентиновки. - Опять двадцать пять. - Стакан на ночь.
Вечером Вера взяла быка за рога.
"Да, вот, я такая, - сказала она, твердо глядя мне в глаза. - И у тебя нет никакого выбора. Пойдешь в милицию - тебя же и посадят. В психушку. Там подлечат электрошоком, и будешь потом по поселку с трясущейся головой и отсутствующим взглядом ходить. У Маргариты такие связи. А у Емельяна деньги. И еще - начнешь неприятные мне телодвижения, что-нибудь сделаю с собой и Наташей. Тебе это надо?"
Что я мог на это ответить? Ничего... Сжался в комок, и начал пить. Каждый день.
Жаль, что я не алкоголик. Мне выпивка хороша к настроению или усталость снять, а с горя и скуки я пить не умею. Противно. Дерьмом безмозглым себя чувствую.
С тоски безмерной, беспрестанной, захотелось мне жизни себя лишить, и пошел я на Клязьму топиться.
Не получилось.
Уже утонул почти, как водяной в меня вселился и на берег вытащил. На следующий день опять пошел. Уже с кирпичами в холщовой сумке. Посидел на крутом бережку под липами, бутылочку хорошего вина опорожнил, выкурил пару сигарет, привязал сумку к поясу и пошел в воду.
...Опять не получилось. Сумка гнилой оказалась. Наверное, еще бабушка Веры с ней в сороковых годах на рынок за картошкой ходила, а они не выкинули, на чердаке спрятали... Наверняка чтобы надо мной посмеяться. А было над чем хохотнуть. Домой весь мокрый шел, мне бы, дураку, раздеться перед утоплением, тогда бы Вера не спрашивала, что это со мной случилось и куда это я упал.
Как только высох, пошел в сарай из обреза стреляться - второй-то патрон у меня оставался.
Он пшикнул только. Опять невезение. Рассвирепел, выпил бутылку портвейна и пошел в бандиты проситься. У них на рыночной площади командный пункт в задней комнате простецкого кафе, "Come In" называется. "Мерседесы" нагло блестящие вокруг стоят, "Лендкрузеры" и вольваки с всякими там "Ауди". Короче, выставка новейшей западной автомобильной техники, мимо нее не пройдешь.
Вошел в затемненный зал, руки в карманах, подсел в наглую к пахану мне тесть на него несколько раз подбородком осторожненько показывал - подсел и начал горько плакаться. Мол, копейки получаю, сосиски покупаю только в целлофане и пью преимущественно всякую ненатуральную гадость и ко всему этому еще и жена маньячка. И попросил к себе взять хоть шестеркой, лишь бы поскорее убили.
Пахан посмотрел на меня строго - не надо, мол, паясничать в этом серьезном заведении - и стал про образование спрашивать. И получив ответ, огорчился, что нет никакого. Ни в Афгане я не был, ни в Чечне, и экономику с менеджментом не знаю в натуре, не говоря уже про ГААП и валютные операции.
Посидел, посидел пахан с горьким сожалением на меня глядючи, потом стакан коньяку армянского налил. Полный. И отправил восвояси, предварительно сотню баксов в нагрудный карман сунув. Хорошо, что на лоб не приклеил, интеллигентным оказался.
И пришлось мне домой идти. Настроение - вообще никуда. Иду, а в голове одна мысль-приговор: "Ничего у тебя не получается, даже руки на себя наложить".
По лесополосе шел. Вдоль железной дороги. Как только электричка загрохотала, осенило: "Что же ты, дурак, топишься и стреляешься рядом с двухпутной железкой?"
И пошел, пьяненький, на пути. Улегся поперек и заснул...
Проснулся ранним утром. Поезд проходящий разбудил. Живым и здоровым проснулся, если не считать небольшого окоченения, и естественно, жуткого похмельного синдрома. Проснулся, протер глаза, и понял, что на тупиковых путях лежу. Не везет, так не везет.
Что делать? Пошел домой. Вера встретила на крылечке и спрашивает:
- Ну что ты мучаешься? Ты же видишь, что у тебя ничего не получается ни жить по-другому, ни умереть?
- Да, вот, не получается... - ответил я, разведя руками. - Ничего не получается. Простак я... И неудачник...
- А о чем это говорит?
- Судьба, значит, у меня такая... С тобой рядышком идти.
Короче, надломился я. А как не надломиться? Все надо мной смеются, все меня жалеют - и честные предприниматели, и бандиты, и друзья удачливые, и даже родственники.
В общем, надломился я, а все надломленные злые, как черти. И я злой стал как никогда. А злой как никогда - он наполовину маньяк. Они, Верины соучастники, то есть литературоведы, знают, что делать. Выдержали в дерьме, потом окучили, как картошку и втащили в свой круг, безвозвратно втащили.
...Время шло, и, знаете, я втянулся. Не захотел расставаться с дочерью. Да и к Вере привык.
Она такая лапушка. Кисонька. Львушечка. Такая любовь у нас открылась! Правду говорят, что истинная любовь - это когда не друг на друга смотришь, а в одну сторону... Заботиться обо мне стала, вещи хорошие покупать, а раньше ведь один ширпотреб носил. Выйдешь на рынок, или куда, а там все в точно таких же рубашках.
И спиртное начала покупать сама. Самое дорогое. Виски, мартини, вина по триста рублей за бутылку... Сигары, опять-таки кубинские. Толстые, вкусные, ручного изготовления.
А я заважничал. Снобом стал. Того не хочу, этого не буду, а она в рот смотрит и радуется, что я такой весь изобразительный из себя стал. А со временем и работу мне по своим ненашенским каналам подобрала. Сидеть надо было в одной обувной фирме, и строго на работников смотреть. За полторы тысячи баксов. Поднялся я, будь здоров! Рулетка, сауны с красавицами, массаж, омары, рауты, трюфеля, презентации, устрицы... И не по субботам, а каждый день.
Тяжело поначалу было с моим прошлым. Особенно с новыми знакомыми... Они все такие сдержанные... Понимают, что от хозяина все зависит. И от удачи еще, если хозяин простак. И если чего не поймешь, не унюхаешь, не пресечешь, то завтра вместо павлинов фаршированных будешь кильку лежалую с картошкой есть и запивать все это жиденьким разливным "Жигулевским".
Раньше меня удивляли сообщения типа "разорился и застрелился". Фермер, предприниматель. А в новой своей шкуре я все понял. Оказаться в толпе хамов, которые "Сахру" пьют и килькой закусывают? И которые в отпуск едут в Измайловский парк или Кусково, а не на Сейшельские острова или Флориду? Н-е-е-т... Лучше пулю в висок.
Литературный клуб действительно оказался с маньяческим уклоном. Если не сказать - креном. На первом же заседании с моим участием мне шепнули, что в списках на устранение я стоял первым. И что я вовремя сдался.
С Маргаритой и ее мужем мы встретились раз два. Мне понравилось. А Вере нет. В постели с Маргаритой она сильно проигрывала. Предлагала мне (для разнообразия, мол) Алевтину с ее любовником, сержантом милиции. Но я отказался. Сказал, что опасаюсь с милиционером в постель ложиться.
А клуб... Он меня разочаровал... Неизобретательно они людей мучили. Без искорки умственной. Бесталанно, короче. Подберут где-нибудь на вокзале пьяницу, - страшного, избитого, неприятно пахнущего - и мучают. Один по глазам специалист, другой по ушам, третий по половым органам, четвертый вообще ортопед...
Окружат беднягу, слюну нетерпеливо сглатывая, и начинают каждый свое мусолить. Емельян ступни отпиливает... Близорукая Алевтина глаза бедняге выжимает... Олег-ламаист и женоненавистник откручивает. Понятно что. А у пьяницы вши и запах изо рта. Ногти черные. Грибок, опять-таки, меж пальцев ног. Емельян Емельяныч однажды по особенному увлекся и подхватил, в конце концов, месяц потом руки свои "Низоралом" лечил, и никто с ним не здоровался.
Походил, походил я на эти "литературные" безобразия и предложил Вере самоопределиться. Она согласилась, не сразу, но согласилась.
И начали мы по крупному играть. Рисково. Сняли квартирку в городе, оборудовали ее по последнему слову техники, звукоизолировали, полы пластиком покрыли, чтобы, значит, кровь легко отмывалась.
На новоселье одного Вериного знакомого затащили. Американца из штата Огайо. Толстенький такой, общительный. Посидели с ним, поели, как следует, выпили, естественно, виски с содовой, анекдоты про новых русских потравили. Потом предложили ему, уже в доску пьяному, в дартс поиграть. Привязали к скобам на пыточной стене и стали дротики в него метать.
Развеселились - страсть! Вера в лицо бросала, я - в толстый живот.
Как он орал! Особенно, когда супружница прямо в самую середину лба ему зафиндилила.
Потом разделись донага и начали кожу с него снимать. Вымазались с ног до головы кровью и любовью занялись. Я, как молодой, три раза за полтора часа сходил.
После секса утомились, да и домой было пора: Светлана Анатольевна просила пораньше вернуться. И решили заканчивать с американцем. Кровь выпустили - полтора ведра оказалось! Потом расчленили и в мясорубку на кухне. Не в обычную, в обычной на кручение часа три бы ушло, да и кости куда девать? А в общепитовскую, промышленную, сунешь ногу, хоть сорок пятого размера, нажмешь кнопку и готово! В пятнадцать минут уложился, и это включая спуск полученного продукта в канализацию. Вера за это время кровь в комнате подтерла и вообще порядок навела.
