Пер Вале - Полиция, полиция, картофельно пюре !
XIX
Вечером в понедельник Монссон позвонил своему датскому коллеге. - Черт возьми, - сказал Могенсен. - Что с тобой случилось - ты звонишь днем? Или, думаешь, я и тут сплю? А, понимаю, дело такое спешное, что ты не можешь дождаться ночи. Ну, выкладывай, я ведь сижу тут, сложив руки на пузе. - Оле Хофф-Енсен - он директор какой-то фирмы, входящей в международный концерн, принадлежащий Виктору Пальмгрену. Я бы хотел узнать, что это за фирма и где помещается ее контора. Как можно скорее. - Понял, - сказал Могенсен. - Я позвоню. Прошло полчаса. - Это было нетрудно, - сказал Могенсен. - Слушаешь? Директору Оле Хофф-Енсену сорок восемь лет, он женат, у него две дочери. Его жену зовут Бирте, ей сорок три года. Они живут на Аллее Ришелье в Хеллерупе. Фирма акционерное общество по воздушным перевозкам, называется Аэрофрахт, ее главная контора находится на Угольной площади, а другие помещения - в аэропорту Каструп. Общество имеет пять самолетов типа ДС-6. Нужно тебе еще что-то? - Нет, спасибо, пока хватит. Как ты поживаешь? - Дьявольски плохо. Жарко. И город кишит чудаками. В частности, шведами. Прощай. Монссон положил трубку и в ту же минуту вспомнил, что забыл узнать номер телефона этой самой фирмы. Он попросил телефонистку найти номер, на что ушло время. Когда он наконец позвонил в Аэрофрахт, ему сообщили, что Хофф-Енсен будет только на следующий день, и попросили звонить после одиннадцати. Во вторник утром Монссон встретил Мартина Бека у гостиницы. Он рассчитывал, что оба поедут в Копенгаген на катере на подводных крыльях, но Бек заявил, что предпочитает поехать на настоящем пароходе и что они прекрасно могут соединить приятное с полезным и позавтракать во время поездки. Он знал, что паром отходит через двадцать минут. Пассажиров было немного, и в столовой было занято всего два столика. Они съели по бутерброду с селедкой, по венскому шницелю и перебрались в салон пить кофе. За кофе Мартин Бек рассказал, чего добились Кольберг и Ларссон в деле Бруберга и Хелены Ханссон, что само по себе было сенсационно, но ни на йоту не двинуло вперед расследование самого убийства. Они доехали на поезде до Главного вокзала и прошли пешком по площади Ратуши, по узким улочкам к Угольной площади. Контора Аэрофрахта находилась в верхнем этаже старого дома, лифта не было, пришлось подниматься по крутым узким ступенькам. Если дом был стар, то тем более современным было внутреннее оборудование конторы. Они вошли в длинный узкий коридор с множеством дверей по обе его стороны, стены были обиты зеленым материалом под кожу. В простенках между дверьми висели большие фотографии, изображавшие самолеты старых марок, под каждым стояло кожаное кресло и металлическая пепельница на длинной ножке. Коридор заканчивался большой комнатой, два высоких окна которой выходили на площадь. Секретарша, спиной к окнам сидевшая у стального письменного стола, покрытого белым лаком, была немолода и некрасива. Зато обладала очень приятным голосом. Монссон заметил это еще вчера, когда ей звонил. Кроме того, у нее были великолепные светло-рыжие волосы. Она говорила по телефону и сделала жест рукой, приглашая посетителей сесть. Монссон опустился в одно из кресел и вынул зубочистку. Он пополнил свой запас в ресторане на пароме. Мартин Бек стоял, рассматривая старую изразцовую печку в одном из углов комнаты. Телефонный разговор велся на испанском языке, которого ни Мартин Бек, ни Монссон не знали, и поэтому очень скоро устали от него. Наконец рыжеволосая закончила разговор и, улыбаясь, поднялась. - Насколько я понимаю, вы из шведской полиции, - сказала она. - Минуточку, я сейчас доложу директору Хофф-Енсену. Она исчезла за двойными дверьми, которые тоже были обиты заменителем кожи, но табачно-коричневого цвета, и украшены блестящими медными бляхами. Дверь за ней закрылась бесшумно, и, как Мартин Бек ни напрягал слух, услышать ничего не удалось. Не прошло и минуты, как дверь открылась, и появился Хофф-Енсен. Это был стройный загорелый человек, широкая улыбка обнажала ряд безукоризненных белых зубов под светлыми холеными усами. Он был одет с изысканной простотой в оливково-зеленую рубашку тонкого шелка, темно-зеленый пиджак мягкого ирландского твида, коричневые брюки и бежевые ботинки. Видневшиеся из выреза рубашки волосы блестели серебром на загорелой груди. Он был широкоплечий, с резкими чертами лица и большой головой, густыми короткими волосами цвета платины, как и усы. Пожав руку Беку и Монссону, он открыл перед ними дверь и, прежде чем закрыть ее, сказал секретарше: - Прошу меня не беспокоить. Хофф-Енсен подождал, пока посетители сядут, и уселся сам за письменный стол. Он откинулся на спинку стула и взял сигару, которая дымилась перед ним в пепельнице. - Итак, господа, дело, очевидно, идет о бедном Викторе? Вы не нашли виновного? - Пока нет, - ответил Мартин Бек. - Я могу мало что прибавить к тому, что я уже сказал на допросе в Мальмё в тот печальный вечер. Все произошло в считанные секунды. - Но вы видели стрелявшего, не правда ли? - спросил Монссон. - Вы ведь сидели лицом к нему. - Конечно, - ответил Хофф-Енсен, затянувшись сигарой. - До выстрела я не обратил никакого внимания на этого человека, и прошло какое-то время, прежде чем я понял, что случилось. Я увидел, что Виктор упал на стол, но не сразу осознал, что его убили, хотя и слышал выстрел. Затем я увидел человека с револьвером, кажется, это был револьвер. Человек быстро вылез в окно и исчез. Естественно, я был ошеломлен и не обратил внимания, как он выглядел. Вот, господа, видите, большой помощи от меня ожидать трудно. Он развел руками и опустил их на подлокотники кресла, всем своим видом выражая сожаление. - Но все же вы его видели, - сказал Мартин Бек. - Какое-то впечатление у вас создалось. - Пожалуй, он средних лет, может быть, в несколько потертой одежде. Лица его я не видел - когда я взглянул на него, то он уже повернулся ко мне спиной. Очевидно, он хорошо тренирован, поскольку так быстро вылез в окно. - А ваша жена? - спросил Монссон. - Она что-нибудь видела? - Решительно ничего, - ответил Хофф-Енсен. - Моя жена очень впечатлительная и слабая женщина - двое суток не могла оправиться после этого потрясения. К тому же она сидела рядом с Виктором и, следовательно, спиной к преступнику. Вы не настаиваете на ее допросе? - Нет, в этом, я думаю, нет необходимости, - сказал Мартин Бек. - Благодарю, - улыбнулся Хофф-Енсен. - Да, вот так-то... Он уперся в подлокотники, чтобы встать, но Монссон поспешил сказать: - Если директор Хофф-Енсен разрешит, я задам еще несколько вопросов. - Слушаю вас. - Как долго вы возглавляете эту фирму? - Одиннадцать лет. В молодости я был летчиком, затем изучал рекламное дело в США, руководил отделом рекламы в одной авиакомпании, пока Виктор не сделал меня шефом Аэрофрахта здесь в Копенгагене. - А теперь? Вы продолжаете работу как обычно, несмотря на его кончину? Хофф-Енсен развел руками, показав свои прекрасные вставные зубы. - Представление продолжается. - А кто будет руководить концерном? - спросил Бек. - Это вопрос, - ответил Хофф-Енсеи. - Молодой Линдер слишком еще зелен. А Бруберг, как и я, загружен делами. - Как вы относились к директору Пальмгрену? - Очень хорошо. Он полностью доверял мне и тому, как я руковожу компанией. - А чем, собственно, занимается Аэрофрахт? - спросил Мартин Бек, догадываясь об ответе. - Воздушными перевозками - как это явствует из названия. - Да, я понимаю, но что это за перевозки? У вас пять самолетов, не так ли? Хофф-Енсен кивнул, затем сказал: - Перевозим главным образом продукцию самого концерна, прежде всего рыбные консервы. На одном из самолетов есть морозильная установка. Иногда у нас идут и чартерные перевозки. Некоторые копенгагенские фирмы обращаются к нам с такими просьбами, есть и другие клиенты. - В какие страны вы летаете? - спросил Мартин Бек. - Главным образом в европейские, за исключением восточных государств. Иногда в Африку. - В Африку? - Да. Большей частью это чартерные полеты. Сезонные. - Хофф-Енсен демонстративно взглянул на часы. Монссон выпрямился, вынул зубочистку изо рта и направил ее на Хофф-Енсена: - Вы хорошо знаете Хампуса Бруберга? - Не очень. - Датчанин пожал плечами. - Иногда встречаемся на заседаниях правления, как в ту среду. Изредка говорим по телефону. Вот и все. - Вы знаете, где он сейчас? ' - Наверное, в Стокгольме. Он там живет. И его контора тоже там. - Вопрос явно удивил Хофф-Енсена. - А какие отношения с Брубергом были у Пальмгрена? - спросил Бек. - Хорошие, насколько мне известно. Не то чтобы они виделись так же часто, как я с Виктором. Мы нередко играли в гольф, встречались не только для деловых бесед. Отношения между Виктором и Хампусом Брубергом были скорее отношениями между начальником и подчиненным. Судя по его тону, особой симпатии к Хампусу Брубергу он не испытывал. - Сколько у вас служащих? Хофф-Енсен на мгновение задумался. - Сейчас двадцать два человека: Количество колеблется в зависимости от сезона, количества заказов и тому подобного, - расплывчато сказал он. - А где сейчас находятся ваши самолеты? - Два в Копенгагене. Один в Риме. Один в Сан Томе, ремонтирует мотор. Пятый в Португалии. Мартин Бек резко поднялся и сказал: - Спасибо. Можем ли мы позвонить вам, если понадобится? Вы будете в Копенгагене в ближайшее время? - Конечно, - ответил Хофф-Енсен. Он отложил сигару, но продолжал спокойно сидеть в кресле. В дверях Монссон обернулся и сказал: - Может быть, вы знаете, кто хотел убрать Виктора Пальмгрена? Хофф-Енсен взял сигару, холодно взглянул на Монссона: - Нет, не знаю. Очевидно, тот, кто в него стрелял. Прощайте, господа. По Кебмагергаде они дошли до площади Амагер. Монссон бросил взгляд на переулок Ледерстрэде. Там жила его знакомая. Она была скульптором и, хотя родилась в Сконе, предпочитала жить в Копенгагене, Он познакомился с ней год назад в связи с одним расследованием. Ее звали Надя, и ему она очень нравилась. Они иногда встречались, чаще всего у нее. Никто из них не хотел себя связывать, как-то мешать друг другу, и за все это время их отношения ничем не омрачались. Единственным минусом было то, что он не испытывал прежней радости, проводя свободные дни со своей женой: ему хотелось быть с Надей. Улица кишела народом, большинство, несомненно, составляли туристы. Бек, ненавидевший скопления людей, потащил Монссона через толпу, мимо "Магазен дю нор" на Лилле Конгенсгаде. Они выпили холодного пива в ресторане, где тоже было много народу, но все же было приятнее, чем на улице. Монссон уговорил Мартина Бека ехать домой на катере на подводных крыльях. Через сорок минут после того, как они покинули датскую землю, они вошли в служебный кабинет Монссона. На письменном столе лежало сообщение из технического отдела: "Баллистические исследования готовы. Балл".
