Диана Бош - Прощание с первой красавицей
Два соседа Игоря Семеновича по палате, увидев меня, замерли. Потом один из них, молодой неопрятный бугай, присвистнул:
— Вот это кадры! Я и не знал, что такие не только в кино бывают. Семеныч, познакомь!
— Остынь, Петруха, у нее трое детей, — ласково отбрехался Яковлев.
— Врешь… — протянул Петруха, недоверчивым взглядом окидывая мою фигуру. — Девушка, вам муж нужен?
— Нужен, — потупив глазки и зардевшись, ответила я. — Только Игорь Семеныч неправду сказал, у меня не трое детей…
— Ха, ну что я говорил! — удовлетворенно хлопнул ладонью по коленке Петруха.
— Их у меня пятеро, — скромно продолжила я. — Два раза по двойне было. А продукты дорогие, такую ораву очень трудно прокормить…
И я замолчала, с надеждой в глазах ожидая ответа. Петруха стих. Видимо, его мозги были не предназначены для информации такого объема, и теперь она там не помещалась. Пока парень находился в коматозном состоянии, мы с Яковлевым быстро поделили продукты, часть он убрал к себе в тумбочку, а с остальными подсунул мне диск в бумажном конверте. С изрядно полегчавшей сумкой я выскользнула из палаты и отправилась искать Любимцеву.
Нашла я ее довольно быстро. Она лежала на кровати у окна и грызла яблоко, читая какую-то бульварную газетенку.
— Ой, Дианка, привет! — обрадовалась Людмила Анатольевна.
— Привет последователям Распутина! — поздоровалась я голосом телевизионной шоу-women. — Во всем мире есть только два человека, стрескавших цианид и не подавившихся, — Людмила Любимцева и Григорий Распутин.
— Да ладно тебе, Дианка… — засмеялась Любимцева.
— Правда, у вас обоих был сообщник, — заговорщицки подмигнула я, — которого в других случаях обзывают «белой смертью», но в данном он нес жизнь. Кстати, ты уже знаешь, что именно в сахаре был обнаружен цианистый калий?
— Да? — изумилась Любимцева. — Это что же, выходит, отравить хотели Вику?
— Или всех нас. Но, поскольку сахар разрушает цианид, ты легко отделалась, не отправившись безвременно на небеса.
— Знаешь, мне Викин Шурик всегда не нравился, — ни с того ни с сего ляпнула вдруг Любимцева. — Какой-то он подозрительный. И глазки все время бегают…
— Ему-то это зачем? — удивилась я.
— Не скажи. Если поискать, мотив всегда найдется. Вот ты, например, интересовалась его предполагаемым мотивом?
— Я — нет. Мне парень не кажется подозрительным. И потом, мотивы искать — дело милиции, а не мое.
— А вот и нет! Ты сама должна быть заинтересована. Между прочим, чай, который я выпила, делала ты.
У меня вытянулось лицо.
— Хочешь сказать, что я сама себя чуть не отравила? Хотела покончить жизнь самоубийством?
— Не-ет, — засмеялась Любимцева, — я имею в виду, что отравили твой чай, хоть и выпила его я.
— Людмила Анатольевна, ты совсем запуталась. Меня травить Шурику вообще нет никакого смысла.
— А о тебе никто и не говорит. Отравить все-таки, как мне кажется, хотели Вику. Она же у нас такая беззащитная…
Я хихикнула:
— У меня о ней несколько иное мнение. Но если ты настаиваешь, пусть будет так. Тогда мотив грохнуть Вику мог быть буквально у каждого.
— Глупости! — уперлась Любимцева. — Я всех перебрала, Шурик — самая подходящая кандидатура.
— Да ну? А давай-ка переберем всех еще раз.
— Давай. Какой может быть мотив у Игоря? Он влюблен в Вику так давно, что уже и забыл, наверное, когда поцеловал ее в первый раз. С какой стати ему ее убивать?
— Вот именно! Если бы мне столь долгое время морочили голову, я бы уже давно мучителю крысиного яду подсыпала. Шучу. Неужели ты думаешь, что Яковлев в восторге от поведения Вики? — спросила я.
— Ну, если столько лет терпел… — задумчиво протянула Любимцева. И, помолчав немного, добавила: — Хотя, конечно, любое терпение когда-нибудь, да кончается.
Заметив, как посуровело ее лицо и загорелись праведным гневом глаза, я сочла за благо остановить Людмилу.
— Эй, эй, не увлекайся! Не забудь, что мы всего лишь играем. А в рамках этой игры мотив есть и у тебя, и у меня.
— У меня?! — ахнула Любимцева. — Да какой же у меня мотив?
— А Славик? Забыла?
Славик был другом, точнее любовником Любимцевой, которого она как-то раз привела в бар, где того заметила Вика и, недолго думая, отбила. Их роман был краткосрочным — уже через неделю наша непостоянная красотка увлеклась другим. Но Любимцева Славика так и не простила, хотя и долго переживала разрыв, а своих новых кавалеров больше с Викой не знакомила.
— А, — махнула она рукой, — так это когда было…
— Всего лишь в прошлом году. Чем твой мотив хуже моего или Яковлева?
— Ну, ты и придумала! — всплеснула руками Любимцева. — Да Славик козел, очень надо из-за него грех на душу брать.
— Это ты сейчас так говоришь, а год назад локти кусала.
Любимцева загрустила, видно, вспомнив.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, — грустно сказала она. — Вика человек непростой, характер у нее не сахар, и у каждого могут найтись к ней претензии. Агента она как-то раз довольно грязно подставила, Аду, его жену, высмеяла при всех, с Ковалевым гуляла… Может, только у Светланы нет мотива, и то, кто ее знает…
— Ладно, Люда, не бери в голову, тебе сейчас вредно напрягаться. Кому надо, пусть и думают, а ты скорее поправляйся, хорошо? Кстати, чего ты так надолго здесь зависла?
— Язва у меня обострилась. Решила подлечиться чуток, на работу я всегда успею.
В этот момент дверь резко распахнулась, с грохотом ударившись о стену, и перед нами появился разъяренный Даниил. Лицо его было бело от злости, белки глаз вращались, и Любимцева судорожно перекрестилась:
— Батюшки святы, архангел Даниил!
Соседка Любимцевой по палате с перепугу запуталась в платье, которое успела натянуть только до половины, и заорала:
— Между прочим, воспитанные люди сначала стучат!
Не обращая на нее ни малейшего внимания, Даниил подлетел ко мне и, цапнув за руку, завопил:
— Что, черт возьми, происходит? Почему ты не отвечаешь на телефонные звонки? И вообще, черт возьми, тебе самой не пришло в голову позвонить мне?
Я, поморщившись, вырвала из его пальцев руку и полезла в сумку.
— А у меня нет телефона, — удивленно сказала я.
— Да ты что? — елейно произнес Дан. И тут же снова завопил: — А где же, черт возьми, твой телефон?
— Во-первых, перестань чертыхаться, а во-вторых, хватит на меня кричать! — возмутилась я. — Подумаешь, потерял меня на какие-то полтора часа, а устроил целую трагедию.
— Полтора часа?! — поперхнулся от негодования Дан. — Тебя не было три!
Я посмотрела на часы.
— Не преувеличивай, до трех часов не хватает целых двадцати минут. Кстати, у меня создается впечатление, что мой мобильник ты воспринимаешь как радиомаячок, по которому в любой момент можно определить местонахождение объекта. Я не окольцованная птичка!
— Я беспокоюсь за тебя! — взревел Дан.
Благоразумней всего было промолчать, что я и сделала.
— Муж волнуется, Диана, — не выдержала Любимцева, — его тоже можно понять.
— Это еще не повод для воплей, — вздохнула я. И добавила примирительно: — Наверное, телефон остался в машине. У меня, когда я подъехала к больнице, сумка раскрылась, вот трубка, видимо, и выпала.
Даниил обессиленно сел, опершись руками на колени и свесив голову. Мы с Любимцевой молчали. Наконец, после долгой паузы, мой муж устало произнес:
— Извини, просто я очень боюсь за тебя. А знаешь что… Я много раз тебе обещал посетить «Грот Дианы», вот и давай поедем туда сегодня.
— Дан, я тебя люблю! — взвизгнула я.
Мне давно хотелось попасть в этот ресторанчик, о котором я слышала много интересного.
Когда мы спустились в больничный двор, я по рассеянности забыла о своей машине и направилась к автомобилю Даниила. Он же, прекрасно все помня, пошагал к моему и оттуда ехидно наблюдал, как я переминаюсь с ноги на ногу, ожидая его.
— Девушка, вы не меня ждете? — крикнул супруг, усмехаясь.
Я смущенно двинулась к нему.
Взяв у меня ключи, Дан открыл машину, наклонился и, пошарив под сиденьем, извлек оттуда сотовый телефон.
— Ну, вот видишь, — обрадовалась я, — он действительно выпал.
— О чем ты бы и не вспомнила, если б не я, — хмыкнул Дан.
— Мне положено быть рассеянной, я творческий работник. Не всем же быть такими собранными и деловыми, как ты! — огрызнулась я.
Дома без Андрюшки было пусто, и я, заскучав, позвонила свекрови. Та заверила меня, что все просто великолепно, ребенок играет и нет нужды его срочно забирать.
— Отдыхайте спокойно, — заявила мать моего мужа.
Золотая все-таки у меня свекровь!
Я метнулась к шкафу — оценить, что можно надеть в ресторан. Потом побежала в ванную, оттуда — на кухню, выпить кофе. Дан, меланхолично жуя, следил за мной.
