Наталья Андреева - Достаточно одной таблетки
Шемякин перешел на рысь.
– Опять очередь задерживают, – проворчала Шаль.
– Вам все равно еще рано, – напомнила ей Ираида Осиповна. – Полчаса еще не прошли.
– Можно мне пойти с мужем? – спросила у врача Ольга.
– Зачем? – удивился тот.
– Дело в том, что мой муж боится боли... Илья! Что ты копаешься?
Задыхающийся Шемякин подбежал к ним:
– Я! Я здесь!
– Это не больно, – утешил его врач, делающий УЗИ.
– Вы всегда так говорите, – проворчал Шемякин.
– Идемте. А жена пусть останется.
Илья Шемякин в сопровождении врача поплелся в кабинет, а Ольга присела обратно на диван.
– Мне кажется, вы пришли раньше, – сказал Алексей Ираиде Осиповне.
– Возможно, кураторы что-то напутали, – пожала плечами та. – Здесь нет такого понятия: живая очередь. Мы просто сидим, ждем.
– Где нет очереди, там нет никакой ясности, – заметила Шаль.
– Женщина, вы-то почему все время встреваете в разговор? – неожиданно сорвала на ней злость Ольга. – Вам-то какая разница, есть очередь или ее нет? Сказали: через полчаса вызовут! Сидите, ждите!
Шаль заерзала на диване.
«А она нервничает, – подумал Алексей, кинув внимательный взгляд на Ольгу. – Почему? Ираида Осиповна сболтнула лишнее? “В конце концов, есть суд”. Дословно. Что там с наследством у Шемякиных?»
История болезни Шемякина О. Р.
Все глупости на земле совершаются из жалости.
Олечка Попова никогда не плакала в кабинете у медсестры, мужественно терпела, пока ей делали прививку. Она не плакала, упав с дерева, когда шла домой с разбитым носом, а главное, в порванном новом платье. Не плакала, когда мама больно ее отшлепала и поставила в угол. Не плакала из-за плохих оценок в школе и от безответной любви, когда два года томилась по мальчику с последней парты. Она была мужественной, терпеливой девочкой.
Но, завидев бездомного котенка, чувствовала, как по лицу сами собой текут слезы.
– Мама-аааа... Можно мы возьмем его домо-ой?
Олечка плакала, когда видела хромую собаку, когда в мышеловку попадалась мышь, даже когда муравьи, польстившись на сладкую приманку, были безжалостно утоплены. А когда кот поймал птичку, Олечка просто рыдала взахлеб! Она попыталась ее спасти, отобрала у хищника добычу и долго уговаривала: лети! Потом, когда кота побили камнями, уже возилась с ним, выхаживая. За птичку, между прочим, побили. Птичка не выжила, кот вскоре сдох, как Олечка ни старалась. Мальчика, побившего кота камнями, она возненавидела, а ведь мальчик был в нее влюблен, и причиной смерти кота стали именно Олечкины слезы.
Увы! Все глупости на земле совершаются из жалости! Если бы она так не плакала по птичке, не пришлось бы потом рыдать и по коту!
Но что тут поделаешь? Все страдающие живые существа вызывали у Ольги жалость. Она долго пыталась определить степень их значимости в своей жизни и путалась вплоть до своего замужества. Потом жалость к мужу затопила все, и какое-то время Ольга жила только ею. Потом появились дети, и она опять начала путаться. Кого надо жалеть в первую очередь: мужа или детей? И не получится ли, как с котом и птичкой?
Тети Анины мопсы были единственные живые существа на всем белом свете, которых Ольга ненавидела. Потому что из-за них страдали самые главные для нее существа: муж и дети. То есть, страдали они из-за тети Ани, из-за ее упрямства. Шемякины жили плохо, бедно. А мопсы жили хорошо, они проедали деньги, на которые Шемякины могли бы купить столько необходимых им вещей! Собак тетя Аня кормила, а семье Шемякиных помогать категорически отказывалась.
– Надо было думать, за кого выходишь замуж, – говорила тетя Ольге каждый раз, когда речь заходила о деньгах. – Вот пусть муж тебя и содержит.
Он и содержал. Но что поделаешь, если денег не хватало? Между прочим, здесь есть доля вины и тети Ани. Из-за кого племянница пошла в Институт культуры? Из-за нее!
Учась в школе, Олечка частенько забегала к тете Ане в библиотеку. Та как раз бросила работу кассира в Сбербанке, сказав, что устала, здоровье уже не то, и устроилась в читальный зал массовой библиотеки, в двух шагах от дома. Старая дева и впрямь чувствовала себя плохо, у нее начался климакс, и протекал он крайне болезненно. Невыносимая мигрень, такая, что пришлось обратиться к врачу, обмороки, непонятная слабость. А работа в банке требовала повышенного внимания – как-никак, деньги!
Новая работа тети, в отличие от старой, Олечке нравилась. В банке всегда были очереди, и если мама посылала зачем-то к тете, приходилось долго ждать, пока та улучит минутку. А в читальном зале, где теперь работала тетя Аня, Олечка могла сидеть часами, так там было хорошо. Дома выписывали только газету, на журналы денег не было, а здесь она могла получить любые! И книжки любые взять, тетя их даже на дом выдавала, из заветного шкафа под замком, где стоял дефицит.
Проходив в библиотеку года три, Олечка уверовала в то, что лучше профессии на свете нет. И конкурс, как оказалось, в Институт культуры был небольшой. И учиться всего четыре года. Мама, правда, не советовала туда поступать:
– Денег в библиотеке мало платят, дочка. Да и не престижно это.
– Зато спокойно. А за деньгами я не гонюсь.
– Молодая ты еще, – вздыхала мама. – Погоди, время придет, пожалеешь.
Но, видимо, жалость у Ольги была наследственная. Мама была такая же, из жалости к дочери она на Олечку никогда не давила, даже отшлепала один-единственный раз, за то самое порванное платье. Но и маму можно понять: платье доставали с большим трудом, из-под полы, по тетиной рекомендации. И было оно, страшно сказать, импортным! То ли польским, то ли венгерским. И Олечка, обрадовавшись, тут же пошла в нем гулять, встретив на пути то самое роковое дерево.
«Да что ж это я о платье! Тетя умерла!» – думала она в тот день, дожидаясь милицию. Но вспомнила почему-то единственный тетин подарок, да и то не купленный, а «по рекомендации». Главное для тети Ани было «не за деньги». Может, поэтому дорогое импортное платье и дня не прожило. Не от души был подарок.
И все равно Ольга тетю жалела. Она, единственная из родственников, к ней ходила. Все были уверены: из-за денег. И муж был в этом уверен. Но Ольга ходила к ней из жалости. Тетя Аня была такой несчастной, больной и одинокой! Старой девой, так и не познавшей радостей материнства. И Ольга ее иногда навещала.
Ах! Не плакала бы она так о птичке, не пришлось бы сейчас убиваться по коту! Надо было прекратить все отношения с тетей Аней после того, как та отвергла Илью! Забыть о ее существовании! И мужу о ней не рассказывать! И детям! Никогда!
Отношения у тети Ани с Ильей Шемякиным не сложились сразу. Пока Илья не появился в Олечкиной жизни, тетя Аня была к ней добра. Да, деньгами и подарками не баловала, но и от себя не гнала, и золотое кольцо с серьгами давала поносить. Даже познакомила с сыном своих хороших знакомых. Шепнула на ушко:
– Выгодный жених, смотри, не упусти.
Парень принялся за Олечкой ухаживать. Они ходили в кино, иногда в театр, пару раз Олечка получала от жениха букет гвоздик и гораздо чаще шоколадку. В общем, дело шло к свадьбе. И в этот момент в Олечкину жизнь вошла огромная жалость, которую она приняла за любовь.
С Ильей Шемякиным Олечка познакомилась в больнице, когда мама сломала ногу. Шемякин тоже лежал в отделении травматологии, в палате на десять человек. Когда Олечка шла по длинному больничному коридору в туалет, мыть принесенные маме фрукты, она проходила мимо этой палаты. Дверь была открыта, и она видела Илью, лежащего на вытяжке. Олечкино сердце каждый раз заходилось от жалости. Бедный парень! Целыми днями лежать с гирей на ноге! И ведь никто к нему не ходит! Никто с ним не поговорит! И вкусного не принесет!
Она бы давно зашла к парню, если бы не чувствовала вполне объяснимую неловкость. В палате лежали мужчины, там скверно пахло и стоял сигаретный дым. С каждым посещением больницы чувство вины у Олечки росло. Там, в палате на десять человек, лежит одинокий парень со сломанной ногой. И страдает.
Они столкнулись нос к носу в больничном коридоре. Олечка опять несла мыть фрукты, Илья, тяжело опираясь на костыли, ковылял ей навстречу. Олечка остановилась, покраснела и протянула ему банан:
– Хотите?
Илья, смущаясь, взял.
– А почему к вам никто не ходит? – спросила она.
– Да я не местный, – еще больше засмущался парень. – Из деревни. Мать в колхозе работает, а оттуда сейчас не вырвешься: лето. Да вы не думайте, она меня навещала, – спохватился Шемякин. – Только давно это было.
– Хотите, я вас буду навещать? – замирая, спросила Олечка.
Илья побагровел и кивнул. Так начался их роман.
С самого начала было понятно, что простоватый Илья Шемякин нежной чувствительной Олечке Поповой не пара. Тетя Аня сразу сказала:
– Ты с ума сошла, девонька! Еще и пропиши его к себе!
