Джон Гришэм - Округ Форд. Рассказы
— Оделл! — Все трое дружно остановились, и Мак изобразил дружелюбную улыбку: — Оделл, это я, Мак Стэффорд. Вел дело о разводе вашего сына.
— Адвокат, что ли? — удивленно спросил Оделл, оглядывая ботинки, охотничий костюм и вязаную шапочку, низко надвинутую на лоб.
— Да, из Клэнтона. Минутка есть?
— Чего?..
— Всего минута. Надо обсудить одно дельце.
Оделл покосился на приятелей — все трое пожали плечами.
— Ладно, подождем тебя в машине, — сказал один из них.
Подобно всем, кто большую часть времени проводит в лесах и занимается тяжелым физическим трудом, Оделл был кряжист и широкоплеч, руки мускулистые, тяжелые, ладони корявые и морщинистые. Взглядом единственного здорового глаза он умудрился передать все презрение, которое испытывал к собеседнику.
— Ну, в чем дело? — рявкнул он и сплюнул на землю. Из угла рта торчала зубочистка. На левой щеке длинный шрам — тоже привет от «Тинзо». Несчастный случай стоил ему глаза, а выплата от работодателя составила чуть больше средней месячной зарплаты.
— Я закругляюсь с практикой, — сказал Мак.
— И что, черт побери, это означает?
— Это означает, что я закрываю контору. Вот и подумал: может, удастся выделить вам толику денег, в качестве компенсации.
— Слыхали мы уже эту песню.
— Нет, вы меня не поняли. Я предлагаю сделку. Через две недели я смогу выплатить вам двадцать пять тысяч долларов наличными, но только при условии полной конфиденциальности. Чтобы ни одна живая душа об этом не знала. Молчок, как в могиле.
Для человека, который и пяти тысяч баксов никогда не видел, перспектива казалась радужной. Оделл осмотрелся по сторонам убедиться, что их никто не слышит, и продолжил энергично жевать зубочистку, словно это помогало ему думать.
— Что-то тут не так… — пробормотал он, и нашлепка на глазу задергалась.
— Все очень просто, Оделл. И нам надо достичь договоренности как можно быстрее, поскольку компанию-производителя пил покупает другая компания. Такое все время происходит. Они хотели бы освободиться от всех старых долгов, претензий и так далее.
— И все это легально? — с подозрением спросил Оделл, явно не доверяя адвокату.
— Ну конечно. Ответчики готовы выплатить деньги, но лишь при условии полной конфиденциальности. Плюс к тому подумай о проблемах, с которыми столкнешься, если твои близкие узнают, сколько денег у тебя появилось.
Оделл смотрел вперед — на лесовоз, в кабине которого сидели его приятели. Потом подумал о жене и матери, о сыне, сидевшем в тюрьме за наркотики, о другом сыне, безработном. Получалось, что множество людей будут просто счастливы помочь ему потратить эти деньги. Мак понял, о чем он думает, и добавил:
— Наличными, без налогов, Оделл. Из моего кармана прямиком в ваш, и никто ничего не узнает. Даже федеральная налоговая служба.
— А есть шанс получить больше? — спросил Оделл.
Мак нахмурился, скроил недовольную мину.
— Ни цента, Оделл. Ни полцента. Или двадцать пять тысяч — или ничего. Причем надо действовать быстро. Могу передать вам всю сумму до конца месяца.
— Что я должен сделать?
— Встречаемся здесь же, в пятницу, на следующей неделе, в восемь утра. Мне нужна всего одна подпись, чтобы получить эти деньги.
— Сколько сам на этом поимеешь?
— Это не важно. Так берешь деньги или нет?
— Не бог весть какая сумма за потерю глаза.
— Ты прав, однако это все, что ты можешь получить. Так да или нет?
Оделл снова сплюнул, передвинул зубочистку в другой уголок рта и наконец выдавил:
— Согласен.
— Вот и прекрасно. Значит, здесь, в следующую пятницу, ровно в восемь. И приходи один.
Во время самой первой их встречи Оделл сказал, что знаком с еще одним лесорубом, потерявшим руку при работе с той же моделью бензопилы «Тинзо». Именно этот факт, наличие второго пострадавшего, и вдохновил тогда Мака — он принялся мечтать о громком деле, где пострадавшими могли выступить несколько дюжин, а то и сотен человек, получивших увечья. Было это несколько лет назад — тогда казалось, он уже чувствует запах денег.
Выяснилось, что пострадавший номер два обитает в округе Полк, в какой-то дыре, затерянной в сосновом лесу. Звали его Джеррол Бейкер, возраст тридцать один год, бывший лесоруб, которому из-за потери руки пришлось сменить профессию. И вот он с двоюродным братом оборудовал в двойном трейлере лабораторию по производству метамфетамина, и химик Джеррол зарабатывал куда как больше, нежели Джеррол-лесоруб. Однако новая работа оказалась не менее опасной — Джеррол едва спасся от ужасной смерти, когда в лаборатории произошел взрыв и в огне погибло все: оборудование, материалы, инвентарь, трейлер и двоюродный брат. Джеррола осудили, отправили в тюрьму, и уже оттуда он прислал несколько писем своему адвокату в надежде, что тот выиграет стопроцентное дело против «Тинзо». Письма остались без ответа. Через несколько месяцев ему определили условно-досрочное, он вышел из тюрьмы и, если верить слухам, вернулся в родные места. Мак не виделся с ним года два, если не больше.
Поговорить с ним теперь будет сложно, а может, и вообще невозможно. Дом матери Джеррола пустовал. Сосед из дома напротив твердил, что не знает и знать ничего не желает, до тех пор пока Мак не сказал, что задолжал Джерролу триста долларов и хочет передать чек. Весьма вероятно, что Джеррол задолжал всем соседям матери, а потому сразу всплыло несколько интересных деталей. Мак ничуть не походил ни на торговца наркотиками, ни на адвоката или копа. А потому сосед указал на дорогу и холм за ней, и Мак последовал его указаниям. Углубляясь все дальше в сосновый лес округа Полк, он придумывал, как лучше сообщить столь непростому клиенту о деньгах. Было уже почти двенадцать, когда гравийная дорожка кончилась. Перед Маком одиноко высился передвижной дом на бетонных блоках, густо увитый плющом. Мак, ощупывая в кармане пистолет 38-го калибра, осторожно приблизился к трейлеру. Медленно отворилась дверь, криво повисла на петлях.
Джеррол шагнул на шаткое крыльцо из дощечек и с недовольным видом уставился на Мака — тот так и застыл футах в двадцати от него. Джеррол был без рубашки, но с боевой раскраской — плечи и грудь в разноцветных узорах тюремной татуировки. Глаза темные, глубоко посаженные, как у привидения. Волосы длинные, грязные, сам худющий — видно, сказывалось воздействие «дури». Левую руку он потерял из-за «Тинзо», но в правой был зажат обрез. Он кивнул, но продолжал молчать.
— Я Мак Стэффорд, адвокат из Клэнтона. А вы, как я понимаю, Джеррол Бейкер, верно?
Мак ожидал, что парень тут же начнет палить в него, однако тот не шелохнулся. И на лице его, как ни странно, вдруг появилась беззубая улыбка, еще более пугающая, чем обрез.
— Так и есть, — проворчал он в ответ.
Они проговорили минут десять, беседа прошла на удивление спокойно, учитывая настоящее и прошлое клиента. Стоило Джерролу понять, что он получит двадцать пять тысяч долларов наличными и что никто об этом не узнает, как он мгновенно превратился в веселого мальчишку и даже пригласил Мака зайти. Тот вежливо отказался.
Ко времени, когда все расселись в кожаных креслах, доктор Хуанита, расположившаяся за столом, объяснила, по какому случаю она здесь, и притворилась, что готова выслушать мнение всех и каждого. Мак едва не спросил, сколько раз ей жаловались девочки, однако сдержался — его стратегией было избегать конфликтов любым способом.
После нескольких комментариев, призванных успокоить мужа и жену, установить доверительную и теплую обстановку, доктор Хуанита попросила обе стороны высказаться. Лайза, что неудивительно, вызвалась говорить первой. Она трещала минут пятнадцать — о том, как несчастна, о пустоте и отчаянии в сердце — и не пожалела слов, описывая, как невнимателен к ней муж, насколько неамбициозен и пристрастен к алкоголю, особенно в последнее время.
На лбу у Мака красовался огромный черно-синий синяк, широкая белая повязка мало что скрывала, а потому он действительно походил на заядлого алкоголика. Он прикусил язык и слушал, изо всех сил притворяясь подавленным и пристыженным. И когда настал его черед, выразил озабоченность теми же проблемами, однако бомбы метать не стал. Большая часть проблем создана им, и он готов признать свою вину.
Когда он закончил, доктор Хуанита развела супругов по разным комнатам. Лайза отправилась в приемную листать журналы и набираться новых сил для атаки. Мак остался с доктором наедине. Первый раз, когда пришлось проходить это испытание, он страшно нервничал. Теперь же привык, и ему было все равно. Никакие слова не помогут спасти брак, так к чему вообще вся эта болтовня?
— У меня создалось ощущение, что вы хотите развода, — осторожно начала доктор Хуанита, а сама так и сверлила взглядом Мака.
