Александра Маринина - Оборванные нити. Том 2
— Да Каширина, — с непонятной злостью выпалил следователь. — Она у нас недавно, до этого была следователем по особо важным делам в областном центре.
— В ссылке, стало быть, — недобро усмехнулся в трубку Сергей.
— Нет, она наша, северогорская, в том смысле, что начинала карьеру у нас, потом пошла в рост и перевелась в область, а теперь ее к нам вернули опять с повышением. Ну так что, Сергей Михайлович? Сделаете?
— Значит, так, — твердо произнес Сергей. — Вскрытие будет завтра. Сегодня никакого вскрытия не будет, пока труп не остыл. И если ваша, как ее там…
— Каширина, — безнадежным тоном подсказал следователь.
— Вот эта ваша Каширина чего-то не поймет, то пусть позвонит мне сама, и я прочитаю ей короткую лекцию о правилах вскрытия трупов.
— Но она же мой начальник, — взмолился следователь. — Она меня с какашками скушает! Ну Сергей Михайлович, ну войдите в положение!
Саблин тяжело вздохнул. Может быть, это и хорошо, что люди, не причастные к судебной медицине, не имеют ни малейшего представления о вскрытии трупов и производстве исследований и экспертиз. Уж больно все эти подробности страшны и неаппетитны для обывателя. Но как же трудно бывает объясняться с людьми, которые этих самых деталей и подробностей не знают! Вот поди растолкуй такому специалисту, что такое вскрытие теплого трупа. Или не поймет ничего, или с приступом рвоты вылетит пулей из комнаты, а то и вовсе в обморок грохнется.
— При всем моем уважении к вам, — сердито сказал он, — ничем помочь не могу. Повторяю еще раз: вскрывать тело Демина я буду не раньше завтрашнего дня. А если ваша зампрокурора не в курсе, то напомните ей, что она не является моим начальником и не может мне указывать, как мне выполнять свои профессиональные обязанности.
Но никакая Каширина Сергею так и не позвонила. То ли следователю удалось ее убедить, то ли она сама сообразила, что давление на эксперта не только бессмысленно, но и откровенно глупо. Но поработать в свое удовольствие Сергею в этот день так и не дали. Сперва ему задавали вопросы чиновники из департамента здравоохранения — ну а как же, каждый случай детской смерти рассматривался под микроскопом и в обязательном порядке обсуждался на клинико-анатомических конференциях. Потом позвонила Нестерова, заведующая детской поликлиникой, на территории обслуживания которой проживал Миша Демин. Ее тоже можно было понять: если вдруг окажется, что у мальчика было заболевание, которое пропустил участковый педиатр, и от этого заболевания ребенок скоропостижно скончался, то… Головы ей, как и педиатру, не сносить. Она поделилась с Саблиным всем тем, что узнала у участкового врача: ребенок первый от второй беременности; беременность протекала с токсикозами во второй половине срока; мать рожала путем экстренного кесарева сечения. Миша Демин родился недоношенным, рос и развивался соответственно возрасту, профилактические прививки получал по возрасту, аллергических реакций не было. В раннем возрасте перенес острые респираторные инфекции без осложнений. В трехлетнем возрасте перенес ветряную оспу. В последние годы респираторные заболевания были редкими. Состоял на диспансерном учете у невропатолога с шести лет с диагнозом «вегетососудистая дистония по гипотоническому типу», в последние два года — на учете у травматолога-ортопеда с диагнозом «остеохондроз грудного отдела позвоночника».
А кто из детей сейчас без остеохондроза?! Все сидят неправильно, у всех столы и стулья под рост не подогнаны, а мальчик крупный, высокий, ясное дело, что ему в школе парта всегда была мала, и Миша вынужден был горбиться и скособочиваться, к тому же ребенок учился в «продвинутой» гимназии, где очень много задавали уроков и приходилось носить с собой тяжеленные сумки с учебниками. Сегодня остеохондроз уже в детсадовском возрасте многим выставляют. А больше ничего…
— Вы, конечно, амбулаторную карту запросите у нас и сами все прочитаете, — заискивающим голосом говорила Нестерова, — но я подумала, что, если вы пораньше получите от меня информацию, это как-то поможет вам во время вскрытия… Кстати, вы не возражаете, если я поприсутствую? И участковый педиатр тоже хотела бы прийти, она очень переживает, вы же понимаете…
Сергей все понимал и не возражал. Это была не назначенная следователем экспертиза, а всего лишь судебно-медицинское исследование трупа, по результатам которого и будет приниматься решение: есть криминал или нет, и нужно ли возбуждать уголовное дело. А пока никакого дела еще нет, следователь эксперту не указ, и Саблин имеет право принимать любое решение о том, кто будет присутствовать при вскрытии.
К вечеру список желающих прийти на следующий день в секционную пополнился заведующим Центральной подстанцией скорой медицинской помощи, а также врачом бригады интенсивной терапии, тем самым корейцем по фамилии Ню, обладателем таких умных и печальных глаз, выезжавшим на вызов к мальчику.
Спал Сергей плохо. Несмотря на то что детских трупов он вскрыл за свою профессиональную жизнь немало, привыкнуть он так и не смог и прекрасно понимал тех экспертов, которые либо всячески уклонялись от этой неимоверно тяжкой процедуры, либо набирались нахальства и наотрез отказывались, рискуя навлечь на себя гнев начальства. Ольга, знавшая о том, что ему предстояло, благоразумно не лезла с разговорами и молча занималась своими делами, с готовностью откликаясь каждый раз, когда Сергей находил в себе силы попросить чаю или задать какой-нибудь вопрос. «Ленка ни за что не поняла бы моего состояния, — то и дело мелькало у него в голове. — Она бы щебетала, требовала что-нибудь, предлагала сходить в кино или ныла, что я ничем не помогаю по дому. А если бы я попытался объяснить ей, как страшно и больно вскрывать трупы детей, она бы фыркнула и посоветовала мне отказаться, как это делают многие, взять больничный, сослаться на занятость, выставить заведующему отделением бутылку коньяку за изменение решения, одним словом, как-то выкрутиться. А кто же будет вскрывать детей, если все начнут уклоняться? Кто будет искать ответ на вопрос: отчего умер человечек, который ну никак не должен был умирать? Кто его защитит? Оля это понимает. Хорошо, что она у меня есть».
Утро прошло в таком же молчании, только если вечером тишина в квартире была тягостной, мрачной и мутно-плотной, то с утра она уже стала сосредоточенной и какой-то прозрачной, будто готовой в любой момент прорваться тихими короткими командами, отдаваемыми командиром своим солдатам. Сергей готовился к работе.
Вскрытие было назначено на десять часов, и за пятнадцать минут до начала в морге собрались заведующая детской поликлиникой вместе с участковым педиатром и врачи «Скорой помощи». Лица у всех четверых были напряженными и тревожными: сейчас эксперт вскроет труп, и может оказаться, что кто-то из них виновен в смерти мальчика. Либо не диагностировал вовремя тяжелое заболевание, либо не сделал все возможное во время реанимационного пособия.
Санитар сделал секционный разрез, вскрыл черепную коробку и отошел в ожидании указаний. Сергей, как обычно, постоял несколько минут возле стола, ничего не делая, пристально глядя на приготовленное для исследования тело и мысленно разговаривая с умершим: «Ну что, Миша, расскажешь мне, что с тобой случилось? Отчего ты так кричал? Почему тебе было так больно? Чем ты болел таким таинственным, чего не заметили лечившие тебя доктора? Или ты ничем не болел, а просто что-то случилось? Тебя избили? Ранили? Отравили? Ты сам что-то проглотил? Если кто-то, кроме самой природы, виноват в твоей смерти, помоги мне найти истину, чтобы наказать виновного. Миша, не молчи, открой мне тайну твоей смерти».
Присутствующие с недоумением поглядывали на эксперта, молча стоящего перед секционным столом. Но Сергей не собирался никому ничего объяснять. Мысленные разговоры с умершими — это его личное дело. Он, как обычно, перевел взгляд на оставленное кем-то когда-то масляной краской синее пятно на стене, глубоко вдохнул и приступил к исследованию.
При вскрытии трупа Миши Демина никаких телесных повреждений, кроме следов от внутривенных инъекций в локтевых ямках, обнаружено не было. В плевральной полости слева — более 1725 мл жидкой темно-алой крови с мелкими рыхлыми свертками и один сплошной массивный темно-алый сверток. Налицо признаки профузного артериального кровотечения. На задней стенке грудной полости пристеночная плевра была отслоена от ребер, образуя нечто вроде «кармана» с мелкими рыхлыми темно-алыми свертками, у нижнего края «кармана»!» разрыв пристеночной плевры длиной до 16 см. Оба легких уменьшены в размерах, спавшиеся, смещены вправо большим количеством крови в левой плевральной полости. Обширное кровоизлияние в жировую клетчатку заднего средостения и очаговые кровоизлияния в жировую клетчатку переднего средостения. В полости сердечной сорочки — небольшое количество жидкой крови без свертков. По ходу аорты сплошное, неравномерной плотности темно-красное кровоизлияние. Сама аорта находится в своеобразном «ложе» из рыхлой серожелтой ткани, которое, как выяснилось, было наружной оболочкой, или адвентицией, аорты. На отдельных участках имело место расслоение стенки аорты по средней оболочке на протяжении примерно 20 см. На 7 см ниже устья левой подключичной артерии имелся практически полный поперечный разрыв стенки аорты.
